Боги ждут жертв - Кинжалов Ростислав Васильевич (книги бесплатно txt) 📗
– Мы с тобой – в Ололтун… – нерешительно отвечал он.
– Укан отправится в свой Копан, и так далее, – подхватил Хун-Ахау. – А через день-два нас всех переловят поодиночке и возвратят в Тикаль! Кого заставят снова строить пирамиду, кого казнят, а нас с тобой, как зачинщиков, обрекут на пытки… Нет, мы должны держаться вместе! Еще не скоро мы сможем спокойно разойтись по родным селениям! Надо собрать совет и решить, в каком направлении лучше двигаться. Я уверен, что из Тикаля за нами вышлют погоню! Собирай начальников отрядов!
Но совет провести не удалось. Едва только все собрались, как прибежал запыхавшийся лазутчик.
– По главной дороге сюда идет войско, – объявил он. – Количество воинов в нем вдвое больше нашего! Они направляются в Тикаль. Через полчаса будут здесь!
– Это након со своим войском, – сказал Хун-Ахау. Его нерешительность и сомнения сразу исчезли. – Отступать к Тикалю нам нельзя. Оттуда может нагрянуть погоня. Жаль, что нет сведений от Цуля. Мы должны разбить тех, кто преграждает нам дорогу! Пытаться спрятаться бесполезно: након сразу же узнает от жителей этого поселения о нас и нагонит. Мы должны напасть на них неожиданно – это единственная возможность выиграть битву! Надо укрыться среди домов так, чтобы враги вошли в селение спокойно, и тогда ударить. Нападать будем по сигналу: Ах-Мис – он самый громкоголосый среди нас – крикнет «бей!». Договорились? Давайте готовить засады!
Хун-Ахау обошел все отряды, объясняя план нападения и показывая, как лучше спрятаться. Селение было небольшим, и разместить войско за домами оказалось делом нелегким. К счастью, неподалеку находилась небольшая лощина, и молодой предводитель решил воспользоваться ею. В нее он увел отряды Укана и Шбаламке.
– Как только вражеское войско втянется в селение, – говорил он, – мы набросимся на него. Завяжется схватка. Вот тогда-то выступите вы и ударите в тыл противнику. Поэтому будьте терпеливы, дайте им пройти. Только внезапное нападение сзади может вызвать у них панику. Затаитесь и будьте терпеливы! Укан, прошу тебя, присмотри за Шбаламке! Он очень горяч и несдержан.
– Еще неизвестно, кто за кем будет присматривать! – пробурчал недовольно Шбаламке. – Ожидать врага – привычное дело для воина!
Хун-Ахау обнял друзей и расстался с ними. Время тянулось невыносимо долго. Солнце, приближавшееся к зениту, невыносимо жгло. Рабы в непривычных тяжелых деревянных шлемах и хлопковых панцирях обливались потом. Хун-Ахау тяжело дышал; сердце колотилось в груди. «Мы должны победить! – думал он. – Поражение для нас хуже смерти. Но все ли понимают это? Может быть, кто-нибудь уже втайне сожалеет о том, что поднялся против владык?»
Он обвел глазами сидевших с ним в засаде рабов. Их лица словно застыли в ожидании схватки, но на них была написана такая решимость и мужественность, что юноша устыдился своих тайных сомнений. На дороге, со стороны Тикаля, показался человек. Он брел медленно и задумчиво. Молодые глаза Хун-Ахау быстро распознали в нем Цуля. Войдя в селение, старик остановился, удивленный тишиной, и начал недоуменно озираться. Из-за ближайшего дома его негромко окликнули и сообщили, где находится Хун-Ахау. Через минуту он уже стоял перед юношей.
– Все благополучно, почтеннейший након! – сообщил Цуль. В присутствии посторонних он награждал теперь своего бывшего ученика самыми пышными титулами. – Я прошел очень далеко, но никаких следов погони нет! Со стороны Тикаля все спокойно. А кого ждете вы?
Когда Хун-Ахау в двух словах объяснил положение, на морщинистом лице старого раба появилась первая за эти дни улыбка.
– Я знал, что моя находка пригодится, – торжествующе сказал Цуль. – На, возьми и пожуй!
Юноша в недоумении смотрел на протянутую руку старика с пучком какой-то травы.
– Пожуй, пожуй, – убеждал тот. – Ничто так не подкрепляет силы перед боем, как это растение! Как хорошо, что я наткнулся на него!
