Остров отчаяния - О'Брайан Патрик (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
Он закрыл дневник, сам по себе памятник криптографии, и растянулся в гамаке. Сон поднимался, чтобы затопить разум, но в течение некоторого времени все еще сохранялась ясность. Стивен размышлял как об удовлетворении от своего ремесла, так и о его неприглядных чертах: постоянной скрытности, постоянной лжи, пропитывающей лжеца до костей, однако лжи во благо, о жертвовании, как он знал в некоторых случаях, не только жизнью агента, но и личной жизнью, о китах, о любопытном разделении кают-компании на два лагеря — Грант, Тернбулл и Ларкин на одной стороне, а Баббингтон, капитан Мур и Байрон, новый исполняющий обязанности четвертого лейтенанта, на другой, с казначеем Бентоном и малозначительным лейтенантом морской пехоты Говардом между обоими лагерями.
И, возможно, Фишером, хотя в последние дни его дружба с Грантом усилилась. Странное создание этот капеллан, возможно, несколько мелочный человек, колеблющийся, его поведение во время пика эпидемии разочаровало Стивена, насколько у него хватало времени, чтобы разочаровываться: больше обещаний, чем работы, слишком поглощен собственными проблемами? Более склонный получать утешение, чем давать его? И, разумеется, абсолютно не желающий иметь дело с грязью. И эта преувеличенная забота о миссис Уоган… Враждебность их не разделяла, по крайней мере, очевидная враждебность, скорее, они представляли собой разные типы взаимоотношений, которые, вероятно, могли быть обнаружены по всему судну — между старыми соплавателями и добровольцами Джека с одной стороны, и остальной частью команды с другой. Последняя четкая мысль: «Найдет ли он еще матросов?».
Следующий день дал ответ: двенадцать черных португальцев, и Джек попробует еще разок днем, последний шанс, прежде чем «Леопард» отплывет с вечерним отливом.
— Но, — заметил Бонден, работая веслами, чтобы доставить Стивена к аптекарю для окончательной загрузки, — сомневаюсь, что найдет хотя бы еще одну душу.
— Разве он не может принудительно завербовать нескольких с только что вошедшего английского судна?
— О нет, сэр, — рассмеялся Бонден, — не может, только не в иностранном порту. Кроме того, это — китобой из Южных Морей, поэтому у большинства матросов будет протекция, даже если мы встретим его далеко в открытом море. И с него не будет добровольцев, только не на старый «Леопард», если только они не плавали с ним прежде. Нет-нет, на «Леопард» по собственной воле не пойдут, только не на это старое корыто с поганой репутацией.
— Но разве «Леопард» — не прекрасный корабль? Лучше нового, как сказал капитан.
— Ну, — сказал Бонден, — я не считаю себя царем Соломоном, но знаю то, что скажет себе обычный парень, привыкший к морю: на старом «Леопарде» может и хороший капитан, а не, как мы говорим, скотина, любящая проповедовать и сечь плеткой, но корабль очень стар, и с жутким некомплектом команды: мы будем работать не покладая рук. Так к черту «Леопард»! Почему? Да потому, что это плавучий гроб, и неудачливый вдобавок.
— Нет, Бонден, капитан ясно говорил мне, и я точно припоминаю его слова, что весь корпус тщательно перебрали, поставили снодграссовские диагонали и железные кницы Робертса, так что теперь это — лучший пятидесятипушечник из тех, что на плаву.
— Что касается лучшего пятидесятипушечника из тех, что на плаву, что же, это достаточно справедливо. Но почему? Потому, что есть еще только «Грампус», кроме еще двух или трех, которых мы зовем «Балтийские Катафалки». Что же касается книц и диагоналей… Минуточку, сэр, — сказал Бонден, оборачиваясь через плечо и вклинивая шлюпку в промежуток между толпой маленьких лодок и внешним бакеном. Какое-то время помолчал, а потом продолжил упрямым, задиристым голосом. — Мне могут рассказывать о капитане Сеймуре и лорде Кокрейне и капитане Хосте и остальных, но я говорю, что наш капитан — самый лучший боевой капитан на флоте, а я служил под командованием лорда виконта Нельсона, не так ли? Хотел бы я видеть человека, отрицающего это. Кто на четырнадцатипушечном бриге захватил испанский фрегат и заставил его спустить флаг? Кто дрался на «Поликресте», пока тот не затонул прямо под ним, и не обменял его на корвет, выхваченный прямо под дулами французских пушек?
— Знаю, Бонден, — мягко произнес Стивен. — Я был там.
