Голубая лента - Келлерман Бернгард (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
— Никакой опасности нет! — сказал он, умоляюще сложив руки. — Для тревоги нет ни малейшего основания! Нами установлена постоянная связь с несколькими пароходами, они спешат к нам на всех парах. «Сити оф Лондон» сейчас радировал, что часов в пять будет здесь, «Аравия» прибудет к шести, а «Кельн» мчится полным ходом и часов в восемь будет на месте. К нам идет и «Амстердам», его мы ждем часам к десяти. Как видите, тревожиться нечего.
Пассажиры облегченно вздохнули: на время притихшие, они снова принялись оживленно болтать. Оркестр заиграл «Марсельезу». Подали мясной бульон.
— Пойдем, — сказала Ева, сделав знак Вайту. — Пойдем! — Она хотела подняться к Зеплю, чтобы сразу взять его с собой. Здесь, на верхних палубах, было очень холодно, темно и жутко. Но когда они хотели забраться еще выше, матросы преградили им дорогу.
— На верхние палубы вход воспрещен, — сказал один из них. Не помогли и мольбы Евы: им пришлось повернуть назад.
— О, какие отвратительные люди! — сказала Ева. — Бедный Зепль!
Его превосходительство г-н Лейкос поспал с полчаса, а может быть, минут пятнадцать, а возможно, только пять. Как бы там ни было, он проснулся весь в поту и почувствовал себя намного лучше. Глоток фруктового сока освежил его, и он даже попытался выкурить сигарету.
Как облака, проплывали у него в голове мечты и слова, возвышенные слова, что рождаются лишь в сердце поэтов. «Высочайшая слава смертного — бессмертье!» Это были его собственные слова, произнесенные когда-то на освящении какого-то памятника: где это было, он не помнил. «Солдаты, воины! — воскликнул он тогда, держа в руке цилиндр. — Сражайтесь, не отступая ни на пядь! И если вы падете смертью храбрых, что ж, ангелы бессмертья вознесут вас во храм вечной славы!» Мечты, слова, прекрасные слова! Боли и жар прошли, он превосходно себя чувствовал, приятная слабость разлилась по всему телу. Он зажег сигарету и закинул руки за голову.
В эту минуту что-то загрохотало: не иначе как треснула и обрушилась стена. Однако стена не треснула и не обрушилась: всего-навсего отворилась дверь и, кутаясь в шубку, вошла Жоржетта. Удивленно раскрыв глаза, она уставилась на него.
— Вы все еще не встали, сударь! — возмутилась она. — Я здесь третий раз. Бегаю как дура по пароходу, а вы тут изволите лежать и покуривать!
— Жоржетта, как ты хороша! — сказал Лейкос. — Подойди поближе! Мне лучше, ты рада этому? Какая на тебе прелестная шубка!
Жоржетта нетерпеливо вскинула подбородок и топнула ножкой.
— Далась вам эта шубка! Не вы мне ее подарили и помалкивайте. Да одевайтесь же, наконец: пароход может каждую минуту затонуть.
Лейкос мигом сел.
— Что?! — переспросил он и осекся.
— Вы разве не знаете, что пароход столкнулся с айсбергом?
— Как так? — Лейкос сидел, напряженно выпрямив спину и приглаживая свою белоснежную бородку, от испуга вставшую торчком. — Что ты говоришь, Жоржетта? Откуда мне об этом знать? Я лежал в жару.
— Да, да, каждую минуту! — повторила Жоржетта. — Я сейчас ухожу и больше не вернусь, чтобы вы знали. Sauve qui peut! [43] — язвительно сказала она уже в дверях и исчезла.
Лейкос задумался. Sauve qui peut, sauve qui peut! Не могла она так жестоко пошутить! В ее сердце нет места для такой жестокости. Только сейчас он вспомнил, как настойчиво и громко гудел гонг, подавая сигнал тревоги. Да и пароход не двигался…
— Жоржетта! Жоржетта!! — закричал он и, быстро спустив тощие ноги с кровати, засеменил к умывальнику. Наскоро умывшись, он торопливо влез в сорочку, в брюки, боясь, что свет каждую секунду может погаснуть. — Жоржетта! Жоржетта! — Мелкими шажками он сновал по каюте и старчески бессвязно лепетал: — Жоржетта… Солдаты… Ангелы бессмертья вознесут вас во храм вечной славы!..
Облачившись в пиджак, иссохший, изможденный, шатаясь, заковылял он по коридору и, лишь встретив первого пассажира, опять обрел свое достоинство.
