Душа собаки - Травен Бруно (книги без регистрации TXT) 📗

Бруно Травен

Душа собаки

Как-то после обеда, когда часы на соседнем магазине пробили пятнадцать часов тридцать минут, месье Ле Бланк, француз, владелец кафе на Калле де Боливар в Мехико-Сити, заметил среднего роста черную собаку, сидящую около постоянно открытой двери. Она устроилась, не мешая посетителям. Собака смотрела кроткими темными глазами прямо на Ле Бланка, и в этом спокойном взгляде светилось истинное дружелюбие. Более того, собака сидела с такой веселой рожицей, какая бывает иногда у старых бродяг, никогда не теряющих чувство юмора, даже если их спустили с черной лестницы или облили с головы до ног водой.

Через несколько минут скорее случайно, чем нарочно, француз, оставив работу, еще раз посмотрел на собаку. Пес, поймав этот взгляд, отвечал веселым вилянием хвоста, смешно наклонив голову набок и открыв пасть. Ле Бланку показалось, что собака дружески ему улыбается, и он не мог отказать себе в ответной улыбке, почувствовав теплый лучик солнца, прикоснувшийся к его сердцу.

Теперь, чаще работая хвостом, собака встала, тут же села опять и, сидя, придвинулась ближе к двери, но не вошла в помещение. Француз, усматривая в поведении голодной уличной собаки большой такт, уже не смог сдерживать свои чувства. С полупустой тарелки в руках проходившей мимо официантки он схватил ромштекс, к которому гость, очевидно, не очень голодный, едва притронулся. Подняв сочный кусок двумя пальцами, он уставился на собаку и приглашающе помахал куском, давая ей понять, что можно войти взять мясо. Собака увидела и поняла приглашение и завиляла теперь не только хвостом, но и всей задней частью, открывая и закрывая пасть, часто облизываясь, будто кусок находился уже у нее во рту. Она теперь точно знала, что кусок предназначен ей, но не вошла в кафе, а осталась сидеть у двери. Француз, больше заинтересованный собакой, чем своими гостями, покинул место за стойкой, отнес кусок к двери, повертел им перед носом собаки и наконец опустил ей в пасть.

Собака взяла кусок без спешки, глядя с благодарностью на француза, отошла от двери и улеглась на тротуаре под окнами кафе. Там она спокойно съела ромштекс.

Когда собака закончила свой обед, она встала, подошла опять к двери и терпеливо стала ждать внимания француза. Поймав долгожданный взгляд, она поднялась, весело виляя хвостом, смешно улыбнулась, вызвав восторг француза, замотала головой, хлопая ушами, повернулась и ушла.

Ле Бланк, увидев собаку, возвращающуюся к двери, был уверен, что она хочет получить второй лакомый кусочек. Но когда он дошел до двери, держа в руке куриную ножку, собака уже исчезла. Наконец он понял, что второй раз собака появилась у двери по единственной причине: чтобы поблагодарить его.

К концу дня француз забыл этот случай. Он смотрел на эту собаку, как на любую другую из тех уличных собак, что посещают рестораны в поисках пропитания. Иногда они нахально садятся перед посетителями и клянчат куски, пока их не выгонит официантка. Но на следующий день, точно в это же время, в пятнадцать тридцать, собака опять сидела у открытой двери кафе.

Француз увидел ее и улыбнулся ей, как хорошей знакомой. Собака ответила своей веселой усмешкой. Она чуть приподнялась, как и вчера, завиляла хвостом в знак приветствия и еще шире раскрыла пасть, свесив розовый язык набок. Француз закивал головой, приглашая собаку войти и получить свой бесплатный обед около бара. Она приблизилась на полметра к двери, но, как и вчера, отказалась войти.

Француз, подняв руку, посмотрел на собаку и дал ей понять, что надо подождать. К его удивлению, собака поняла эту жестикуляцию, чуть отошла от двери, легла на асфальт, положив голову между передними лапами, и стала наблюдать за французом, очень занятым в это время.

Спустя пять минут официантка несла поднос, наполненный тарелками, только что собранными со стола, на кухню. Ле Бланк подозвал ее, выбрал хороший кусок мяса и подошел к собаке, держа перед ее носом. Собака взяла его нежно, как из рук ребенка.

И так же, как вчера, она спокойно и беззаботно легла на асфальт под окнами кафе, наслаждаясь хорошим обедом. Тут француз вспомнил о странном способе собаки благодарить и вознамерился узнать, является ли эта странная форма благодарности сиюминутной идеей или хорошо продуманным поведением.

