В горах Памира - Яценко В. С. (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗

Я со своей группой вышел раньше, чем Блещунов. Через 50 минут, держась правого берега речки, мы подошли к подножью красного холма. Здесь речка, текущая между крупными камнями старой морены, бурлила, как в котле. Речку образовывали два потока. Один спускался слева от холма и отличался спокойным течением. Он сбегал сверху по камням, иногда теряясь между ними. Второй, более мощный поток брал начало в снежном цирке и обтекал холм справа. Крутой подъем по красной осыпи холма (по-видимому, состоящей из обломков красноцветного песчаника) привел нас на его вершину. Отсюда начинался путь по контрфорсу. Сначала мы шли по некрутому, слабо выраженному гребню с мягкими очертаниями; здесь итти было даже приятно: под ногами были мелкие камни. Прошло полчаса, подъем становился все круче, мелкая осыпь кончилась, мы шли по камням средней величины, которые лежали непрочно и были плохой опорой. Для того, чтобы облегчить путь, я перешел на снежный склон, который вплотную примыкал к гребню справа. Этот склон спускался к снежному цирку.

Ашот Альбертович начал немного отставать. Мы сбавили темп подъема. Чем выше мы поднимались над цирком, тем круче становился снежный склон. Вскоре пришлось снова перейти на скалы. Но что это были за скалы! Верхние слои породы были очень разрушены, и отдельные глыбы едва держались на своих местах. Справа обойти их было невозможно – они отвесно поднимались над снегом. Пришлось пробираться слева от скалистого гребня по небольшому кулуару [17], усеянному глыбами камней, которые скользили под ногами. Кулуар привел нас на хорошую скальную площадку, где мы устроили отдых. Если бы на гребне, куда мы стремились, можно было найти подходящее место для высотного лагеря, то эта скальная площадка явилась бы хорошим промежуточным складом для забрасываемого снаряжения и приборов.

Выше площадки мы еще некоторое время продвигались по разрушенным скалам, затем контрфорс принял вид резко выраженного и круто поднимающегося вверх снежного гребня. Несмотря на то, что высота уже была большая, итти по снегу все же было легче, чем па скалам. Двигались мы медленно. Я шел первым и выбивал в снегу ступени. Снежный гребень как-то незаметно кончился, и мы вышли на своеобразный снежный купол. Когда мы подходили к его вершине, я остановился. Что было за этим куполом на южной стороне, пологий спуск, или он обрывался снежным карнизом вниз? Из предосторожности мы свернули вправо и начали пересекать снежный склон, в направлении прямо на гребень. Склон был крутым и уходил вниз на север к снежному цирку. На севере блестели снежные вершины Музкольского хребта. Скоро мы увидели южную сторону снежного купола и не пожалели о своем решении обойти его справа. Она представляла из себя громадный снежный карниз, нависший над скалами. Движение наше еще более замедлилось. Но до цели было уже близко: мы подошли к острому краю снежного склона. Подойти к самому краю его было опасно, поэтому мы начали прорубать в снегу траншею, через которую и вышли к концу снежного поля.

Вид на Музкольский хребет

Здесь оказалась ровная ледяная площадка между снегом и скалами гребня. Она имеет вид вытянутого треугольника, в основании которого – хорошая, свободная ото льда каменистая поверхность, удобная для установки палаток. Правда, потребуется еще потрудиться для того, чтобы сделать место вполне приемлемым для этой цели. Острый угол площадки был покрыт льдом. Я попытался прорубить его, но мне это удалось лишь с трудом. После ^скольких ударов начались сильное сердцебиение и одышка. В висках стучало. Только теперь я в полной мере чувствовал высоту, на которую мы забрались: она была близка к 6000 м.

Как матрос каравеллы Колумба закричал: – «Земля!», так и мы в порыве радости не своим голосом воскликну-

«Вода!» Подо льдом оказалась вода – вода в неограниченном количестве. Это обстоятельство дало возможность остановиться на найденной нами площадке – она, без сомнения, подходящее место для высотного лагеря.

Но что было по южную сторону гребня, который возвышался над нами теперь не более чем на 10 метров? Преодолев эти последние метры, мы были вознаграждены за труды прекрасной панорамой Музкольского хребта, одного из мало изученных хребтов Памира. Мы находились на гребне одного из северных отрогов этого хребта.

