Ситка - Ламур Луис (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Глава 28
В повозке было тесно, поэтому Елена и Жан все время наталкивались друг на друга, в то время как тарантас трясся по ухабистым и разъезженным дорогам из льда, замерзжей земли и снежных заносов.
Их кидало и бросало на сидении, пока не начинала болеть каждая мышца. И все это время возгласы, крики, щелчки кнута и ругательства кучера смешивались со звоном колокольчика под дугой.
Иногда они выезжали из леса и шли галопом вдоль заснеженных полей или проезжали по деревням, где все собаки, заслышав звон колокольчика, выскакивали облаять их, однако проезжавшая тройка неизменно рассеивала сбежавшуюся стаю. Внутри повозки пассажиров мотало из стороны в сторону, подкидывало и бросало.
Наконец, в самом начале вечера холодного дня они въехали в еще одну деревню. Главная улица была похожа на обыкновенный переулок, в котором пролегала колея глубиной в фут или чуть больше, с обеих сторон улицу окружали дома, выстроенные из бревен или некрашеных досок. Они располагались скатами крыши к дороге, рядом с каждым стояли массивные деревянные ворота. В конце улицы лошади сами свернули к одним из таких ворот.
Затем началась перебранка — громко кричал кучер, а в ответ раздавались приглушенные протесты изнутри, и, наконец, после нескончаемых пререканий ворота распахнулись, и они въехали во двор, по сторонам которого стояли конюшни, крытые дерном, а напротив — открытый сарай с целой коллекцией древних повозок — странное и удивительное собрание средств передвижения исчезающей эры, такой далекой, что о времени ее начала можно было только догадываться.
Жан скорее выпал, чем вышел из тарантаса, и потянулся, возвращая к жизни побитые и истерзанные мышцы. Лицо Шина Бойара застыло от холода, а когда Жан помог выйти из повозки Елене, она взглянула на него с очаянием, смешанным с веселым удивлением, словно посмеиваясь над их положением. С трудом они подошли к маленькой двери дома, который, казалось, не предлагал ничего, кроме защиты от мороза.
Когда под рукой Жана дверь открылась, в лицо им ударила волна зловонного воздуха. Какую-то секунду они колебались, но пронизывающий холод не оставлял выбора. Они вошли.
Три маленьких окошка с серыми от грязи стеклами выходили на дорогу, которую они только что проехали. По внутренней стене протянулась длинная деревянная скамья. Перед ней стоял тяжелый стол, а за ним — несколько табуреток. В противоположном углу была огромная печь из побеленного кирпича, а от верха печки до стены пролегала полка около восьми футов шириной из того же побеленного кирпича. На этих палатях спала вся семья, включая гостей, которые могли оказаться в доме.
Вошла полногрудая девушка с двумя тяжелыми русыми косами и стала расставлять на стол тарелки. По совету Бойара они привезли свой собственный чай и сахар — обычай путешественников в России — поскольку чай, который подавали на тракте, едва ли можно было пить. Пища на столе состояла из яиц, черного хлеба, какого-то очень горячего и густого зеленого супа и масла.
— По-моему, нам надо ехать дальше, — посоветовал Бойар. — Я уверен, что это честные люди, но если мадам не устала...
Елена с улыбкой взглянула на него.
— Если вы можете ехать дальше, то смогу и я!
— Через сколько времени вы попытаетесь установить контакт со своими друзьями?
— В Перми... а до нее еще очень далеко.
Снаружи мороз был жутким. Тройка галопом взяла с места, затем перешла на ровную рысь. Деревня осталась позади, и они выехали на широкую равнину, покрытую рощами деревьев. Небо посерело и помрачнело, в течение нескольких часов кучер то и дело поглядывал на него. Затем, повернувшись к пассажирам, произнес: — Пурга!
Масса облаков над вершинами деревьев, казалось, опускалось все ниже, мороз усиливался. Елена крепко прижалась лицом к руке Жана. Нигде не было видно ни единого дома, деревья росли все плотнее, местность становилась все более непроходимой и глухой. Здесь землю продували великие ветры, и деревья под ними росли небольшими, принимая самые причудливые формы. Начал падать снег — сначала несколько снежинок, затем все больше и больше, пока все вокруг не закрыла белая движущаяся пелена. Бойар задвинул занавеси, и внутри тарантаса стало темно. Это было все равно, что ехать в могиле. Однако ветер поддувал под занавеси, и теплее не становилось. Кучер сидел молчаливо, сгорбившись и, казалось, не чувствуя мороза.
