Рассказы о живой природе - Яковлев Петр Иванович (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Но что непогода для ярого охотника или рыболова?
…Третий день стоят мережи на налимов. Конечно, там рыбы невпроворот. Снимать надо мережи – ведь рыба в снастях портится…
– Папа, может, пойдем, а? – уже в который раз приставал к отцу страстный рыболов и охотник Витя.
– Да ты что, сынок, заблудиться хочешь? – с деланным недовольством протестовал отец. – Ведь ни зги на озере не видать…
Однако Ивану Петровичу нравилась настойчивость сына, его выносливость и бесстрашие в совместных походах по глухим карельским лесам и озерам. Уйдут, бывало, они с Витей в лес или на лодке под парусом – никакая погода их не держит,- день их нет и другой… Сперва домашние волновались: не случилось ли чего – мал еще Витя, а потом рукой махнули – все равно не удержишь. В лесу или на озере Витя как дома. И отцу не уступит ни в чем, хотя ему всего-то тринадцать.
Отец для виду еще противится, но потом дает согласие, и вот они идут в кромешную белую муть, идут по памяти (какие уж тут тропинки, их давно замело!), держа направление по ветру, считая шаги.
Отошли с километр. Здесь на подледной отмели должны стоять их мережи. Стали искать вешки, поставленные у прорубей.
Не прошел Витя и двадцати шагов в сторону, как провалился глубоко в снег…
– Ой-ой, папа, тону! – не на шутку испугавшись, закричал он. Пытаясь выбраться из сугроба, Витя почувствовал, что под ним нет плотного, устойчивого льда – вся снежная масса колышется, а в валенки уже залилась ледяная вода…
– Ну и ротозей! Держись за лопату! – кричит подбежавший отец.
Витя хватается за черенок протянутой лопаты и едет на полушубке метра два-три.
– Лед-то плохо промерз под снегом… Смотреть надо, а ты…
Отец снимает с Вити мокрые валенки и выливает из них воду. Потом он отдает ему свои сухие носки. Переобувшись, Витя берется за лопату. Работа – самое верное средство от озноба. Мальчик энергично откапывает заметенную снегом прорубь, потом вторую, и зубы у него перестают стучать.
Иван Петрович тем временем поднял из воды небольшую мережу. В ней лениво ворочалось налимов десять. Во второй мереже их оказалось еще больше.
– Ну вот! Говорил я тебе, папа, что улов хороший будет.
Да и сам ты сказывал, что сейчас самая налимья пора,- радовался Витя, позабыв про свое недавнее приключение.
Опустив обратно мережи и закрепив их, отец и сын, довольные, возвращались домой. Пурга уже стихала, и деревня, вся заметенная снегом, вырисовывалась на берегу, как на картинке. Навстречу им бежали на лыжах сверстники Вити – Митя и Коля. Увидев богатый улов, ребята пришли в восторг.
Налимы были еще живые. Когда рыбы открывали рты, чтобы передохнуть, ребята совали им пальцы в рот.
– У них совсем тупые зубы и какие мелкие,- заметил Митя.
– Да, такими зубами можно только протолкнуть добычу, а жевать нельзя, – сказал Иван Петрович и сунул большому налиму корюшку. Налим быстро засосал ее и проглотил.
– Ну и обжора! Скоро сам в уху пойдет, а все еще ест! – удивлялись ребята.
– Зато ленивее их нет другой рыбы,- со знанием дела добавил Витя.- Я на них осенью насмотрелся, когда по первому льду глушить ходил. Правда, их трудно заметить – они такие серые и бесформенные, что на мелком месте их и не разглядишь, особенно, если дно илистое.
– А скользкие какие! Я один раз летом из лодки его выпустил,- с сожалением заметил Коля.- Мы поймали его на живца. Огромный был, вот такой,- Коля широко развел руки.- Я взял его за жабры и положил на колени, а он как махнет, да за борт… Я его и за хвост ведь держал, да разве удержишь…
– Не только рыбы бывают такие скользкие да ленивые,- усмехаясь, вставил Иван Петрович.- Напроказят и улизнут…
– А в нашем классе есть такой лентяй,- вспомнил Митя.- На переменах только и делает, что ест, как налим.
То колобы, то баранки глотает, а на уроках еле шевелится.
