По следам дикого зубра - Пальман Вячеслав Иванович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Под утро, миновав каменные разломы, мы подошли к ущелью. Оно выглядело как вход в преисподнюю. С большим трудом и не сразу отыскали мы место для спуска. На другую сторону вышли уже в сером свете утра. Здесь пересекли вьючную тропу, которая уходила на Главный хребет. Следов на ней не обнаружили.
Пошел крупный град, потом снова снег. И вдруг как-то сразу и очень заметно потеплело, погодная волна с юга догнала нас, сделала снег липким, тяжелым, а воду в Алоусе мутной и гневной. Начинался новый ненастный день.
Несколько раз стреляли. Пытались обнаружить хоть какие-нибудь приметы человека. Единственное, что указывало на недавнее присутствие здесь людей, — это пустота на лугах Мастакана. Ни одного зверя в поле зрения. Но виновницей этого могла быть и погода.
Поднялись еще выше, к леднику, который белым языком обрывался в крутом ущелье. Постояли, осматриваясь. И тогда-то все услышали крик. Кричали в три или более голоса, на одной высокой ноте, страшно, как кричат при большой опасности, перед угрозой смерти.
По щелистому льду, чуть прикрытому мокрым снегом, сверху скользила винтовка с ремнем. А следом, на расстоянии полуверсты, вниз катился человек. Кричал он, кричали другие люди, невидимые отсюда, там, наверху.
Улагай стоял, словно загипнотизированный. Я бросился на перехват, за мной два казака. Была единственная возможность спасти человека — успеть на край ледника и там остановить падение. Иначе человек неминуемо скатится в пропасть и погибнет. Но как остановить тяжелое тело, набравшее скорость? Казаки кричали мне сзади: «Кинжал, кинжал?»
Оказавшись на пути падающего тела, мы, не сговариваясь, стали цепочкой один за другим, несколькими ударами кинжалов выбили во льду глубокие упоры для ног. Если человек собьет меня, то за мной еще один, и еще…
Мы успели заметить, как тщетно цепляется несчастный за неровности льда ногами и руками. Но его вертело, на корявом льду оставались лишь пятна крови.
— Дер-жи-ись! — закричали казаки.
Человек достиг моих вытянутых рук, пребольно ударил чем-то по голове. Руки спружинили, но сапоги выскользнули из ямок, я почувствовал, как съехал с места, однако с уже потушенной скоростью. Еще удар, чей-то глухой стон, еще продвижение к обрыву, медленней, медленней, и цепочка наших тел остановилась в трех-четырех саженях от смерти. Наверху радостно закричали, стали стрелять, а мы осторожно поднялись, повернули спасенного и только тогда увидели, кто это.
На руках у нас был Владимир Алексеевич Шильдер.
Он тяжело обвис. Обморок настиг его, когда опасность для жизни миновала. Кафтан и брюки генерала были разодраны до белья, руки и лицо в крови.
Мы подняли его, вынесли с ледника в безопасное место. Улагай сбросил бурку, расстелил ее. Поднес флягу ко рту. Шильдер с трудом проглотил чай, открыл глаза и несколько минут бессмысленно смотрел на тусклое небо.
Казаки, посланные есаулом в обход ледника, уже спускались с людьми вниз. Издали выделялась нарядная фигура принца в кокетливой шапочке на австрийский манер.
Шильдер поднялся, серьезный и строгий. Обернулся к хребту, с которого чуть не укатился в могилу, перекрестился и заплакал, стыдливо опустив голову.
На пути к лагерю нас застигла гроза.
Более десяти всадников при первом же натиске грозовой тучи сбились в плотную группу — лошади голова к голове, люди в середине. Мы оказались в самом центре тучи. Сделалось темно. Густой туман, в котором формировались дождевые капли, оказался таким плотным, что мы не видели конских хвостов. Все стали мокрыми, словно нас окатили из ведра.
Через равные промежутки времени тьма освещалась пронзительными всплесками молний, белых, как огонь магния. Грохот заставлял закрывать уши. От ударов грома лошади непрестанно дрожали, бились. Тонко звенело в голове. Мы обреченно стояли, завернувшись в бурки, упрятав ружья, и только-только справлялись, чтобы удержать коней.
Минут через сорок туча свалилась в долину. Небо посветлело. Скорее вниз, к лагерю! Со склонов Ятыргварты открылась долгожданная перспектива гор. Далекие и ближние вершины сияли белыми одеждами. Снеговая линия спустилась ниже пояса пихтовых и буковых лесов. Только в самой долине еще властвовали осенние краски.
