Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами - Купер Джеймс Фенимор (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗

— Здесь нет ни вигвама, ни вождя, — отвечал Бурдон, хотя он едва не отшатнулся от протянутой руки того, о ком слышал столько легенд. — Мы люди простые, и среди нас нет никого, кто служит государству. Я промышляю сбором меда, и ты можешь есть его, сколько захочешь, а этот человек помогает маркитантам в гарнизонах. Он держал путь на юг, в расположение войск в верховьях озера, а я направлялся на север, в Макино, и дальше — к поселениям.

— А почему мой брат так спешит? — мягко спросил Питер. — Пчелы устали носить мед?

— Времена неспокойные, и краснокожие выкопали топор войны; бледнолицый не знает, когда его вигвам в безопасности, когда нет.

— А где вигвам моего брата? — спросил Питер, настороженно озираясь. — Вижу — не здесь; где он?

— Там, далеко в прогалинах, вверх по Каламазу. Мы оставили его на прошлой неделе и остановились в хижине на том берегу, но отряд потаватоми заставил нас искать убежища здесь.

Услышав это, Питер медленно обернулся к миссионеру, подняв вверх палец, чтобы придать особый вес своим словам.

— Говорил вам, — произнес индеец. — Знал — здесь потаватоми. Могу знать про них очень далеко.

— Мы их опасаемся, так как с нами женщины, — добавил бортник, — и думаем, они могут охотиться за нашими скальпами.

— Возможно; во время войны все индеи любят скальпы. Вы — янки, они — английские; сейчас нельзя идти по одной тропе и не ссориться. Нельзя позволить потаватоми поймать вас.

— А как нам этого избежать, теперь, когда вы здесь? У нас были все каноэ, и мы чувствовали себя в полной безопасности, но если вы переправитесь на ту сторону и отдадите им свое каноэ, им уже ничто не помешает делать с нами, что им заблагорассудится. Если пообещаешь не переправляться через реку, пока мы не выйдем подальше в озеро, то мы сможем уйти в другое место и не оставить следа.

— Надо переправиться — да, надо переправиться, а то потаватоми будут удивляться — да, надо переправиться, но не тронут каноэ, нет.

— А как ты им помешаешь, если они так захотят? Ты — один, а их — два десятка.

Услышав эти слова, капрал Флинт насторожил уши и встал по стойке «смирно», если возможно было стоять прямее, еще раньше, — ведь он считал себя человеком ответственным, тем более что прошел все войны на Западе, начиная с великих баталий Сент-Клера note 83 до сражений Бешеного Энтони. Однако он был избавлен от необходимости отвечать; Питер показал ему выразительным жестом, что берет эту обязанность на себя.

— Не нужно бояться, — спокойно сказал Питер. — Знаю потаватоми — знаю всех вождей. Никто не тронет каноэ Оноа, если он сказал не трогать.

— Но ведь они — английские индеи, а ты, как я вижу, товарищ солдата дяди Сэма.

— Ничего; Оноа всегда идет, куда хочет. Иногда идет к потаватоми; иногда — к ирокезам note 84. Все оджибвеи знают Оноа. Даже чироки note 85 теперь его знают и открывают уши, когда он говорит. Надо переправиться через реку, пожать руку Вороньему Перу.

В словах Питера, когда он говорил о своей неприкосновенности или могуществе, не было ни следа бахвальства или хвастовства, он упоминал об этом спокойно, естественно, как человек, привычный к почтительному отношению. Род человеческий, в целом, обращает мало внимания на силу привычки; чувства тщеславных людей страдают от самых естественных и прямых свидетельств преимущества кого-то над ними так же часто, как и от тех, которые норовят разжечь соперничество. В описываемом нами случае, однако, подобным чувствам было неоткуда взяться, ведь индеец не претендовал на большее, чем ему приписывала его повсеместная слава.

После того как Питер таким образом объяснил свои намерения, миссионер счел подобающим добавить несколько слов от себя. Однако это он сделал конфиденциально, для чего отошел в сторону вместе с бортником. Что же до Гершома, то его, как видно, не ставили ни во что и не считали нужным тратить на него ни время, ни внимание.

