Маленький Бизон - Фидлер Аркадий (читать книги .TXT) 📗
Родители были довольны мною. Самыми важными чертами характера, которые старались воспитать в своих детях индейцы прерий, были щедрость и гостеприимство. Считалось, что наряду с отвагой эти черты украшают воина и вообще человека. По щедрости индейцы прерий не имели, вероятно, равных себе на всем свете: нередко великие воины и вожди из-за своей щедрости оставались самыми бедными членами племени. Видимо, моих родителей радовало, что во мне так рано проявились эти черты.
Мы вошли в одну из лавок, чтобы обменять шкурки на нужные нам товары. Трудно было разговаривать с торговцем, но, к счастью, он немного понимал язык знаков, которыми племена обменивались в прериях.
На складе у торговцев оказались красивые голубые и красные одеяла, седла, ружья, порох, пули, топоры, молотки и десятки других предметов, милых сердцу индейца. Были у него также мука, хлеб и разные консервы, даже молоко в банках, и он настойчиво предлагал нам эти товары. Памятуя предостережения сиу, мы пропускали мимо ушей слова торговца. Ни за муку, похожую на снег, ни за хлеб, напоминавший губку, мы не собирались отдавать наши шкурки.
Тогда торговец протянул отцу открытую банку с какой-то коричневой жидкостью и сказал:
— Это сироп. Попробуй!
Отец взял немножко на палец и, полагая, что это жир, помазал себе волосы.
— Не так! — показал торговец. — Это для еды…
Тогда отец осторожно взял немножко сиропа на язык и дал попробовать нам. Сироп пришелся по вкусу.
— Сколько хочешь за это? — спросил отец.
— Три доллара за банку.
— Дай три банки.
— А деньги у тебя есть?
— Вот! — ответил отец, показывая меха.
В связке среди других шкурок были две горностаевые. Торговец презрительным взглядом окинул меха и, показав на горностаевые шкурки, жестко бросил:
— Этих двух хватит.
Это были прекрасные шкурки, стоившие, как я теперь понимаю, в двадцать, а может быть, в тридцать раз дороже, чем три жалкие банки сиропа. Но лакомство так пришлось нам по вкусу, что отец не колебался ни секунды и отдал ценные шкурки за сироп.
— А порох тебе нужен? — спросил торговец.
— Нужен.
— Сколько фунтов?
Но отец, довольный покупкой трех банок сиропа, решил повременить и не сбывать сейчас свои шкурки. Он знал, что мы пробудем в форте Бентон еще много дней и найдется достаточно времени на покупку нужных товаров. Торговец, казалось, искренне согласился с доводами отца, но заметил вскользь, что жаль тащить шкурки обратно в лагерь. Он хорошо заплатит за них долларами, за которые всегда можно купить любой товар у каждого торговца. Знает ли индеец об этом?
— Знаю об этом, знаю! — ответил отец. — Сколько же ты дашь за эти шкурки?
Торговец внимательно осмотрел всю большую связку.
— Восемьдесят долларов, — ответил он.
— А за этот индейский наряд?
— Двадцать долларов.
Родители с минуту совещались, потом выразили согласие.
— Чтобы у нас было что нести в лагерь, дай нам на двадцать долларов пороха, — попросил отец.
— Весьма охотно! — с наигранной любезностью ответил торговец.
Он отвесил пороху, тщательно запаковал его и отдал отцу. Потом вытащил из ящика пачку долларов и громко начал отсчитывать положенную сумму. Отложив двадцать двухдолларовых и сорок однодолларовых билетов, торговец подвинул пачку отцу:
— Вот здесь восемьдесят долларов.
Отец не знал, что означают двухдолларовые бумажки, и подозрительно смотрел на них. В лавку вошел американский солдат. Отец обратился к нему и знаками спросил, хорошие ли это доллары.
— Самые лучшие! — решительным тоном заверил солдат.
В веселом настроении, с долларами, сиропом и порохом, возвратились мы в лагерь.
Вскоре к нам пришел Раскатистый Гром, и родители рассказали ему о посещении форта. Дядя потребовал, чтобы ему показали доллары. Едва он взглянул на двухдолларовые бумажки, как с возмущением воскликнул:
— Это не доллары! Это раскрашенные бумажки, они ничего не стоят.