– А на днях, знаете, что выкинул,-рассмеялся Митя, заранее предвкушая удовольствие от своего рассказа,- съел бобы в ботаническом кабинете. Мария Сергеевна ищет, ищет: были бобы – и нет бобов. Надо было на уроке их показывать. Чуть урок не сорвал. Все ищут-ищут. А тут Миша Трофимов как закричит: «Я знаю, где бобы – их Сенька Колчин съел! Он и меня угощал на днях… «На, говорит, ешь да помалкивай…»
Дал мне целую горсть. А я почем знал – думал, у него свои».
Сенька отпирался сначала, хотел улизнуть, как налим, да мы разоблачили его. Дома у них никто никогда и не сажал бобов.
Вот ведь какой обжора!
Ребята долго хохотали, наперебой вспоминая детали этого забавного происшествия.
Дома, когда рыбу стали чистить для засола, Иван Петрович пояснил:
– С икрой – это самка, а с молоками – самец. Вот если выдавить икру в чистый эмалированный таз с водой и полить молэкой да помешать птичьим мягким перышком, то икринки оплодотворятся, и в проточной воде, где много кислорода, зародыши, как цыплята в яйце, пройдут инкубацию и превратятся в мальков, а из мальков уже вырастут маленькие налимчики.
– Дядя Ваня, мы обязательно так сделаем и выпустим икру в реку. Правда, ребята? – загорелся новой идеей Коля.
– Только не прозевайте – скоро нерест кончится,- сказал Иван Петрович и продолжал:-После нереста налимы тощают и становятся очень прожорливыми. Они клюют на всякую наживку, и тогда их очень легко вылавливать. В детстве я ловил их в это время даже на деревянные крючки.
Железных-то не было. Наделаю крючков из прутьев сухого березового веника, насажаю на них корюшки и спущу с грузилом в прорубь. А на другой день вытаскиваю налимов – они корюшку заглатывают вместе с крючком и шнуром.
Вечером юные друзья угощались вкусной налимьей ухой, а Иван Петрович продолжал свой рассказ о налимах.
– Наши речные налимы нерестятся зимой, а крупные онежские налимы, так те поздней осенью или в начале зимы.
Метать икру они также, как лососи или сиги, поднимаются в реки-в проточную воду, богатую кислородом. Когда лососи проходят на нерест, часто можно видеть в порогах, как они, преодолевая бурное течение, перепрыгивают через препятствия. У лосося икра крупная, и, может быть, потому, что ее мало, – эта рыба очень заботится о потомстве. Во время нереста самцы делают хвостом лунку среди песка и гравия.
Самка мечет в нее икру, а самец, полив ее молокой, сторожит лунку до тех пор, пока не появятся и не окрепнут мальки.
Налимы же не заботятся о потомстве, но зато число икринок у крупной самки достигает миллиона. Проходные онежские налимы привыкли путешествовать по устьям рек, и в конце осени или в начале зимы они каждый год приходят на нерест в нашу реку Суну. Но однажды их постигла неудача…
В этом месте Иван Петрович прервал рассказ и закурил.
Он, видно, знал, где остановиться – в самом интересном месте. Он всегда так рассказывал. Однако он не заставил ребят долго томиться, тем более, что было уже поздно. …А дело было так. Подошли налимы огромным косяком к устью Суны и вдруг остановились. Что за чудо: была река – и нет реки! Перед ними стояла гряда камней, и не было воды… Лед, еще не очень толстый, лежал прямо на каменистом дне реки, и лишь небольшой ручеек пробивался между крупными валунами устья. В такой маленький ручеек налимы пройти не осмеливались. Они скучились возле устья и долго совещались: что делать? Во-первых, пытались выяснить – куда делась такая большая река, которая каждую зиму служила им хорошим домом и в которой было так много вкусной пищи для них самих и их будущих детенышей. А во-вторых,- что делать, где искать другую реку, чтобы выполнить план нереста. (Дядя Ваня так и сказал – «план нереста», чему ребята от души посмеялись.) Не найдя удачного решения, налимы повернули в ближайший заливчик и решили здесь переночевать и отдохнуть под толстым прозрачным льдом.
Утром колхозник дядя Гриша разделывал с ребятами дрова на самом берегу залива. Ребята то и дело спускались на лед прокатиться. Вдруг они заметили, что подо льдом лениво шевелится что-то большое и серое. Позвали дядю Гришу.
