Мой знакомый медведь - Севастьянов Анатолий Александрович (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Опустошенный, он опустился на землю. «Как же так? Что же это? Все пропало? Сколько добивался оказаться среди медведей и теперь — стрелять, бежать? Куда бежать? Значит, я просто трус. Самый обыкновенный трус. Зачем мне Камчатка без медведей? Зачем было ехать сюда? Пусть лучше разорвут, чем так бояться. Я перестану их бояться! Клянусь, никогда больше не отступлю перед медведями. С сегодняшнего дня! Будь что будет!»
Витька встал и решительно двинулся вперед. Трава расступилась, и он вышел к ручью.
Сбоку один за другим, разбрызгивая воду, перебежали ручей два молодых медведя. Они были мокрые и от этого казались щуплыми. Один остановился на берегу, привстал на задних лапах и завертел головой. Увидел Витьку и ринулся в траву.
«Это они-то навели на меня такого страха?» — с укоризной подумал Витька, закинул ружье на плечо и пошел вниз по ручью.
Слева и справа высились зеленые стены. И только когда рядом в стене из травы зашевелились и сомкнулись листья, он понял, что это убралась в траву большая медвежья башка. С молодыми, видно, была еще и медведица…
Но Витька все равно не снял с плеча ружье.
Глава 12
За день Витька так навертел голову, что под вечер уже не хотелось лишний раз посмотреть в сторону. Он сидел на лабазе и все еще надеялся увидеть медведя. Но оказывается, и сверху это непросто: он, может, бродит где-то километра за три. Однако что значит искать его в травяных джунглях, Витьке тоже было уже известно, и он пока не уходил с лабаза.
Под вечер даже крупные птицы, которые вначале встретили Витьку настороженно, почти перестали обращать на него внимание. Орлан садился неподалеку на сухое дерево и уже не смотрел в сторону лабаза, а кукушка куковала прямо над головой, на этой же березе.
На небольшом озерце плотной белой полоской собрались на ночлег чайки. Обычно шумливые, на месте ночлега они сидели непривычно тихо. В вечерней прохладе с их озерца начал подниматься туман. Растворялись в сумерках дальние деревья. Горы на западе поплыли в тумане. Кругом стояла такая тишина, что не хотелось даже пошевелиться. С лабаза видны были большой отрезок ручья с медвежьими тропами вдоль берегов и обширная поляна, где тоже встречались следы медведей.
Одет Витька был тепло, а на лабазе можно вытянуться во всю длину. И он остался ночевать прямо на дереве, надеясь на рассвете все-таки увидеть медведя…
Ночью на озерце тревожно кричали чайки. Кто-то нарушил их сон, наверное, зверь прошел по берегу. «Кто это? Лисица? Росомаха? Или медведь? Как бы его привадить? — думал Витька. — А вдруг его заинтересует музыка. Подплывает же нерпа на звуки музыки. Попрошу у ребят портативный магнитофон. Какую же музыку ему поставить? Надо что-нибудь близкое ему по духу, например „Дубинушку“».
Проснулся Витька, когда все небо было уже светлым. Он сразу вспомнил, где находится, и только чуть приподнял голову и осмотрел окрестности. Медведей нигде не было. Монотонно бормотал ручей, перекликались на лимане лебеди. Попискивая, выпорхнула из-под лабаза синица-гаичка и едва не села Витьке на голову. Спохватилась, отлетела чуть в сторону и уселась на острый черенок сучка, который вчера вечером Витька срезал ножом, чтобы он не задевал за рукав и не шуршал. На свежем срезе черенка торчал пучок коричневых медвежьих волос. Витька со страхом смотрел на него, и хочешь не хочешь приходилось верить, что ночью по ступенькам, набитым на наклонном стволе березки, забирался к лабазу медведь! Судя по цвету волос, тот самый, который грабил избушку. Витьке было и жутковато оттого, что ночью к нему подобрался медведь, и радостно, потому что зверь был рядом — и не тронул. Значит, правильно решено — не надо его бояться.
На другой день он увидел этого медведя из окошка избушки. Зверь кормился на прилиманной тундре. «Надо попробовать познакомиться с ним, — подумал Витька. — Тогда можно будет ходить за ним в тайге, не подкарауливать, а просто наблюдать все, что он делает».
