Среди Йоркширских холмов - Хэрриот Джеймс (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Мало-помалу я приходил в себя, и тут за стенкой кабинки раздались голоса двух мужчин. Под дверцей мелькнули их ноги и исчезли: сэр Генри и лорд Дарбраф, чьи голоса я узнал, отошли к дальней стене.
Наступила длительная пауза, затем милорд загремел:
— Знаете, Генри, просто приятно было смотреть, как этот молодой человек добивался лицензии для фермера в холмах.
— Совершенно с вами согласен, Джордж. Держался он, по-моему, чертовски хорошо.
— Всю душу вкладывал, черт побери. Не жалел себя. В жизни не видел подобного! У него же пот по лицу ручьями стекал.
— М-м. Да, я заметил. Преданность делу, вот что я скажу.
— Вот-вот! Преданность делу. Приятно найти ее у такого молодого человека. (Небольшая пауза.) А знаете, Генри, у этого малого есть и другие достоинства.
— Какие, Джордж?
— Умение одеваться. Прекрасный костюм. Завидую, что у него такой портной!
7
— Нет, вы только посмотрите на паренька!
Фермер Дагдейл посмеивался, наблюдая, как Джимми старательно направляет луч фонарика, облегчая работу с телящейся коровой. К своим обязанностям мой десятилетний сын относился с величайшей серьезностью. В тесноватом стойле он усердно следил за каждым моим движением, то освещая зад коровы, то переводя луч на ведро с горячей водой всякий раз, когда я намыливал руки или окунал веревки в дезинфицирующий раствор.
— Да, — отозвался я. — Он любит ночную работу. Собственно говоря, Джимми любил всякую ветеринарную работу, но если меня вызывали вечером, прежде чем ему приходило время спать, он, отправляясь со мной, впадал в настоящий экстаз и блаженно созерцал, как лучи фар освещают каждый зигзаг, каждый поворот проселка.
А сегодня, когда мы добрались до места, он забрался в багажник раньше меня, извлек разноцветные веревки для головы и ног теленка, а затем деловито отмерил в ведро нужную дозу дезинфицирующего средства.
— Пап, ты завел за голову красную веревку? — спросил он теперь.
— Да.
— Далеко за уши?
— Вот именно.
Джимми одобрительно кивнул. Все это интересовало его само по себе, но главное — он бдительно следил, чтобы я ничего не напутал, ревниво оберегая меня от глупых промахов.
Я постоянно дивился тому, как моя работа увлекала и моего сына, и мою дочь. Казалось бы, постоянно наблюдая, как их отец и днем и ночью мечется по вызовам, не успевая толком поесть, как он трудится по субботам и воскресеньям, когда все наши знакомые (кроме ветеринаров) безмятежно играют в гольф, они должны были бы на всю жизнь проникнуться отвращением к подобной профессии, а выходило наоборот — для них не было удовольствия больше, чем сопровождать меня и во все глаза наблюдать, как я ставлю диагнозы и лечу.
Объяснение, полагаю, было самое простое: подобно мне, подобно Хелен, они любили животных, и возможность работать с бессловесными друзьями искупала любые трудности. И потому оба твердо решили стать ветеринарами, когда вырастут.
И тут я подумал, что в десять лет Джимми уже наполовину достиг заветной цели. Едва теленок соскользнул на пол, сын тотчас очистил ноздри и рот малыша от слизи, схватил клок сена и принялся энергично растирать новорожденного.
— Телочка, пап! — возвестил он, бросив опытный взгляд между задними ногами. — Это очень хорошо, мистер Дагдейл, правда?
Фермер засмеялся.
— Лучше некуда. Нам бы побольше телочек. Глядишь, из этой вот, которую ты растер, вырастет отличная дойная коровка.
Это было в пятницу. А в субботу мои дети, ликуя, что им не нужно идти в школу, были после завтрака готовы приступить к делу. А вернее, уже приступили — открыли багажник и принялись извлекать пустые бутылки и картонки, заодно проверяя, лежит ли там все, что может понадобиться.
— Пап, у тебя кальция мало, — предупредила Рози. Ей исполнилось шесть, но сопровождала она меня с двух лет, а потому хорошо знала, что и в каких количествах должно помещаться в большом ящике с разными отделениями, который сотворил один мой друг, чтобы было удобнее размещать медикаменты и инструменты.
