Длинные уши в траве. История косули Рыжки - Кршенек Иржи (читать книги полные TXT) 📗
Когда я возвращалась в дом, от грядок прошмыркнул дикий кролик — его спину пересекали две черных полосы. Наверняка это был тот, что вчера выскочил из очага, потому что такими кролики не рождаются. Утром его видела Ивча и тут же дала ему имя — она обязательно все и всех называет по-своему.
3
Папка пошел на рыбалку только после обеда, но принес в сачке карпа — вечером мы будем варить уху, о которой мечтаем с того самого дня, как появилась Рыжка и помешала нам.
Рыжка спит теперь немного меньше, но зато начинает вытворять всякие фокусы и без устали отталкивается передними ногами и крутится, будто жар ее мучит. Мама говорит, что она не может смотреть на это, но папка успокаивает ее: все абсолютно нормально, это единственное движение, которое получается у Рыжки, и пусть себе тренируется.
Дядюшка потрошит карпов, и по этому случаю он всегда надевает очки, напускает на себя ужасно серьезный вид, словно он заядлый рыбак, и то и дело подходит к бабушке, показывает ей желчь и икру и не устает нахваливать своего карпика:
— Это горбач, с такой маленькой головкой. Они самые большие вояки, но мясо — пальчики оближешь. И заметь, глаза у них обращены книзу. Глубинные карпы.
Бабушку тоже охватил рыболовный зуд. Она стоит на площадке перед домом и делает вид, что ее ничто не интересует, но при этом все время следит за рыбаками на другой стороне реки, и, едва им удается поймать хоть плотвичку или красноперку, она вмиг к дядюшке и сразу докладывает ему, что эти, напротив, опять что-то тянут и чтобы дядюшка поглядел, как у них изогнулись удочки.
Я не особенно люблю рыбу, но больше всего мне нравятся плотвички, которые мама обваливает в муке, посыпает тмином, и солит, и дает им изжариться на тефлоновой сковородке так, что их можно есть вместе с костями.
И уж совсем мне не по нутру, когда у реки много суеты и шуму, потому что бедняжки утки не знают, куда спрятаться, хотя рыбаки совсем не причиняют им вреда. Я знаю, что лес для всех людей, но лес все-таки в основном для зверей, которые там живут, — это их родной дом. Наверняка у карпов хватит ума, чтобы через несколько дней перестать клевать, — тогда рыбаки переберутся в другое место, потому что тут им уже не будет удачи, и останутся только те, что не ждут никакого клева, а ходят к реке поболтать друг с другом или просто выспаться.
А солнце так жарит, будто к дождю. В лесу сухо, грибы почти не растут. Рыжка воды не хочет, хотя мы с Ивчей не раз пробовали давать ей. Намочит носик и сразу фыркает, как тогда с дядюшкиной геркулесовой кашей, но что ей ужасно нравится, так это листочки дикой розы и колючая трава, которой она съедает целую гору. А как здорово, что ее не видно среди папоротника и никто о ней не знает, ведь среди рыбаков есть и такие, которые знакомы с дядюшкой — они оставляют мотоциклы у нас на лужку, а потом сидят и рассказывают, какие рыбины они поймали, и делают комплименты бабушке, как хорошо она выглядит.
Нашей бабушке из-за этого становится совсем не по себе — ведь ей приходится выражаться литературно и следить за тем, чтоб не сказать, например: «Дымы костровые, девчонки клёвые…» или «цыпки», а когда гости наконец уезжают, она сразу же идет к маме и говорит:
— Девочка, я вконец умучилась, у меня голова раскалывается, от людей я отвыкла и лучше всего себя чувствую, когда надеваю «слонихи», беру мотыгу или кисть и мажу олифой свою дачку.
В этот день Ивча взяла альбом, села около Рыжки на стульчик и принялась рисовать. Но рисунок ей не особенно удался — то, что Ивча нарисовала, мне больше напоминало морскую свинку, чем Рыжку. Но Ивча сказала, что Рыжка и впрямь похожа на морскую свинку, в ней есть капелька от каждого зверька. Ивча, конечно, немного права, но не настолько, как ей кажется, ведь когда она рисует, то всегда рисует что-то больше всего похожее на морскую свинку. Я так ей и сказала, но, наверное, она была в очень хорошем настроении, потому что совсем не надулась и пошла рисовать Рыжку наново. Но через минуту прибежала сама не своя, так что маме пришлось все бросить и идти к Рыжке.
