Дикая Африка - Шомбургк Ганс (мир книг .TXT) 📗

Слонов мы не встречали. В этой местности они бывают лишь изредка, да и то лишь в определенные месяцы, когда поспевают сладкие стручки белой акации – их обычное лакомство. Но у окрестных племен есть ружья и порох, и толстокожие научились обходить опасный район.

Жако, предоставленный самому себе, следовал за караваном – то впереди, то позади, то сбоку, как ему больше нравилось. Время от времени, устав, он старался проехаться верхом – вскакивал на ящик, который нес кто-нибудь из людей. Носильщиков, как правило, не устраивала такая прибавка к грузу, и они всеми способами гнали маленького бабуина прочь. Тогда Жако, наградив обидчика тумаком, а то и куснув, бежал ко мне и устраивался на моем плече, зная, что не встретит возражений.

Вскоре он стал героем дня. Как-то раз бой сообщил мне, что недалеко от лагеря показались черные антилопы. Это было очень кстати и я тут же отправился в буш. Жако следовал за мной, как охотничья собака. Взобравшись на термитник, я увидел антилоп – они паслись метрах в двухстах. Теперь оставалось решить, попытаться ли подойти к ним поближе или стрелять прямо отсюда – черные антилопы очень чутки и осторожны, и хрустнувшая под ногой ветка свела бы мои шансы к нулю.

Тем временем Жако залез на самую верхушку термитника. Увидев антилоп, он неожиданно издал громкий, пронзительный крик – видимо, какое-то обезьянье приветствие, потому, что антилопы подняли головы, насторожились и сделали несколько шагов в нашу сторону. Бабуин закричал снова, и антилопы, не торопясь, двинулись к термитнику. Чем ближе подходили животные – меня они не видели – тем призывнее и ласковее звучали вопли маленького обманщика; уж не знаю, какие блага он им сулил. Наконец, когда антилопы остановились в двадцати шагах от нас, я выбрал крупного самца и спустил курок. Впоследствии я очень жалел, что в то время еще не взял за правило постоянно носить с собой камеру. Увидеть разом десяток этих прекрасных, горделивых животных – большая редкость.

Мне пришлось расстаться с одной из моих собак – Мзорокото. Он получил это имя в честь воинственного индуны, в чью деревню я был послан когда-то с карательной экспедицией, а на обратном пути прихватил с собой местного щенка, в качестве живой памяти о трудном деле. Я думал, что собака, рожденная в тех краях, заведомо иммунизирована к укусам цеце, но, к сожалению, ошибся. Проклятые мухи жалили Мзорокото уже не раз, и болезнь стала быстро развиваться. Бедный пес выглядел все хуже, он двигался с трудом, начал задыхаться. Единственное, что я мог сделать – это сократить срок его мучений. Гибель Мзорокото лишний раз доказала мне, что ни одно домашнее животное не имеет защиты от сонной болезни.

Мы находились уже недалеко от Мумбы, когда встретили колоссальное стадо кани – думаю, не меньше тысячи голов. Они сгрудились на песчаной отмели, образовав волнующееся серое море, и еще издали был слышен негромкий сухой стук сталкивающихся рогов. Видимо, затянувшийся сухой сезон собрал здесь, на водопое, несколько десятков обычных стад.

Скоро мы прибыли в форт и я с головой окунулся в новые обязанности. Работы было много, но патрулирование окрестностей занимало меньше времени и превратилось в удовольствие, так как происходило уже верхом, а не пешком – Мумбва находилась вне района обитания цеце. Дичи было не меньше, чем возле Челенды, и два дня в неделю я мог уделить охоте. Но мне никак не удавалось подстрелить льва, хотя в округе их водилось множество.

В трех часах ходьбы от форта я устроил охотничий лагерь, и однажды возвращался туда после вечерней охоты, в сопровождении двух аскари и оставшихся у меня собак – Панча и Весси.