— Правильно, милуша, — ответил я. — Сбегай принеси еще. Без надежного запаса нам никак не обойтись.
Раскрасневшись от важности, она побежала в нашу аптеку, и я в который раз задался вопросом, почему Рози и дома, и на фермах бросается выполнять поручения бегом, а Джимми никогда даже шага не ускорит.
Нередко в трудные минуты я говорил: «Джимми, принеси мне побыстрее еще один шприц!», а мой первенец неторопливо шествовал к машине, иногда насвистывая, и всегда вальяжно. Пусть происходящее живо его интересовало, он все равно не торопился. И до сего дня, хотя он давно уже опытный ветеринар, я ни разу не видел, чтобы он когда-нибудь спешил. Возможно, это и к лучшему. В нашей профессии всякое случается, и хладнокровие — качество для нее незаменимое.
Покончив со сборами, мы отправились в холмы. День выдался погожий, и солнечный свет смягчал угрюмость вершин и вересковых пустошей. Ночью шел дождь, и теперь в открытые окна машины лилось благоухание цветов и трав.
Дорогу на первую ферму преграждало несколько ворот, и Рози сияла счастьем, потому что открывать и закрывать их было ее обязанностью. Едва я затормозил перед первыми, как1 она молнией выскочила наружу и с величайшей сосредоточенностью отворила ворота, дав мне проехать.
— Хорошо, что я с тобой, пап, — сказала Рози. — Впереди еще не меньше двух ворот. Вон они!
Я кивнул.
— Правда, радость моя. Для меня нет ничего хуже ворот. Дочурка удовлетворенно откинулась на сиденье. Когда Рози подошло время поступить в школу, она страшно переживала. «Что ты будешь делать без меня? — постоянно повторяла она. — Я скоро начну ходить в школу, а Джимми давно учится. Ты же будешь совсем один!»
Джимми вроде бы не сомневался, что я и сам справлюсь, а вот Рози терзалась. И выходные дни были для нее не просто днями отдыха, но временем, когда она могла поухаживать за отцом. А я извлекал из этого чистейшую радость и только дивился своему счастью. Стольких мужчин работа отрывает от семьи, я же видел своих детей не только дома, но и работая.
А возможностью перепоручить возню с воротами Рози я наслаждался с полной искренностью. Когда я проезжал сквозь последние, она стояла очень прямо, положив ручонку на щеколду, а ее лицо сияло от сознания, что она отлично справилась с порученным делом.
Несколько минут спустя я уже стоял в коровнике, недоуменно почесывая в затылке. У моей пациентки была температура 41,1o, но от уже готового диагноза «мастит» пришлось отказаться — белое чистое молоко его исключало.
— Странно, — сказал я фермеру. — Легкие в порядке, желудок работает нормально, тем не менее у нее жар, и по вашим словам она не ест.
— Ага. Утром ни до сена, ни до брикетов не дотронулась. И поглядите, как ее дрожь бьет.
Я нагнул корове голову, выглядывая возможные симптомы, и тут у меня за спиной раздался фальцет моего сына:
— Пап, по-моему, это все-таки мастит.
Он сидел на корточках у вымени и сдаивал на ладонь струйки молока.
— В этой четверти молоко чуть не кипит.
Я снова взялся за соски и тут же убедился, что Джимми прав. Молоко из одной четверти выглядело отличным, но было заметно теплее, чем из остальных трех. А когда я выдоил на ладонь еще несколько струек, то ощутил пока невидимые хлопья.
Я виновато посмотрел на фермера, и он закатился хохотом.
— Похоже, ученик-то разбирается получше учителя! Кто тебя этому научил, сынок?
— Папа. Он всегда говорит, что в таких случаях легко допустить промах.
— Вот он и допустил, верно? — Фермер хлопнул себя по бедру.
— Ну ладно, ладно, — отозвался я и пошел к машине за пенициллиновой мазью, размышляя, сколько еще таких накладок сын подмечал, разъезжая со мной по вызовам.
Потом, когда мы возвращались по перегороженной дороге, я его поздравил.
