Пираты - Рис Селия (читаем книги .txt) 📗
Он широко улыбнулся в ответ, но тут же нахмурился:
— Совсем забыл! Как ты считаешь, Брум не откажется нас поженить?
Я рассмеялась:
— Знаешь, а ведь это, пожалуй, единственная из капитанских обязанностей, которую ему еще не доводилось исполнять. Но я уверена, что он будет просто счастлив оказать вам обоим такую услугу. Между прочим, Минерва, наверное, уже проснулась. Если увидит, что меня нет, пойдет искать, и ты ее не застанешь. Так что поспеши!
Он торопливо пожал мне руку и помчался вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. А я спустилась вниз и до самого заката бродила по берегу. Когда я вернулась домой, Винсент уже ушел, а Минерва буквально светилась от счастья. Такой ликующей и одновременно умиротворенной я ее еще никогда не видела. Я не стала говорить, что все знаю — это омрачило бы ей удовольствие, — и спокойно дождалась, когда она сама мне все расскажет.
Мы сидели на веранде и провожали заходящее солнце. Бледные мотыльки порхали над клумбой, источавшей одуряющий аромат распускающихся ночных цветов. В ту ночь мы долго не могли заснуть, болтая обо всем на свете: о любви, о надеждах на будущее, о своих избранниках… Да мало ли о чем шепчутся по ночам молоденькие девицы семнадцати лет от роду.
А потом мы уснули, и мне приснился сон. Утром я так и не вспомнила, что в нем было, помнила только, что снились мне не черные корабли и зловещие фигуры в черном, а что-то хорошее и светлое, обещающее долгую, счастливую жизнь и исполнение всех надежд и желаний.
42
Минерва пребывала на седьмом небе от счастья, я радовалась вместе с ней, назначенный срок приближался, и мы деятельно готовились к свадебным торжествам. Брум с энтузиазмом согласился «узаконить отношения» — это не я, это он так выразился! — и даже откопал где-то в своих сундуках потрепанный карманный требник. Мать и многочисленные родственники Винсента, извещенные о предстоящем празднестве, выразили желание тоже присутствовать и обещали прибыть всей деревней. Казалось, ничто не омрачало нашего безоблачного существования на лоне природы, и тут, как нарочно, меня опять стали преследовать кошмары. Но если раньше я видела черный корабль и его капитана как бы со стороны, то теперь мои видения переносили меня уже на палубу, а размытые прежде контуры обретали четкие очертания.
Мне снилось, что я стою у фальшборта рядом со шканцами черного корабля, идущего под черным флагом, на котором нет ни оскаленного черепа, ни скрещенных костей или клинков, ни танцующего скелета, ни девиза; на нем вообще ничего нет. А в команде его не безымянные корсары, а сплошь одни знаменитости: капитан Кидд и Эдуард Тич по прозвищу Черная Борода, Ситцевый Джек Рэкхем и Черный Барт Роберте, Эдуард Лоу и многие другие, о которых я когда-то читала или слышала. И плывет он по неизвестному океану, ориентируясь по незнакомым звездам, которых я никогда раньше не видела. Не видела я и капитана. Он ни разу не повернулся ко мне лицом. Но я знала, кто стоит на квартердеке…
В моих снах черный корабль атаковал каждое встречное судно, и я ходила на абордаж вместе с командой. В моих ушах эхом отдавались пушечные залпы и стоны умирающих, я дралась бок о бок с Генри Морганом и Френсисом Дрейком и ступала по палубам, скользким от крови, ощущая на губах то ли ее солоноватый вкус, то ли брызги морской воды. И каждый раз я слышала одно и то же:
— Он идет за тобой…
Я просыпалась, обливаясь потом и дрожа всем телом, и потом долго приходила в себя, с ужасом вглядываясь в темноту широко раскрытыми глазами. Прикосновение к покрытой холодной испариной коже вызывало ощущение, будто я дотрагиваюсь до трупа, а в растянутой на стене для просушки рыболовной сети мерещился приготовленный для меня саван. Минерве я ничего не рассказывала, потому что не хотела ничем омрачать ее предсвадебное настроение. Еще до рассвета я тихонечко поднималась с постели, выскальзывала из дому и спускалась к океану. Бродила по холодному песку вдоль кромки прибоя, зябко кутаясь в шаль, всматриваясь в темный горизонт и с нетерпением дожидаясь момента, когда солнечный диск покажется над волнами и прогонит своими живительными лучами ночные страхи и призраки давно истлевших в могилах мертвецов.