— Кто вступил в бой с французским семидесятичетырехпушечником на двадцативосьмипушечном фрегате? — вскричал Бонден, еще сердитее. — Но, — продолжил он совсем другим тоном, тихим и конфиденциальным, — когда мы на берегу, иногда мы все еще немного в море, если вы понимаете меня, сэр. Это значит, что мы прямые как стрела, иногда верим им, смертельно честным быстроговорящим парням, с их патентованными кницами и диагоналями, и чертовыми серебряными рудниками, прошу прощения, сэр. Для любого капитана естественно думать, что он командует самым прекрасным кораблем, из когда-либо существовавших: но иногда, захваченные кницами и диагоналями, мы можем думать о нем лучше, чем есть на самом деле, и верим в это, и говорим это, без обмана.
— «Леопард», — крикнул шкипер этого прекрасного американского барка «Золотая Лань», узнавший шлюпку.
— «Золотушная рвань», — ответил Бонден, вызывающе исказив название и презрительно засмеявшись.
— Вам люди не нужны? У нас тут на борту три ирландца из Ливерпуля, и старшина-рулевой, дезертировавший с «Элелампуса». Почему бы вам не прийти и принудительно не завербовать их? (Веселье на барке и крики «Проклятый старый „Леопард“»).
— Глядя на ваши борта и швартовку в порту, — ответил Бонден, поравнявшись с «Золотой Ланью», — у вас на борту нет ни единого моряка, достойного, чтобы его завербовали. Мой вам совет, дряхлые бостонские бобы, убирайтесь прямо в Содом, штат Массачусетс, пешком и постарайтесь найти парочку настоящих моряков. (Общий рев с «Золотой Лани», ведро помоев, выплеснутое в направлении шлюпки).
Бонден, так и не взглянувший на американца, сказал:
— Это прочистит им мозги. Теперь, куда сначала, сэр?
— Мне нужно к аптекарю, в госпиталь и к американскому консулу. Прошу, выбери точку равноудаленную от всех трех.
В эту точку, не позднее, чем Бонден, основываясь на большом опыте, ожидал его, Стивен и вернулся, неся попугая для тимермана. Его сопровождали два раба с грузом лекарств, достаточным, чтобы лечить экипаж всего корабля в течение восемнадцати месяцев, и две монахини с замороженным пудингом, обернутым в шерсть.
— Спасибо десять тысяч раз, дорогие матушки, — сказал он. — Это для ваших бедняков, и, прошу, помолитесь за душу Стивена Мэтьюрина.
Потом он повернулся к рабам:
— Господа, вот вам за беспокойство, и передайте поклон уважаемому аптекарю.
Бондену:
— Теперь, пожалуйста, домой, и греби как Нельсон на Ниле.
Когда они вышли из внутренней гавани и открылся весь рейд, Стивен сказал:
— Какая-то странная посудина рядом с нашим «Леопардом». — Бонден ответил дружелюбным мычанием, не более, и спустя четверть мили Стивен продолжил. — Исходя из моего мореходного опыта, никогда не видел настолько странной лодки.
При мысли о мореходном опыте доктора Мэтьюрина Бонден улыбнулся:
— Что там, сэр?
— Понимаешь, это похоже на бриг с двумя мачтами. Но они шиворот-навыворот.
Бонден оглянулся через плечо. Выражение его лица изменилось. Он сделал два сильных гребка, и пока шлюпка скользила вперед, посмотрел снова.
— Это — один из наших фрегатов, потерял фок-мачту на уровне пяртнерса, бушприт временный, да и вся носовая часть не в порядке. «Нимфа», тридцати две пушки, если не ошибаюсь, прекрасный ходок.
Он не ошибся. «Нимфа», капитан Филдинг, идущая с депешами с Мыса на Ямайку, а потом домой, в ослепляющем ливне столкнулась с голландским семидесятичетырехпушечником «Ваакзамхейд», к северу от экватора. Произошла короткая стычка, в ходе которой фок-мачта «Нимфы» получила повреждения, но, поставив все паруса, какие только осмелилась, она скрылась от своего намного более тяжелого противника в ходе двухдневного преследования. К тому времени «голландец» привелся к ветру и прекратил преследование, «Нимфа» приблизилась к берегу, а немного позже непредсказуемый порыв ветра с мыса Бранко ударил в лоб, отправив фок-мачту за борт. К счастью, «голландец» уже скрылся из поля зрения: в последний раз его заметили плывущим на зюйд и бросившим погоню, а капитан Филдинг, перед тем как продолжить вояж, привел свой корабль в Ресифи для ремонта.