Я достал из кармана свою записную книжку и еще раз прочитал выписку из статьи одного из исследователей Музкола А.В.Хабакова: «Его (Музкольского хребта. – В.Я.) центральная часть состоит из обширных и труднодоступных горных массивов на водоразделах между Пшартами и Ак-байталом. Эта центральная часть Музкольского хребта представляет, как это уже было отмечено в литературе, область совершенно неисследованную географически и неверно изображаемую на карте. Музкольский хребет тянется широкой полосой вдоль скалистых массивов и отдельных пиков, закрытых обширными полями фирна. Эта полоса образует водораздельный промежуток по меньшей мере в 7-9 км, между истоками правых ветвей бассейна верхнего Ак-байтала и северных притоков обоих Пшартов. Направление центральной части Музкольского хребта почти широтно до меридиана перевала Белеуты, затем вследствие поворота долины Ак-байтала с многочисленными правобережными ущельями на юго-восток и юг – изгибается к юго-востоку. Эта узкая и пониженная ветвь Музкола заканчивается перед долиной нижнего течения Ак-байтала. Горные группы и гребни, расположенные за Ак-байталом на восток, не связаны непосредственно с Музкольским хребтом и как по структурным, так и по орографическим условиям должны получить отдельные местные названия…» [18].

…Было около часа дня, и мы еще располагали запасом времени. Это позволяло нам предпринять попытку восхождения на безыменный пик. Мы еще в Базовом лагере предвидели такую возможность и договорились о ней с Блещуновым. К вершине мы пошли вдвоем с В. Губским, Ашот Альбертович оставался на площадке вместе с Ханой Лернер. Они должны были дожидаться нашего возвращения. По лицу Ханы я догадался, что она недовольна моим решением: ей, естественно, хотелось итти вместе с нами, но Ашота Альбертовича одного оставить было нельзя.

Итак, вдвоем с Валентином, связавшись веревкой, вышли на восхождение. Я так же, как и мой партнер, впервые шел на вершину в качестве первовосходителя. Там, где ледяной треугольник площадки примыкает к гребню, мы поднялись на него по фирну. Теперь нам предстояла «скальная работа». Небольшой отрезок пути можно было итти без помощи рук, но дальше гребень был разорван широкой щелью-провалом. Я спустился в нее крайне осторожно и, когда вышел из-под места возможного падения камней, дал знак спускаться Валентину. Каждый непрочно лежащий камень он с величайшей осторожностью убирал из-под ног. Когда мы выбрались из этого провала, то попали на очень острый гребень. Сидя на нем верхом, еще кое-как можно было продвигаться. Справа, с северной стороны, пятисотметровым обрывом спускалась к снежному цирку скалистая стена, кое-где покрытая снегом. Но с южной стороны картина была еще более мрачной: скальная стена спадала отвесом на 300 м; на ней нигде не держался снег. У подножия стены начиналась каменная осыпь. Таким образом, гребень, словно лезвие ножа, разделял две пропасти. Вершина была уже близко, но путь к ней преграждали два жандарма [19]. Первый из них можно было обойти только с севера, что мы и сделали. С востока и юга он недоступен. С севера, прямо над пропастью, виднелось несколько скальных площадок-ступеней, напоминающих черепицу. Такое строение сильно затрудняет движение, и только еле заметные выступы породы на площадках могли служить нам точками опоры. Второй жандарм мы взяли прямо в лоб, и когда поднялись на предполагаемую вершину, она оказалась лишь большой очередной ступенью гребня; впереди перед нами была более высокая точка. Поднявшись на нее, мы увидели, что и это не вершина, дальше поднимались скалы еще выше тех, на которых мы стояли. Так повторялось еще несколько раз. И несколько раз мы напрягали внимание и энергию для того, чтобы преодолеть «последние» метры. Молча, как заведенные механизмы, через равные и короткие промежутки времени, мы останавливались для отдыха. Кроме легкой головной боли, я ощущал новое для меня состояние – расслабление мышц. Конечно, для одного дня это было очень значительным скачком по высоте: больше тысячи метров.