Ле Бланк только было задумал поспорить с одним гостем на десять песо о собаке, приходящей после обеда к двери благодарить, но увидев ее тень у двери, понял, что опоздал. Не поворачивая лица к собаке, он следил искоса глазами за ее поведением. Собака сидела недалеко от двери и ждала взгляда человека. Но тот нарочно занялся полками, где стояли стаканы, бутылки, консервы, сигареты. Иногда он проверял кассу, наблюдая за собакой незаметно для нее. Его действительно интересовало, сколько времени собака будет там сидеть с единственной целью – поблагодарить его. Четыре, возможно пять минут прошли таким образом, когда француз решил заметить присутствие собаки.

Он выпрямился и уставился на собаку. Та встала, весело повиляла хвостом, наклонив голову и улыбнувшись, повернулась и ушла.

С тех пор француз всегда оставлял особенно сочные и вкусные кусочки для собаки. Теперь она приходила каждый день и появлялась у двери так же точно, как начинаются бои быков в Мехико. Ровно в половине четвертого Ле Бланк, временами глядевший на дверь, замечал там собаку. Так прошло несколько недель без изменений в поведении собаки, в ежедневных визитах, в получении кусочков и благодарности перед уходом из кафе. Француз смотрел на собаку как на самого постоянного гостя, в некотором роде приносящего ему счастье. Каждый день собака приходила так точно, что француз мог бы сверять по ней часы.

Эта черная, нечесаная, неухоженная уличная собака уже могла быть абсолютно уверенной в гостеприимстве Ле Бланка, а все же она не изменяла своего тактичного поведения. Никогда она не входила в кафе, хотя француз неоднократно давал ей понять, что можно войти и пообедать спокойно у его ног. На самом деле человек хотел бы иметь собаку все время возле себя. Она бы выгоняла непрошеных уличных собак из кафе, охраняла ночью от возможных воров. Признаться, Ле Бланк полюбил эту собаку.

В последнее время, подавая собаке кусочки, он любил погладить ее, слегка шлепнуть по спине, тихонько подергать за уши. Собака терпеливо с куском в зубах ждала, пока Ле Бланк не кончит свои нежности и не уйдет опять за стойку. И только после этого собака отходила от двери и по обыкновению ложилась на асфальт доедать свой обед. Как всегда, насытившись, она вставала, шла к двери, ждала взгляда Ле Бланка, виляя хвостом, улыбалась, открывала пошире пасть, как бы говоря: «Спасибо огромное, до завтра в это же время». А потом, как всегда, поворачивалась и уходила. Куда, француз не знал.

Однажды у Ле Бланка был ужасный скандал с одним гостем, сломавшим себе зуб о черствый хлеб. Гость пригрозил Ле Бланку подать на него в суд для возмещения ущерба в 10 000 песо. Взбешенный француз выгнал официантку, и несчастная девушка спряталась в темном углу кафе, где горько заплакала (что было при таких обстоятельствах вполне понятно). Конечно, она должна была заметить, что хлеб черствый, но, с другой стороны, не могла же она проверять каждую булку своими пальцами. Но это была не только ее ошибка, ведь гость, взяв хлеб, не мог не почувствовать его каменное состояние. Как бы то ни было, подавала хлеб она, и поэтому за это отвечала.

Действительным же виновником был булочник, нарочно или по ошибке подсунувший черствую булку к свежим. Когда наконец Ле Бланк это понял, он поднял трубку телефона и кричал булочнику, что он сейчас с револьвером в руках нанесет ему визит и убьет этого проклятого, богом забытого, невнимательного тестомесителя, как зачумленную крысу, не заслужившую лучшего, и что булочник до конца своих дней останется проклятой вонючей крысой. Булочник ответил тирадой отборных словечек, относящихся и к матери Ле Бланка, которую он вовсе не знал, словечек, которые заставили бы так покраснеть церковные стены, что пришлось бы заново освятить церковь, очищая ее от ужасной скверны. Оживленная беседа кончилась тем, что Ле Бланк бросил трубку телефона с такой силой, что он обязательно бы разбился, если бы инженеры не предвидели проявления таких человеческих страстей и не учли это, конструируя аппарат. С лицом, красным как помидор, француз вернулся на свое место, а когда случайно взглянул на дверь, он увидел там старого дорогого друга, черную собачку, ожидавшую свой обед.