Витька спустился в низину и краем ее медленно пошел в обход медведя. Под ногами, как на хлопковом поле, белело множество головок пушицы. В стороне высились горы. Они тоже были испещрены пятнышками, издали похожими на головки пушицы. Это были далекие пятна снега.
Витька шел в стороне от медведя, но все время чуть-чуть приближался к нему. Порой он вставал на четвереньки и как будто скусывал траву, чтобы убедить косолапого в своем миролюбии…
Часа два или три пасся медведь, и все это время Витька подбирался к нему кругами. До зверя оставалось совсем немного, а надо было подходить еще ближе.
Витька знал, что, по статистике, самое большое число несчастных случаев на арене цирка при работе с дрессированными животными происходит по вине бурых медведей. Один из старейших дрессировщиков, работавший со смешанными группами хищников, писал о буром медведе: «Сегодня он тебе сосет ухо, а завтра может перегрызть горло». Но Витька старался не думать об опасности. Коли решил не бояться, надо идти.
Медведь был не очень большим, но и не маленьким: если бы встал на задние лапы, оказался бы намного выше Витьки. Шерсть была светло-бурой, точно такой, какая осталась на лабазе и на гвозде в избушке.
Опять же по кругу Витька подошел к нему метров на пятнадцать. Можно было бы подбросить колбасу, но он боялся спугнуть зверя резким движением. Витька нагнулся, пальцами, как когтями, стал раскапывать корни травы и, громко чавкая, изображать, что он ест их. Медведь посмотрел на него с интересом и стал прихватывать носом воздух: хотел понять, что это Витька там нашел. И тут Витька подбросил ему кусок колбасы. Медведь слопал ее. Витька бросил еще — медведь съел и уже ждал новой порции. Но бросать больше было нечего. Да и не к подачкам нужно приучать медведя, а к себе. Нельзя делать из него попрошайку. Витька сел на сыроватую землю. Медведю после колбасы трава показалась невкусной — он побрел к тайге. Витька сторонкой за ним. Медведь вдруг побежал и сразу намного оторвался от Витьки. Только перед деревьями зверь опять пошел шагом и вскоре скрылся в тайге.
Витька шагал по тундре веселый, довольный, что наконец познакомился с медведем. Оставалось закрепить это знакомство при новой встрече.
Но сколько Витька потом ни ходил по окрестностям, медведя встретить не удавалось, пока он сам не пожаловал к избушке. Подходил настороженно, останавливался, нюхал воздух, прислушивался. Обошел избушку, чтобы зайти с подветренной стороны. Приблизиться не решался, садился, приподнимался на задние лапы… Это был тот самый медведь, к которому Витька подходил на тундре, он узнал его. Медведь должен был чуять человека, но все равно не уходил.
Витька стоял неподалеку от избушки на тропе. Медведь остановился шагах в тридцати от него. Лапы у зверя, оказывается, не прямые, а такие же кривые, как два отростка у развилки сосны, у которой в молодости сломали верхушку. Эти мощные кривые лапы росли словно прямо из шеи, будто вовсе не было у медведя груди. Зверь настороженно вытянул шею, и черный пятачок носа с раздувающимися ноздрями потянул воздух, чтобы понять, что за существо поселилось с ним по соседству.
Похоже было, он узнал Витьку и принялся старательно обнюхивать стебли травы, как будто вдруг очень заинтересовался, чем они пахнут. На человека уже не смотрел, словно его тут и не было.
Витька вынул из кармана сахар, но не решился идти к медведю напрямую. Сделал несколько шагов в сторону, чуть приблизился, повернул в другую сторону и опять немного подошел к медведю. Когда тот явно забеспокоился, легонько бросил ему кусок сахара. Медведь отпрянул было, но тут же заинтересовался белым кусочком, понюхал его и с удовольствием съел. Витька бросил еще кусок. Сделал было шаг к медведю, но тот повернулся и отошел в траву. Там он приподнялся на задние лапы, явно ожидая лакомства. Сахара у Витьки было немного. Он не торопился отдать его еще и потому, что не хотел приучать медведя к подачкам возле избушки. Зверь встал на задние лапы и беззлобно прорычал: «Р-ее-мм». Так он и стал Ремом.
