Земля соленых скал - Сат-Ок (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
И тут она подала знак. И оба вождя бросились в волны реки. И тогда заплакала Прекрасная, пряча лицо в черных волосах, ибо вновь пробудилась в ее сердце любовь к Идаго, и забилось оно сильнее от надежды и страха. Она желала, чтобы Идаго первым сорвал ветку с красными ягодами в честь этой любви.
Она смотрела, как над водой плывет рыжий хвост Красного Лиса и покачивается белый султан Идаго. Слушала, как бегут и бьются о берег быстрые волны. Слушала, как стучит ее собственное сердце.
Белый султан первым достиг куста красных ягод, Прекрасная закричала, и радостный голос разнесся над волнами реки:
«О могучий Идаго! О великий Идаго, возвращайся ко мне! Возвращайся, как орел в гнездо! Тебя избираю, о тебе пела песни!»
Но Идаго все медленнее, все слабее бил руками о волны. А около него покачивался красный хвост Лиса, и окрашивалась кровью волна. Сильнее краснеют грозди красных ягод. А в плече горного вождя торчит нож Красного Лиса. Вырвал он из рук Идаго ветку с ягодами и поднял ее над головой. Склонилась Прекрасная над рекой, опустила в воду свои длинные черные косы, протянула руки к пловцам.
Первым подплыл Красный Лис. И тогда девушка сказала:
«Иди по воде, вождь! Подойди ко мне! Склоняюсь перед тобой. Подай мне ветку ягод и свой нож, чтобы я могла обрезать ее для венка».
А когда Красный Лис подал ей ветку и нож, красный от крови Идаго, она дважды ударила им Красного Лиса и столкнула его в глубокую воду. В ее руке была большая сила, сила любви.
А потом бросила свои длинные косы навстречу протянутым рукам Идаго и спасла его. Когда же он, ослабевший, опустился на колени у ее ног, она надела на его голову венок из красных ягод.
С того дня над палаткой Идаго и Шамак кружились дикие голуби и пели песни любви…
Овасес умолк. Молчали и мы. Лошади шли спокойным шагом. Приближался вечер, утих шум извивавшегося вдоль долины похода. Овасес погнал своего коня, мы остались позади.
Мы не знали, о чем говорить. До сих пор о девушках мы привыкли думать с презрением, смеяться над их болтливостью, насмехаться над их незнанием мужских дел. Но вот сам Овасес рассказал нам о девушке, и мы впервые услышали, что женщина может быть героем песни…
Мы уже вступали на Землю Соленых Скал. Это была жестокая и страшная земля. Она лежала среди больших горных кряжей. Посредине ее протекал один-единственный тихий ручеек. По берегам его кое-где росли низкие, кривые сосны со скрюченными ветвями и с иглами, покрытыми соленой пылью.
Соленая серая пыль была здесь повсюду: она покрывала скалы и редкую бурую траву. Легкий ветерок поднимал ее в воздух и закрывал солнце. Изредка можно было увидеть черного кролика или блестящие глазки суслика – единственных обитателей этой страны, которую обходили люди и звери. Здесь тяжело было жить и тяжело дышать. Человек должен был избегать ее, особенно во время летнего зноя, иначе он высыхал на глазах, кашлял, плевал кровью и умирал: соль съедала легкие.
Все смотрели на Землю Соленых Скал тревожными глазами. Но я никак не мог забыть образ Прекрасной, склонившейся над большой рекой. Какая она была? Как звучал ее голос?
Сова, наверное, думал о том же. Он был серьезен, серьезнее, чем когда-либо. Наконец он обернулся ко мне.
– Твоя сестра Тинагет, – сказал он несмело, – очень красивая.
Тинагет? Я любил ее. Любил ее веселый голос и песенки, но мне больше нравились ясные глаза и солнечные волосы матери.
Но мать была красивой, как мать, совсем не такой, как жена Идаго. И я вспомнил огромные черные глаза Тинглит с переливающимися на дне их искорками, ее голос, ее улыбку.
Я покачал головой.
– Сова, – сказал я, – Тинглит красивее.
Земля Соленых Скал имела три выхода, однако с лошадьми и детьми можно было пройти только по одному. Мы разбили стойбище в долине, как раз у подножия этого перевала.
В долине царила тишина. Наш лагерь был невеселым. Мы не разжигали костров, девушки не пели песен.