— Pardon! — сказал он, отступая в сторону. — Pardon, monsieur!
Тяжелыми шагами Терхузен мерил шлюпочную палубу, чуть сгорбившись под страшным грузом, легшим на его плечи. Только что из машинного отделения Шеллонг позвонил, что третья котельная затоплена. Они погасили огонь в топках. Вода уже дошла до почтового отделения, находившегося на высоте семи метров над килем.
Терхузен долго смотрел на небо и океан. Это конец! Может быть, ценой отчаянных усилий им все же удастся продержаться до прихода «Сити оф Лондон». Может быть!..
Он вернулся на мостик и приказал:
— Халлер! Готовить спасательные шлюпки. Женщин и детей будем высаживать.
Хенрики спустился на промежуточную палубу и поговорил с переселенцами. Все глаза в испуге глядели на него. Он беседовал с поляками по-польски, с русскими по-русски, с бородатыми мужчинами в длиннополых кафтанах — по-еврейски. Рослый, осанистый, элегантно одетый, он стоял, улыбаясь, перед ними, и его спокойствие и уверенность внушили этим людям доверие. Да и как было не поверить такому благородному господину, говорившему с ними на их родном языке!
Хенрики объявил им, что капитан приказал всем женщинам и детям высаживаться в спасательные шлюпки. Шлюпки очень большие и надежные — в каждой может поместиться шестьдесят человек, — а океан гладок как зеркало. Несколько пароходов спешат к ним на помощь, они уже близко и через какой-нибудь час их всех возьмут на борт.
Женщин и детей с промежуточной палубы повели на верхние. Они держались спокойно, предавшись неведомой им судьбе, только несколько женщин сердито бранились, а невыспавшиеся дети хныкали. Неуемное любопытство все еще гоняло Уоррена по палубам. Увидев это мрачное шествие женщин и детей, карабкающихся вверх по трапу, он сперва не поверил своим глазам. Ему показалось, что перед ним какое-то страшное видение, и он замер от ужаса. Конечно, он понимал, что ничего хорошего ждать не приходится, но если они уже начали высадку, значит, дело обстоит прескверно. Да, положение, видимо, очень серьезное! Уоррен почувствовал, что у него трясутся колени и пересохло во рту. Не забудь, Уоррен, что ты с семи часов вчерашнего утра, значит, почти двадцать часов на ногах, сказал он себе, желая оправдать свою слабость. И тут же подумал, что пора забрать из каюты бумаги.
В оранжерее наперебой жужжали взволнованные голоса. Уоррен увидел растерянные, бледные лица. Женщины нервно теребили цепочки и браслеты. Сюда, до этого самого тихого местечка, дошли слухи, будто капитан — видно, у него совсем сдали нервы — отдал приказ начать высадку. Какая непонятная спешка, ведь через час-два должен подойти «Сити оф Лондон»!
Пробегая по салонам и залам, Уоррен очень удивился, услышав звуки рояля, доносившиеся из дамской гостиной. Исполнение было настолько блестящее, что, он, пораженный, остановился. Фантастическая ночь! Люди, видимо, совсем тронулись: на прогулочной палубе играет оркестр, в то время как жены и дети переселенцев уже поднялись на шлюпочную палубу, ожидая высадки, а здесь кто-то в полном душевном спокойствии играет на рояле!
Уоррен заглянул в полуоткрытую дверь гостиной: там за роялем сидел Райфенберг и играл. Опьяненный собственной игрой, он в экстазе закрыл глаза, запрокинув лысую, загорелую голову.
— Профессор Райфенберг! — окликнул его Уоррен. — Началась высадка женщин и детей. Приготовьтесь и вы!
Райфенберг собрал лоб в сердитые складки и, перестав играть, обернулся. Узнав Уоррена, он улыбнулся все еще хмельными глазами.
— Это вы, Принс? — спросил он. — Я немного музицирую, чтобы скоротать время. Это шопеновский прелюд «Капли дождя». Вы знаете его?
— Профессор, пора собираться…
Райфенберг небрежным жестом остановил его.
— Вы паникуете, Принс. А я-то думал, что у нынешней молодежи спорт и закалка выработали стальные нервы. На своем веку я пережил три аварии на море, и ни разу со мной ничего не случилось. Не поддавайтесь общей панике. Минут десять назад я говорил с Реве. Он мне сказал, что к нам идут три парохода, чтобы взять нас на буксир и отвести в Галифакс.
43
Спасайся, кто может! (франц.).