— Можете довериться Питеру, друг бортник, — начал миссионер. — Если он что пообещал, то непременно исполнит. Я хорошо его знаю и всецело предался его заботам. Коли он говорит, что потаватоми не получат его каноэ, значит, они его не получат. На этого человека вполне можно положиться.

— А разве это не тот самый Питер Скальп, чья ужасная слава разнеслась по всему пограничью?

— Тот самый; но не стоит тревожиться из-за имен: они никому не причинят вреда и вскоре будут забыты. Потомок Авраама, Исаака note 86 и Иакова note 87 не мог быть послан в эту глухомань иначе, как Промыслом Божиим; а он здесь, поверьте мне, лишь с благой целью.

— Потомок Авраама, Исаака и Иакова! Да ведь Питер — краснокожий, настоящий индей, разве нет?

— Разумеется; но никто, кроме меня, не знает, какого он племени. Я знаю это и вскоре провозглашу истину, друг бортник, по всей стране. Да, мне дарована честь сделать это великое открытие, хотя порой мне кажется, что сам Питер, как и все окружающие, не ведает, какого он рода и племени.

— Вы хотите утаить это и от меня? Признаюсь, что, на мой взгляд, мнение о краснокожем сильно зависит от того, к какому племени он принадлежит. Он из племени виннебаго?

— Нет, мой друг, он не имеет ничего общего с виннебаго.

— Может, он потаватоми, оттава или из оджибвеев?

— Отнюдь. Питер происходит от племени несравненно более благородного, чем все, тобой поименованные.

— Значит, он индей из Шести Наций? note 88 Мне говорили, что после Революции note 89 они добрались до этих мест.

— Быть может, это правда, но Питер не родственник ни потаватоми, ни оттава, ни оджибвеям.

— Едва ли он из сауков note 90 или фоксов; note 91 по виду он не похож на индейцев из областей Дальнего Запада.

— Ни то, ни другое, ни то, ни другое, — ответил пастор Аминь, чья тайна, видимо, сама просилась наружу и вот-вот готова была вырваться. — Питер — сын Израиля; один из потерянных сынов страны Иудейской, как и многие его краснокожие братья, — заметь, я не сказал все, но многие его краснокожие братья, — хотя сам он, быть может, и не знает, какого он племени. Обратись к Книге Бытия, глава сорок девятая, стихи тринадцать и четырнадцать, и найдешь там все обетования и предсказания. «Завулон при береге морском будет жить, и у пристани корабельной». Это, совершенно ясно, относится к другим краснокожим братьям, обитающим ближе к побережью. «Иссахар осел крепкий, лежащий между протоками вод» «и преклонил плеча свои для ношения бремени и стал работать в уплату дани» note 92. Это, без сомнения, относится к чернокожим из южных штатов, и здесь речь идет не о Питере. «Дан будет змеем на дороге, аспидом на пути» note 93. Вот тебе и краснокожий, изображенный кистью истины! «Гад, — толпа будет теснить его» note 94. Капрал, подойдите к нам и поведайте нашему новому другу, как Бешеный Энтони со своими толпами потеснил краснокожих. Вы же там были и все об этом знаете. Все сказано яснее ясного: до той поры, пока в леса не пришли «длинные ножи» и «кожаные чулки», индейцы жили на приволье. Но против них они устоять не смогли.

— Да, — подхватил капрал Флинт, для которого не было ничего приятней, чем разговоры о войне, — все так и было, как говорит пастор Аминь. Поначалу дикари, пронырливые и ловкие, устраивали нам засады и удирали прежде, чем мы успевали их атаковать; да только генерал надумал вызвать в эти места кавалерию. До такого никто бы не додумался, это придумал Бешеный Энтони. Как только дикари стали нас обстреливать, мы напали на них и спугнули, а стоило им подняться, как кавалерия рванулась в бой, сверкая «длинными ножами» и тесня врага на своих скакунах в «кожаных чулках». Мистер Аминь сыскал в Писании слова, которые точно предсказали нашу победу, да и описали ее почти так же точно, как донесения в штаб армии.