Мы услышали громовой рык, оглянулись и увидели льва – он вышел на песчаный берег реки в полукилометре от нас. Быстро оценив обстановку, я помчался наперерез льву, а следом за мной – оба аскари с собаками. Лев стоял неподвижно, опустив к земле массивную черногривую голову. Увидев бегущих людей, он, кажется, разгадал мой план и побежал тяжеловесной рысцой. Весь вопрос заключался в том, кто из нас раньше достигнет высохшего ручья. Между ним и берегом реки пролегала широкая песчано-галечная коса, не дававшая ни малейшей возможности спрятаться даже карликовой антилопе, но за ручьем начинались заросли высокого кустарника. Если «царь зверей» добежит туда первым, то останется с целой шкурой, и царь, похоже, отлично это понимал. Он прибавил ходу и мы достигли ручья одновременно, но в разных точках – нас разделяло около 150 метров. Берег был крут, и если в беге на короткую дистанцию наши возможности оказались равны или близки, то здесь все обстояло иначе: элегантным прыжком лев взмыл в воздух, описал пятиметровую дугу и приземлился в зарослях, а я, пытаясь с разбега форсировать высокий берег, свалился, в песчаное русло, причем так неудачно, что подвернул ногу. Впрочем, в первый момент я вообще не обратил внимания на боль. Со второй попытки мне удалось взобраться наверх, а следом вскарабкались аскари. Тем временем собаки, сохраняя безопасную дистанцию, с громким лаем преследовали льва, и он забрался в самую гущу разросшихся кустов колючки; оттуда доносилось яростное ворчание, но самого зверя мы не видели. Выкурить льва из его укрытия не представлялось возможным и вся надежда была на то, что он выдаст себя неосторожным движением. Мы заняли позиции с двух сторон перед кустарником, а собаки носились вокруг, заливаясь истерическим лаем.

Один из моих аскари принадлежал к племени ваньяо, другой – масхукулумбве, и различие племенных традиций не замедлило проявиться в их поведении перед лицом опасности. Льву надоело сидеть в кустах, и он с оглушительным ревом высунулся с той стороны, где стояли аскари. Увидев огромную голову разъяренного льва, сверкающие желтые глаза и оскаленные клыки, ваньяо моментально исчез, словно провалился сквозь землю. Масхукулумбве остался на месте, но, к сожалению, не выстрелил. Прежде чем я успел обогнуть куст, лев спрятался обратно – его демарш был рассчитан лишь на то, чтобы испугать.

Между тем быстро темнело, и нам пришлось снять осаду. На возвращение в лагерь уже не оставалось времени и мы вернулись к тушам двух канн, убитых перед появлением льва. Разложив три костра, мы всю ночь поддерживали огонь. О сне не приходилось и думать – львы, осмелев в темноте, бродили вокруг то поодиночке, то целыми группами, и я до рассвета не выпускал из рук ружья.

На следующий день я велел соорудить махан на ветвях дерева, неподалеку от одной из канн, и просидел там целую ночь, дрожа от холода под проливным дождем – запоздавший в этом году дождливый сезон уже начался. Все напрасно! Может львов отпугнула плохая погода – как бы то ни было, единственными живыми существами посетившими в ту ночь тушу, были дикие свиньи.

Линия железной дороги приблизилась к форту и вскоре дошла до Кафуе. Здесь началось строительство крупнейшего железнодорожного моста в Африке. Наконец-то я мог доказать свою правоту моим людям – носильщикам из племени вакагонде. Они никогда не видели железной дороги, и все попытки объяснить им, что это такое, наталкивались на вежливое недоверие. Но торжество мое было преждевременным – оказалось, я приобрел у вакагонде репутацию фантастического враля! Дело в том, что описывая паровоз, я употреблял слово «steamer» [2], и увидев тяжелую железную машину, они никак не могли поверить, что ее движет столь невесомое вещество, как пар.

Вскоре пришло известие, что «Туземная Полиция Баротсе» будет расформирована, и мы оказались перед выбором: переходить на гражданскую службу или выйти в отставку, получив денежную компенсацию. Я выбрал второй вариант, сел на поезд и вскоре был в Каломо. Так и не вылеченная до конца лихорадка не отпускала меня, и я решил вернуться в Европу.