— Посмотрите на ее шею, — шептала Ивча, — вот сейчас она опять начнет, она уже оглядела нас, мам, посмотри на ее шею.
Говорила она так таинственно, что мама перестала качать головой, тут и бабушка приблизилась, но Ивча приложила палец к губам, и бабушка остановилась, а мы с мамой увидели, как у Рыжки что-то задвигалось, будто на нее напала икота, и на шее под кожей вдруг появилась шишечка, словно там вырос орешек. Этот орешек сдвинулся с места, и рраз — он уже у Рыжки во рту. Потом она посмотрела на нас, словно бы хотела сказать: «Подумаешь, велика важность», и начала жевать губами.
— Девочки, это она пережевывает, — сказала мама, и мы сразу почувствовали, как она и сама тому удивляется.
— Ура! — крикнула Ивча и сжала бабушку в объятиях. — Ура! Наша Рыжка пережевывает. Она умеет пережевывать. Я это первая отгадала.
Она побежала за дядюшкой.
— Дядюшка, быстрей поди посмотри. Наша Рыжка умеет пережевывать.
— Что тут особенного? — сказал дядюшка. — Это же жвачное животное. Как, к примеру, домашняя коза.
Бабушка, услыхав, что дядюшка сравнивает нашу Рыжку с козой, возмутилась и сказала ему, что он не умеет ничему радоваться, а кто сам не умеет радоваться, так пусть хотя бы не портит радость другому. Он вообще мастер-ломастер, даже вон у березки, которую бабушка посадила возле дачки, хотел срезать нижние ветки.
А дядюшка сказал бабушке, что эти ветки он хотел срезать затем, чтобы березка дала хорошую крону, мы все-таки живем не в дремучем лесу, а на даче, где человек разумно переделывает природу по своему понятию.
— Такая маленькая и уже пережевывает, уже сама себя кормит, бедняжечка, — сказала опять бабушка и немножко вроде бы поговорила с дядюшкой, как у них принято.
А Рыжка все жевала-пережевывала, и у нее это так здорово получалось, что мы не могли глаз от нее оторвать, даже папка не выдержал и сказал, что это Рыжкина большая победа и, пожалуй, никто не поверил бы, что такая маленькая косулька может делать такие вещи. Только бы у Рыжки укрепились ножки, чтобы держали ее, это для нее теперь самое главное.
Бабушка опять что-то сказала дядюшке, а ему, видно, надоели разговоры, и он сказал: «Ага, мамочка», потом прихлопнул слепня, который сел ему на плечо, опрыскал себя всего репеллентом, взял кусок жареного карпа и спросил у мамы, как, собственно, обстоят дела с ухой по-венгерски, потому что у него в сачке уже четыре большие плотвички.
Ивча нарвала целую пригоршню яблоневых листьев, но мама не велела ей беспокоить Рыжку и сказала, что нам всем теперь нужно уйти и хоть ненадолго оставить ее в покое, а если мы хотим ухи в котелке, то надо собрать сухих дровишек. Поэтому мы с Ивчей занялись дровами: стали таскать ветки к колоде, где дядюшка рубил их и при этом еще успевал кричать рыбакам на другой стороне реки, что карпы нынче клюют очень осторожно, чего обычно не бывало после того, как зарыбнивали реку.
Настал вечер. Рыжка сидит в своем домике, а на березке висит керосиновый фонарь, вокруг которого кружатся ночные бабочки и другие насекомые, что живут у реки. От плотвичек и от красноперок у мамы набралась целая миска оранжевой и желтой икры, и на досточке у очага она припасла все, что ей может понадобиться, чтобы сварить в котелке уху со жгучим перцем. Я слежу за огнем, который должен котелок только облизывать, Ивча режет картошку кубиками, а дядюшка промывает рыбу в колодезной воде. Бабушка сидит у огня, смотрит на него и вспоминает своего папеньку, который умер, когда она была совсем маленькая, а был он таким сапожником, каких теперь только по телевизору в сказках показывают, — мастерил людям башмаки и при этом еще и песни пел.
