Гибель «Русалки» - Йерби Фрэнк (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

– Жаль, – сказал Гай. – Тогда нам придется искать другие средства, как вы считаете, дон Рафаэль? До свидания, лейтенант.

Он развернулся и поехал прочь. Дон Рафаэль последовал за ним. Но лейтенант догнал их, пустив лошадь в галоп.

– Пожалуйста… – Он чуть не плакал. – Дон Рафаэль, я буду вам век благодарен, если допущенная мной неучтивость не достигнет ушей генерал-губернатора.

– Неучтивость? – удивился дон Рафаэль. – Я что-то не припомню какой-либо неучтивости с вашей стороны, лейтенант. Возможно, если бы вы перестали говорить загадками и выражались хоть немного яснее, я бы смог…

– Нет, нет, благодарю вас! – обрадованно воскликнул лейтенант, уступая им дорогу. – Желаю вам обоим удачного дня, caballeros! Да хранит вас Бог!

Они поехали дальше, скрючившись от сдерживаемого смеха, пока драгуны не промчались галопом через лес в противоположную сторону и стук копыт не растаял вдали. Затем вернулись назад, к finca. Через несколько минут там все было так, как и вначале: кругом кишели улыбающиеся африканцы, внимая речам форейтора, а хозяин поместья и работорговцы отдыхали в тени деревьев на краю поля.

Но теперь уже в толпе ходили надсмотрщики землевладельца, уводя негров группами, чтобы накормить и начать обучение. А работорговцы неуклюже садились на лошадей, взятых напрокат. Дело было сделано – теперь оставалось ждать следующего рейса.

Капитан Раджерс подозвал Гая.

– Поедем со мной, сынок, – сказал он. – Я должен нанести визит генерал-губернатору. Ты можешь присоединиться ко мне, а после этого я собираюсь выяснить, много ли ты понимаешь в навигации: раз тебя учил капитан Трэй, кое-что ты должен был усвоить, но я-то знаю, как трудно вбить науку в голову юнцов, так что я лучше сам проверю…

– Есть, сэр! – сказал Гай и направил своего коня рядом с лошадью капитана. В Гавану въехали все вместе, но задолго до того, как добрались до резиденции генерал-губернатора, группа рассеялась, так что Гай остался наедине с капитаном Раджерсом. Янки, казалось, был расположен помолчать, и Гай тоже не пытался начать разговор.

Капитан так и не открыл рта, пока они не доехали до величественного casa grande и не спешились у дверей. Когда же он заговорил, речь его была краткой и касалась существа вопроса.

– Ты сын Трэя, – проворчал он, – иначе я не взял бы тебя сюда. Надеюсь, тебе можно доверять. Что бы ты ни увидел и ни услышал, ты должен это забыть, понял меня?

– Да, сэр, – ответил Гай.

– Хорошо, тогда пошли! – сказал капитан Раджерс. Он поднялся по ступенькам и уверенно постучал.

Как только дверь открылась, Гай понял, что это не первый визит капитана Раджерса к высшему должностному лицу острова. Часовой тотчас провел их мимо длинной очереди ожидающих приема у генерал-губернатора, но не в главный кабинет, а в меньшую по размеру комнату, где сидел секретарь.

И здесь Гай вновь получил наглядный урок, как ведутся дела в мире мужчин. Капитан-американец сидел битых полчаса, ведя непринужденную беседу с секретарем. Они обсуждали погоду, виды на урожай, красоту Гаваны, цены на ром и сахар в Массачусетсе – все что угодно, кроме торговли рабами. На взгляд Гая, разговор был ужасно скучен, но это было не так. В прокуренной комнате ощущались скрытые токи волнения, напряженности, иногда даже сверкала незримая молния. Гай все это чувствовал, но не мог уловить суть дела, понять причины и следствия. Капитан Раджерс слегка сдвинулся с места, как будто собирался встать. Секретарь предупредительно поднял руку.

– Не уходите, – сказал он вкрадчиво. – Полагаю, что его превосходительство будет рад побеседовать с вами.

В тот же миг, будто по заранее условленному сигналу, дверь распахнулась, и его превосходительство генерал-губернатор острова Куба вошел в комнату. Это был высокий человек с огромными руками и ногами, чрезмерно тяжелым подбородком и мощными челюстями, что свидетельствовало о родстве с Габсбургами. Волосы его были светлыми, а маленькие серо-зеленые глаза все время конвульсивно, непроизвольно мигали, что оказывало на собеседника почти гипнотическое действие.

– А! – воскликнул он. – Капитан Раджерс, дорогой мой! Надеюсь, у вас все в порядке?