Но что же все-таки означают мои сновидения? Неужто Бартоломе и здесь меня отыщет? Существует легенда об одном голландском судне, чем-то напоминающем тот черный корабль, на который я попадаю во сне. Рассказывают ее по-разному, поэтому приведу ту версию, которую слышала сама.
Командовал этим судном отважный, но чрезвычайно упрямый капитан. Однажды, огибая мыс Доброй Надежды, он попал в жестокий шторм, но не отступил и продолжал пробиваться вперед, не обращая внимания на просьбы команды и пассажиров повернуть назад. Тогда сам Всевышний спустился на палубу, вняв молитвам несчастных о спасении. Но капитан не раскаялся и не преклонил перед ним колени. Он продолжал упорствовать и богохульствовать, дерзнув заявить в его присутствии, что на судне может быть только один капитан, чья воля — закон, и приказал ему убираться прочь. Судно то называлось «Летучим голландцем». Господь проклял его и обрек носиться по волнам до самого Судного Дня. Многие с тех пор видели судно-призрак проносящимся мимо в шторм на всех парусах или выплывавшим вдруг из тумана. Видели на палубе и вантах скелеты матросов и ухмыляющийся скелет в капитанском мундире на шканцах.
Легенда, конечно, жутковатая. Особенно, когда слышишь ее впервые, сидя ночью у костра с кружкой рома в руке. И все же это только легенда. Вот и я старалась убедить себя, что мои видения тоже не имеют ничего общего с реальной действительностью, как эта корсарская байка.. Иногда получалось, иногда не очень. Согревшись и немного успокоившись, я возвращалась домой, исполненная твердой решимости нести свой крест в одиночку, но ни в коем случае не делить его тяжесть с сестрой.
Неугомонный характер Брума не позволил ему долго прохлаждаться без дела. Не прошло и нескольких недель, как Адам снова вышел в море на корабле, принадлежавшем прежде голландской Ост-Индийской компании и приобретенном по случаю в ближайшем порту, где он успел завести нужные связи. Пиратствовать наш капитан больше не собирался и с чистой совестью выдавал себя за честного торговца, как когда-то в Америке. Свой новый корабль Брум опять нарек «Удачей», уже третьей по счету. На нем он мотался по всему Восточному побережью — от Занзибара до Кейптауна, от Мозамбика и Коморских островов до Дар-эс-Салама, — покупая и продавая пряности, золотой песок, слоновую кость, самоцветы и ткани — словом, все, на чем можно наварить прибыль. Все, кроме невольников!
Вскоре у него появились солидные постоянные партнеры из богатых английских, голландских, португальских, испанских и французских негоциантов, а наша прежде неприметная бухта превратилась в настоящую портовую гавань с пристанью и насыпным молом, куда все чаще заходили торговые суда со всех концов света.
— Посмотри, кого я привел! — похвастался он, заявившись к нам домой в сопровождении молодого человека, в котором я с трудом узнала нашего бывшего штурмана Тома Эндрюса. — Капитан его судна прослышал о нас и решил завернуть сюда за свежей водой и припасами. А мы всем рады услужить, только плати!
Том возмужал, загорел, раздался в плечах и отрастил себе пышную золотистую бороду, совершенно его преобразившую. Он вернулся на службу в Ост-Индийской компании и совершал уже второй рейс на своем новом судне. Мы с радостью приняли гостей и пригласили посидеть с нами на веранде. Минерва пошла готовить пунш, а Винсент развязал свой кисет с душистым табаком и предложил угощаться. Вскоре сестра тоже присоединилась к нам, мы выпили по стаканчику и забросали Эндрюса вопросами.
— Доктор Грэхем завел практику в Лондоне, — первым делом сообщил он. — Постоянных клиентов пока не так много, но постепенно прибавляются. Он наверняка обрадуется, узнав, что я вас нашел. Я ему обязательно расскажу.
— Что-нибудь слышал об остальных наших товарищах?