Жан наклонился к Бойару.
— Нужно найти убежище. Метель может усилиться!
Тарантас сбавил ход до шага, кучер с трудом находил дорогу. Лабарж знал, что пурга — это ужасная черная метель Сибири, которая вырывает с корнем деревья или срывает крыши с домов. Путешествие в таких условиях станет невозможным. Температура уже упала гораздо ниже нуля и становилось все холоднее. Однако кучер явно направлялся в знакомое ему место. Наконец, когда ветер почти достиг скорости урагана, он повернул лошадей в темный коридор деревьев, через который ветер продувал в полную силу. Сквозь на мгновение открывающиеся занавеси показывались сгибающиеся вершины леса. За ними на дорогу упало с корнем вырванное дерево. Временами им казалось, что ветер приподнимает повозку, но лошади уже перешли на бег и шли под прикрытием холма. Наконец они остановились у окошка, через которое пробивался тусклый свет.
В бревенчатой стене, построенной у основания скалистого холма, было две двери: одна для людей и вторая, побольше, для лошадей и повозок. Жан Лабарж, поддерживая Елену, открыл дверь, и они вошли внутрь.
Жан обнаружил, что они находятся в пещере. За бревенчатой перегородкой слышалось, как Бойар с кучером распрягают лошадей. Единственный свет исходил от огромного очага, в котором догорал огонь. Здесь стоял стол, два стула, лежали остатки порванной упряжи. На одной из лежанок они разглядели человека.
Найдя огарок свечи, Жан зажег спичку и поднес ее к фитилю. Кверху рванулось пламя, раскачиваясь, как танцор, в тяге очага. В комнате царил ледяной холод, дров не было. Подойдя к лежанке, Жан опустил свечу и посмотрел на человека.
Лицо его было белым, череп был туго обтянут кожей, а глубоко запавшие глаза широко раскрыты. На секунду Жан подумал, что человек мертв, но потом увидел, что его губы двигаются.
Дверь в перегородке открылась и вошел Бойар с кучером. Бойар держал в руках чай, сахар и другие припасы, приготовленные для чрезвычайных обстоятельств.
— Поставь чай, — сказал Лабарж Бойару, — у нас здесь человек в очень плохом состоянии.
— Нет! — Кучер схватил Лабаржа за руку. Он говорил хриплым голосом по-русски. — Это заключенный. Сбежавший каторжник.
И тут только Жан обратил внимание на цепь, свисающую из-под рваного одеяла. Приподняв его, он увидел, что на запястьях и лодыжках бедняги были железные кандалы, соединенные тяжелой цепью, свисающей с пояса.
Приблизив свечу, Лабарж снял одеяло и осмотрел человека. Его грязная рубашка была покрыта пятнами крови; он был дважды ранен. Первая пуля лишь оцарапала ребра, хотя и вытекло много крови; другая пуля пробила грудь. Здесь тоже было сильное кровотечение, однако при дыхании Жан не заметил пузырьков крови и, значит, легкое задето не было.
— Вы ничего не должны делать, — настаивал кучер. — Если вас поймают, вас ждет каторга на соляных копях. Пусть лучше умирает.
— К черту с этим. — Лабарж повернулся. — Шин, как чай?
— Скоро будет готов... и закипает горячая вода для ран.
Сбежавший каторжник с благодарностью принял горячий чай. Он осторожно попробовал его, затем отпил снова. Лабарж чистой тряпкой промыл раны. Очевидно, вторая пуля прошла насквозь и кроме потери крови не причинила никакого другого вреда. Тем не менее, без помощи человек скончался бы, а без тепла замерз.
Дважды Бойар выскакивал в ночь и возвращался с огромными охапками дров. Скоро в очаге заревело пламя. Только через час Лабарж закончил промывать, лечить и бинтовать раны. К этому времени Бойар приготовил бульон, а Елена накрошила туда хлеба. Большой ложкой она накормила человека, который почти не сводил глаз с ее лица и только изредка переводил их на Лабаржа.
