Капитан «Аль-Джезаира» - Лежер Вернер (книги полностью .TXT) 📗
Молодой капитан фрегата Парвизи, распоряжавшийся меж тем на палубе, явился на зов хозяина.
— Друзья! — сказал Луиджи, указывая на предводителя корсаров. — Я представляю вам грозного корсара Омара, моего, считавшегося мертвым сына Ливио!
— Ваш сын, синьор Парвизи? — изумился врач.
— Примите мое глубокое уважение, Омар… Извините — синьор Парвизи. Вы настоящий мастер мореходного искусства, — ответил поклоном противнику молодой итальянский капитан.
— Да и вы, мой двойник, не хуже, — рассмеялся Омар. — Не обрети я столь неожиданно отца, не дожить бы одному из нас до сегодняшнего вечера. Двоим одинаково сильным и искусным мужчинам тесно даже в огромном море. Перейдемте-ка, однако, теперь все на настоящий «Аль-Джезаир». Я должен представить вас моему экипажу.
Прежде чем пойти, Луиджи прошептал что-то на ухо одному из своих людей. Ливио не понял его слов.
— «Аль-Джезаир» сильно поврежден, — сказал он отцу и другим спутникам.
— Да, сынок, сильнее, чем моя «Генуя».
— «Генуя»?
— Да, «Генуя»! Смотри!
Ливио был поражен: фрегат, только что ходивший под корсарским флагом, поднял флаги Сардинии и Генуи! Люди на баке крепили поверх слова «Аль-Джезаир» большую доску с настоящим именем корабля — «Генуя».
Кисмет, судьба, воля Аллаха! Против нее не пойдешь, надо примириться с ней и принять все как должное. Такие и подобные им мысли мелькали у корсаров, когда сам их реис сообщил им, какой неожиданный оборот приняли события.
Потом Ливио с отцом, Энрико и друзьями детства спустился в свою прокопченную пороховым дымом каюту.
— Ну а что же дальше? — спросил он.
— Никто, кроме тебя и моего бравого Энрико Торцци, не сможет довести наши дырявые посудины до гавани. «Генуя» ведь тоже сильно пострадала. О том, что ты больше не корсар, не стоит и говорить.
— Но охотник на корсаров, отец, как и ты! Я обещал Бенедетто, что после победы над ложным «Аль-Джезаиром» порву с деем и стану сражаться против корсаров. Большая часть моих людей пойдет за мной в огонь и в воду. Они ненавидят дея.
— Охотник на корсаров? Ты хочешь стать им, Ливио, мой мальчик? Этот день — счастливейший во всей моей жизни. Мой сын не стал ни арабом, ни турком, он — итальянец, как и я и все мои друзья. Благодарю, благодарю, бесконечно благодарю тебя, о Боже!
Луиджи снова притянул к себе сына и поцеловал его.
— Мы вместе будем сражаться против турок! — радовался Ливио.
— Мы сделаем все, чтобы помочь людям сбросить многовековые рабские оковы! — заверил отец. — Однако прежде всего надо подумать о сегодняшнем нашем положении. Я предлагаю вот что: Энрико поведет твой корабль, а ты — мой, до моего укрытия на острове Корсика. Исполни эту мою просьбу, Ливио. Мне не хотелось бы расставаться с тобой ни на секунду. Возьми с собой ко мне на борт часть своей команды, а я пошлю такое же число людей к Энрико на «Аль-Джезаир»! На совести твоих людей немало преступлений, но они все же станут нашими друзьями.
— А потом?
— Отошли корсаров назад в Алжир. Я воюю не с отдельными лицами, а с порядком, и не стану поэтому наказывать людей за те скверные дела, которые приказывает им совершать власть. В гавани стоят мои призы. Один из них я отдам твоим людям для возвращения на родину. Любой может свободно и беспрепятственно вернуться домой, если не пожелает и дальше остаться с тобой. Те же, что не покинут тебя, станут нашими друзьями и братьями.
Ливио поймал руку отца и склонился над ней.
Держась постоянно в пределах видимости друг друга, оба корабля пошли курсом на Корсику, в убежище Луиджи.
«Генуя» Парвизи была построена на той же самой американской верфи, что и «Аль-Джезаир». Друг Луиджи во французском консульстве в Алжире собирал нужные сведения об «Аль-Джезаире». Данные эти при посредничестве Ксавье де Вермона передавались Луиджи, и итальянский корабль постоянно выглядел таким образом точной копией «Аль-Джезаира».