Хун-Ахау нерешительно положил в рот несколько стебельков и принялся жевать. Кислый, с острым запахом сок растения приятно освежал рот. Через несколько минут юноша действительно почувствовал бодрость и небывалый прилив сил. Голова его оставалась ясной. Цуль хлопотал рядом, раздавая чудесную траву другим воинам. Теперь Хун-Ахау мучало только одно: куда же пропали два его разведчика? Неужели они попались в руки врага?
Вдалеке заклубилась пыль: подходило вражеское войско. Усталые, разморенные солнцем воины шли вразброд и громко пели:
Эйа! Что самое прекрасное у меня?
Нефритовое ожерелье на моей шее!
Эйа! Что самое прекрасное на всем свете?
Тикаль, око мира,
Самый прекрасный город на всем свете!
Войско приближалось. Вот передовые воины вступили в тень первых домов, вот они прошли мимо притаившихся Хун-Ахау и его товарищей. Вот уже почти весь отряд втянулся в селение. В середине его шел, окруженный плотным кольцом приближенных, невысокий молодой человек – очевидно, начальник войска. Мальчик-прислужник нес за ним шлем, а сам предводитель, спасаясь от жары, надел легкий головной убор, украшенный только пучком перьев кецаля.
Вдруг кто-то с силой сжал левую руку Хун-Ахау. Это был Цуль; из глаз старика текли слезы.
– Сыночек! – прошептал он сдавленным голосом. – Это Кантуль! – Старого раба корчило от гнева и отвращения.
Да! Наследник Кантуль вел на Тикаль отряд воинов из Йашха, чтобы вернуть себе трон.
Вдруг в знойной полуденной тишине, как будто с неба, прозвучал нечеловеческий крик Ах-Миса: «Бей! Бей! Бей!»
Пораженные пришельцы невольно остановились. А из-за домов уже высыпали десятки рабов, яростно размахивая оружием. Зазвучали первые глухие удары, послышался первый стон. Неистовые крики вырывались и у нападающих, и у попавших в западню. Началась схватка.
Весь участок дороги, проходивший через селение, оказался полем ожесточенной битвы. Рабы дрались, не щадя сил. Вражеские воины, сперва ошеломленные внезапным нападением, постепенно воспрянули духом и образовали плотный четырехугольник, отражавший атаки нападающих. Но то здесь, то там со стоном или молча валились на землю окруженные, рушилась живая стена воинов, и на мгновение в первом ряду образовывалась брешь. И хотя на место упавшего сразу же выдвигался другой воин из второго ряда, все же ровная вначале линия вражеского фронта оказалась в нескольких местах изломанной. В эти бреши проникали атакующие рабы.
Неистово работая топором, Хун-Ахау, построивший свой отряд клином, пытался пробиться к центру вражеского войска, где он недавно видел Кантуля. Медленно, пядь за пядью продвигался юноша вперед. Пот лил с него ручьями, смешиваясь с кровью, – он не надел панциря, и брошенное кем-то легкое копье пронзило ему левое плечо. Скользнувший мимо удар меча сорвал кожу со лба. Но Хун-Ахау не чувствовал ран и с методичностью дровосека валил двигавшихся ему навстречу людей.
Он уже видел лицо что-то неистово кричавшего Кантуля, когда вдруг справа, оттуда, где находилась лощина, послышался мощный, на мгновение заглушивший все звуки битвы, рев. Это ударили по флангу вражеского войска вышедшие из засады отряды Шбаламке и Укана. Словно по живой цепочке, страх и неуверенность передались в центр войска Кантуля: выражение твердости и мужества на лицах воинов сменилось сомнением и беспокойством. Их ответные удары стали менее энергичными; они все чаще поворачивали головы в сторону приближавшегося необычного шума. Воспользовавшись этим, Хун-Ахау удвоил свои усилия и через мгновение, чувствуя за спиной плотную массу своего отряда, оказался лицом к лицу с Кантулем.
С воплем ужаса наследник тикальского трона взмахнул мечом, но что-то в выражении лица Хун-Ахау словно парализовало его. Узнал ли он в появившемся грозном воине любимого раба своей мертвой сестры, или его поразил вид залитого кровью, почти обнаженного юноши с гневным лицом, внезапно выросшего перед ним? Он не успел сказать ни слова.
На мгновение Хун-Ахау словно почувствовал в воздухе аромат эделена. Вот кто была его юная владычица – недолгий диковинный цветок!