Отец, мать и дядя немедленно отправились в поселок. Торговец стоял за прилавком как ни в чем не бывало.
— Ты дал сегодня… — сказал дядя на ломаном английском языке, — дал моему брату деньги, которые не деньги… Это не доллары.
Торговец осмотрел положенные на прилавок «доллары»и самым спокойным тоном ответил:
— Да, это не доллары. Это подделка, грубая подделка.
— Тогда, прошу тебя, замени их настоящими деньгами.
— Как так? С какой стати я должен менять эти клочки бумаги? Я дал ему правильные доллары.
— Лжешь! — резко сказал дядя. — Ты дал ему эти бумажки.
— Ого-го! Вам скандала захотелось? — закричал торговец и, подскочив к двери, крикнул какому-то человеку, проходившему неподалеку: — Хелло, шериф, зайдите-ка сюда на минутку!
Широкоплечий полисмен, с торчавшими за поясом двумя пистолетами, развязно ввалился в лавку:
— Что с тобой стряслось, Дик?
— Эти краснокожие джентльмены затевают скандал. Они требуют, чтобы я обменял им эти крашеные бумажки на настоящие доллары. Скромное желание, а?
Раскатистый Гром подошел к шерифу:
— Мой брат сегодня продал здесь свои шкурки и получил часть долларами, а часть — этими бумажками вместо долларов.
— Ложь! — закричал торговец. — Как раз тогда в магазине был солдат, он видел доллары, которые я выплатил этому краснокожему джентльмену. Джентльмен сам показывал их солдату и спрашивал его, хорошие ли они. Может быть, он отрицает это?
— Это правда, — подтвердил отец.
— А что сказал солдат? — допытывался полицейский.
— Сказал, что это доллары…
— Так какого же черта вам еще надо? — взбесился шериф.
— Солдат врал! — заявил отец.
На это шериф и торговец ответили смехом. Когда оба успокоились, полицейский пригрозил отцу и дяде:
— Советую вам подобру-поздорову убираться в свой лагерь, если не хотите познакомиться с нашей тюрьмой!
Отец и дядя поняли, что дело их безнадежно, и понурив головы ушли.
В лагере царило большое оживление. Многие наши воины сделали покупки, почти все приобрели порох. Теперь они испытывали его качество. У некоторых порох оказался совершенно негодным: он не воспламенялся. Отец попробовал и свой — увы, он тоже был плохой, поддельный! Приходилось засыпать в ствол тройную меру, чтобы выстрел имел нужную силу. После печального опыта отца и дяди уже не было смысла жаловаться кому-нибудь и вспоминать о своих обидах: все равно никто бы нам не помог. Все решили, что есть только один выход: делать покупки только в присутствии Раскатистого Грома, который знал язык белых и замечал все мошенничества торговцев.
Сильные переживания этого дня не давали мне уснуть всю ночь. Во сне белые торговцы садились мне на грудь и жестоко мучили меня. Только тогда, когда появлялся белый мальчик, кошмар прекращался.
Ласковый белый мальчик снился мне несколько ночей подряд.
ЗЛОЙ МИССИОНЕР И ДОБРАЯ КНИГА
На следующий день самым полезным человеком во всем лагере оказался мой дядя Раскатистый Гром. С утра он уже бродил среди лавок поселка, посредничал, приценялся к товарам. Его бдительность во многом оградила нас от жульничества торговцев; а кто хотел купить порох — тут же в лавке брал щепоть и испытывал огнем, хорошо ли он горит.
В форте Бентон постоянно жил пастор-миссионер. Он выразил желание посетить наш лагерь. Мы любезно пригласили его. Во всей округе мы были единственным независимым племенем, еще не упрятанным в резервации. Поэтому пастор, видимо, решил разузнать поподробнее об этих «диких язычниках», как злобно именовали нас американцы в Бентоне. Пастор заявил, что собирается рассказать нам о Великом Духе белых людей.
Желая почтить его приход в лагерь, все взрослые по-праздничному раскрасили себе лица и надели лучшие наряды, а шаман Кинасы достал свой обрядовый барабан. Как только миссионер показался на горизонте, шаман начал бить в барабан и затянул ритуальную мелодию, стараясь как можно торжественнее встретить уважаемого гостя.