Луиджи Парвизи знал, что Омар охотится на него.
Как и его сын, он считал, что великая битва с корсарами обещает успех лишь в случае, если его двойник не будет больше крейсировать в Средиземном море. После нападения на алжирские корабли он выходил на охоту лишь однажды, чтобы получше вышколить своих людей. В остальное время его фрегат под именем «Генуя» ходил в водах, которые не посещал «Аль-Джезаир».
У постели больного Бенедетто Мецци отец с сыном узнали многое о минувших годах. Бывший раб смог, правда, рассказать не так уж и о многом — лишь о том, чему сам был свидетелем, связать же все события воедино был не в состоянии. Но Луиджи и этого было достаточно, чтобы составить представление о том, что творилось в лагере для пленных европейцев. Он знал теперь, что ренегат Мустафа-Бенелли и был тем, кто правил и верховодил в Алжире; что этот великий авантюрист сам тасовал колоду и разыгрывал желаемую карту; что захват «Астры» и хитроумный план расправы с семейством Парвизи — целиком его рук дело.
Но все это в прошлом.
В будущем же бороться вместе с французами за освобождение от кабалы и рабства станут еще два европейских корабля: фрегат под командой Ливио Парвизи, слывший некогда под именем «Аль-Джезаир» грозой Средиземного моря, и его двойник «Генуя» под командой карбонария Энрико Торцци.
Они будут охотиться на корсаров! На востоке и на западе, на севере и на юге, и в Гибралтарском проливе, и в зоне восточных островов.
— Но где же и когда ты наберешь второй экипаж, отец? Ведь большая часть моих корсаров воспользуется твоим великодушием и вернется на родину!
Луиджи Парвизи рассмеялся, но сказал вполне серьезно и даже торжественно:
— В Италии, на твоей и моей родине, достаточно мужчин, готовых отдать жизнь за свободу, гуманизм и равноправие. Стоит только бросить клич, и ко мне придут молодые, сильные люди, не страшащиеся ни смерти, ни дьявола. Мой экипаж состоит из так называемых «братцев» — это люди, принадлежащие к тайному союзу, карбонарии. И я тоже карбонарий. Этот союз борется за единство нашей родины, за великую, свободную Италию, в которой все смогут жить счастливо. Карбонариям наносят тяжелые удары; признание себя их сторонником сопряжено с опасностью для жизни. Мы должны еще обстоятельно поговорить обо всем, сынок. А сейчас я прошу тебя, не говори пока об этом ни слова. Свобода добывается не речами, а делами, и для дел этих вовсе не всегда требуется оружие: они могут быть и подвигами духа.
Часть корсаров ушла на алжирском призе на юг. Может, и не в Алжир, а в Тунис или Триполи. Омар не расспрашивал их о месте назначения, а они не очень-то откровенничали.
Оба фрегата необходимо было основательно отремонтировать. Для открытия большой охоты на корсаров требовалось немалое время. Наконец все для нее было готово. Шел 1829 год…
Вся земля возле окруженной скалами бухты, укрывавшей корабли от любопытных взоров и надвигающихся зимних штормов, принадлежала Ксавье де Вермону.
Отец и сын Парвизи, наполовину вылечившийся Бенедетто Мецци, Селим, Али, Ахмед, Махмуд и несколько других друзей детства Ливио покинули французский остров. Луиджи Парвизи повез сына в родной город, в объятия деда.
Вместе с ними на борт алжирского приза, корабля, исчезнувшего бесследно несколько лет назад, взошел в качестве капитана Энрико Торцци, направлявшийся в Италию, чтобы встретиться еще раз с купцом и банкиром Джакомо Томазини, прежним Властелином Гор и одним из вождей карбонариев.
Луиджи Парвизи не до конца еще выполнил задание, которое дал ему некогда друг отца в своем охотничьем замке, однако к исходу зимы он был готов заняться этим со всей своей энергией. Один из опаснейших его противников, Омар, стал ему самым верным соратником в деле, которому посвятил свою жизнь карбонарий Томазини.
Когда приехали гости, у Андреа Парвизи уже сидел визитер. Несколько часов назад месье Ксавье де Вермон прибыл в Геную по сухопутью. Ехал он почти без отдыха, подгоняя почтмейстеров и суля кучерам надбавку сверх обычной платы, чтобы те подольше гнали лошадей галопом.