– Дела идут хорошо, ваше превосходительство, – ухмыльнулся Раджерс.

– А как насчет контрабанды? – спросил генерал-губернатор. – И здесь никаких трудностей, amigo mio [33]?

– Никаких, сэр, – ответил Раджерс. – Ваши парни, как обычно, на все закрывают глаза.

– Хорошо. Но комиссии из Англии проявляют все большую подозрительность. Боюсь, что в связи с этим придется увеличить расходы…

– И я так думаю, – сухо сказал Раджерс. – Между прочим, раз уж речь зашла о расходах: я хотел бы отдать свой карточный долг дону Хайме в вашем присутствии, чтобы он не ссылался на свою забывчивость, как уже было однажды…

Он вытащил из кармана кожаный мешочек, развязал шнурок и начал отсчитывать золотые монеты, выкладывая их столбиками на стол секретаря. Гай зачарованно смотрел, как росла эта куча. Наконец генерал-губернатор почти незаметно кивнул, и секретарь смахнул монеты в свой собственный маленький мешочек.

– Я несу ответственность за эти деньги, – с улыбкой сказал генерал-губернатор. – Ваша уважаемая сеньора будет мне благодарна, если я не дам вам проиграть их…

«Им нравится этот спектакль, – подумал Гай. – Все здесь прекрасно понимают, что происходит, но им надо соблюсти хотя бы видимость благопристойности. Из-за меня? Вряд ли. Генерал-губернатор знает, что я не пришел бы сюда с капитаном Раджерсом, если бы был в полном неведении относительно их дел…»

Правила комедии требовали посвятить еще несколько минут праздному разговору прежде чем уйти. Они обменялись рукопожатиями с его превосходительством и направились к двери. Секретарь, дон Хайме, придержал капитана Раджерса за руку.

– Мой дорогой капитан, – сказал он, – вы имеете репутацию щедрого человека. Должно быть, вы знаете, что моего секретарского жалованья едва хватает, чтобы обеспечить моей жене достаточное количество servidumbre [34] для ведения хозяйства. Не могли бы вы привезти для меня следующим рейсом маленького Negrito [35] не слишком прожорливого?

– …или его стоимость в rouleaux [36], не так ли, дон Хайме? – усмехнулся Раджерс. – Вас это устроит, надеюсь?

– Вполне, вполне! – воскликнул дон Хайме, после чего капитан отсчитал две или три золотые монетки ему в ладонь. Попрощавшись, капитан и Гай неторопливо проследовали по длинному коридору на улицу.

Весь следующий день Гай гонял шлюп своего приемного отца от острова к острову, взяв на борт капитана Раджерса в качестве пассажира. Старый янки был искусным мореплавателем. Он приказывал мальчику доставить его в определенные точки отдаленных островов и даже открытого моря. По прибытии он проверял местоположение корабля с помощью секстанта. Гай прекрасно знал, что мог бы проделать эти простейшие упражнения по навигации с завязанными глазами, но капитан Раджерс не выразил своего одобрения или неодобрения ни словом, ни жестом, ни выражением лица. Он сидел, подобно огромному языческому идолу, вырезанному из слоновой кости или тикового дерева, и наблюдал, как Гай демонстрирует искусство мореплавания и навигации. Наконец он проворчал:

– Годится. Мы отходим завтра с приливом. Потрудитесь к этому времени быть на борту, штурман Фолкс.

Теперь, когда дело было сделано, Гай начал осознавать, сколь велик его грех перед приемными родителями. Без сомнения, капитан Трэй любил его как собственного сына, а Пили (этим ласковым уменьшительным именем Гай мысленно называл Пилар) любила его не как сына, скорее, как любимого младшего брата, а в глубине души, возможно, и сильнее…

Подобно многим другим одержимым морем юношам, Гай предпочел прощальную записку душераздирающей сцене расставания. Чтобы вынести ее, ему недоставало мужества высшего рода, хотя он, несомненно, обладал физической храбростью. Но он так долго возился в темноте и так шумно собирал вещи, возможно не без тайного умысла, что разбудил Пилар. Без сомнения, это не было похоже на него, умевшего на охоте бесшумно подобраться к своей добыче на расстояние полета стрелы, Тем не менее дело обстояло именно так: Гай Фолкс, ловкий, уверенный в себе, в ночь своего отъезда стал вдруг неуклюжим, перевернул скамеечку для ног, лихорадочно искал вещи, хотя точно знал, где они лежат. Состояние духа человека подвластно его воле в гораздо меньшей степени, чем он привык думать.