Столь любезный еще вчера, Улагай старательно держался в стороне и за всю дорогу не обмолвился со мной ни одним словом. Зато к Шильдеру он был предельно внимателен: все время спрашивал о самочувствии, помогал бинтовать руки, поддерживал ослабевшего генерала в седле.
В позднее послеобеденное время прибыли на бивуак. Там все были в сборе, однако атмосфера была какой-то угнетенной, безрадостной. Князь вышел из шатра в теплом халате и вязаной шапочке, поманил Шильдера и надолго уединился с ним в шатре.
Зато как весело, как тепло встретил меня Алексей Власович! Он был безмерно рад и благополучному возвращению, и скорому отъезду охоты.
— Ты ушел тогда в ночь, а я, парень, никак уснуть не мог. Боялся за тебя. Все сразу на твою голову. Многовато.
Я рассказал, что с ними случилось и как мы подоспели. Пропавшие охотники увязались за турами, попали на крутой ледник, там подранили двух козлов, пустились в погоню, и вот одно неосторожное движение, неверный шаг — и падение, которое могло закончиться трагически, не заявись на помощь наш отряд.
Холодная, хрусткая и морозная ночь прошла спокойно.
А утром управляющий Охотой Эдуард Карлович Ютнер послал на юг группу казаков с урядником Павловым готовить ночевки по пути следования гостей. Распоряжение всем понятное.
Нами уже владело радостное чувство освобождения. Настроение в лагере поднялось. Песельники грянули бодрую песню. Отоспался и вылез из своего шелкового шатра граф Сан-Донато. Возле него тотчас появился Семен Чебурнов. Его сиятельство уселся за стол, камердинер поставил перед ним бутылку. Граф высосал ее с завидной быстротой, побагровел и принялся шумно рассказывать, как свалил трех туров. Чебурнов притащил для доказательства три рогатых головы.
— Тремя пулями! — восторженно зачастил егерь. — Их сиятельство почти не целится. Навскид! Вот глаз! Вот рука!..
То ли Демидов уловил уж очень наглядную ложь, то ли в нем накопилось и искало выхода презрение к угодливому Семену, только он вдруг насупился, а когда к столу охотников вышел князь и другие сиятельные гости, он встал и пьяно закричал:
— Князь, а у тебя егеря-то продажные! Сами туров настреляли, я им по пятерке за голову обещал, а теперь славу мне поют! Не по-тер-плю!..
Все умолкли. Личико князя передернулось, глаза блеснули гневом.
— Выясни, кто виновен, — бросил он Ютнеру.
Графа увели в шатер. Управляющий нашел Косякина, и тот учинил настоящий допрос среди егерей. Вскоре Ютнер доложил князю:
— Егерь Чебурнов виновен, ваше императорское высочество.
— Выпороть! Двадцать розог! Для примера и острастки!
Косякин вызвал команду. Четыре казака подхватили беднягу и увели в лес.
Сан-Донато, расстроенный таким оборотом дела, пошумел в своем шалаше и больше не выходил. Пил в одиночку.
Перед вечерней трапезой егерей выстроили возле княжеского стола. Чебурнова не было. Князь постно сказал:
— Благодарю вас за службу.
И сел, согнувшись, в свое кресло. Прошла целая минута в молчании и замешательстве, прежде чем он добавил:
— Приступайте, Ютнер.
Управляющий Охотой поклонился, преисполненный торжественности. Он начал говорить о благотворном влиянии заповедности для развития фауны Кавказа, от имени князя высказал удовлетворение удачной охотой, во время которой были убиты один зубр, двадцать два оленя, восемь туров, более сорока серн и косуль, три кабана и медведь.
— Я убежден, — сказал он далее, обращаясь к великому князю и его гостям за столом, — я убежден, что дни, проведенные в трудах и охоте, останутся в памяти вашей как дни радостные, наполненные страстию и азартом, не сравнимыми ни с каким другим удовольствием. Эта охота, ваше императорское высочество, напомнила мне слова из «Охотничьего указа» царя Алексея Михайловича, второго из рода Романовых: «Дудите, охочи, забавляйтесь, утешайтеся сею доброю потехою, и угодно и весело, да не одолевают вас кручины и печали. Избирайте дни, ездите часто, напускайте, добывайте не лениво и не безскучно».