А для Молодых Волков жизнь была такой же, как всегда. Овасес уже на второй день после прибытия сюда собрал нас и приказал учиться метать томагавк. Женщины тоже вернулись к своим обычным занятиям. Но все делалось молча, без привычных для шеванезов песен.
Мы, мальчики, часто уходили к большому каньону, к месту старой стоянки лагеря, высматривая, не возвращаются ли воины. Мы также обязаны были обеспечивать всех едой.
Земля Соленых Скал была безопасным и тайным убежищем. Овасес говорил, что еще ни один белый человек не находил к ней дороги.
Но это была бедная земля.
Целыми днями, часто до поздней ночи, мы носились по всем ущельям и отрогам гор, охотясь за всем, что годилось в пищу: за кроликами и сусликами, белками, дикобразами…
Мы добывали мяса, сколько могли. Но его все не хватало. Тем более, что Овасес запретил женщинам трогать запасы сушеного и тертого мяса. И что еще хуже, места эти были очень бедны ягодами, грибами и съедобными кореньями.
Хотя голод еще и не начался, но сытость уже кончилась.
День проходил за днем.
Промчался месяц Красных Листьев и Большой Росы, а воины все не возвращались.
Не раз мы с Совой взбирались на скалистые отроги и просили Великого Духа, чтобы он дал нам хотя бы раз убить в этой суровой долине большого оленя или лося.
Мы клялись пойти за это на Святую Гору и просидеть там в честь Маниту пять дней и пять ночей без еды и без питья. Но ничего не помогало. Мы не встретили ни лося, ни оленя.
Наконец на девятнадцатый день нашего пребывания в Долине Земли Соленых Скал стоявший на страже мальчик из рода Танов оповестил, что прибывает один из наших воинов.
Случилось это в полдень, когда женщины готовили пищу.
Мы выбежали навстречу посланцу. Им оказался Желтый Мокасин. Это он когда-то привел мне в лагерь Молодых Волков коня. Желтого Мокасина отец обычно всегда посылал гонцом.
Конь Желтого Мокасина был загнан почти до смерти. Да и сам воин выглядел так, будто он много дней не касался ни еды, ни питья. Мы приветствовали его радостными криками, но он проехал мимо, не заметив нас и даже не подняв руки.
Он заговорил лишь тогда, когда подъехал к костру, где сидели Овасес и трое старшин племени.
– Воины, – начал он бесконечно усталым голосом, – прибудут к вечеру. Приказано, чтобы женщины приготовили лыко и тертую дубовую кору и много горячей воды. Есть раненые.
Все слушали в полном молчании. Один из стариков что-то невнятно бормотал. Глухой Большой Глаз встал и напряженно смотрел на губы Желтого Мокасина, стараясь понять, что он говорит. Желтый Мокасин был настолько утомлен, что не мог громко говорить, он почти шептал.
– Есть ли убитые? – спросил Овасес.
Его резкий голос подстегнул Желтого Мокасина. Он снова выпрямился и ответил громко и внятно:
– Убитых нет.
Овасес приказал подать гонцу еду и воду.
Над племенем нависла угроза несчастья.
Когда солнце уже скрылось за вершинами гор и в долине начала сгущаться тьма, снова послышался крик дозорного. В конце долины появился возвращающийся отряд, возглавляемый отцом. На этот раз мы не выбежали навстречу. Все племя, собравшись на лагерной поляне, ждало своих отцов и братьев.
Всадники подстегнули измученных коней Хотя лица воинов были раскрашены в цвета победы, ни они, ни ми не издавали возгласов радости. Между лошадьми на растянутых попонах лежали раненые Когда отряд остановился, мы бросились помогать женщинам переносить раненых под надзор стариков и шамана.
Раны у воинов были удивительные – будто бы орел вырвал у них куски тола Это следы огнестрельного оружия белых.
Только когда всех раненых перенесли в палатки, Овасес разрешил Молодым Волкам разойтись по своим семьям чтобы приветствовать отцов и братьев Я возвращался в наше типи медленно, неуверенными шагами Я гордился отцом, который привел отряд к победе, и братом, который, хотя и не прошел еще посвящения, все же был допущен к борьбе вместе со старшими. Но я только что помогал перенести в палатку Быструю Стрелу. Это был отец того толстого малыша, который причинил столько хлопот своей матери, крикливой и веселой женщине с круглым, как луна, лицом. Теперь она не кричала и не смеялась а малыш притих в углу типи, прижавшись к своему медвежонку.
