Исчезающие животные Америки - Мак-Кланг Роберт (бесплатные книги полный формат txt) 📗

Едва Колумб показал путь, как европейцы ринулись в Новый Свет. Орды предприимчивых испанских конкистадоров отправлялись туда открывать новые земли, завоевывать их, искать сокровища. В 1521 году неустрашимый Кортес покорил могущественное государство ацтеков в Мексике и разграбил его богатую столицу. В 1542 году Коронадо и его отряды побывали на севере и западе завоеванной страны. Некоторые из его солдат с благоговейным страхом заглядывали в величественные глубины Большого каньона, а другие в тщетных поисках семи мифических золотых городов Сиболы добрались до той области, которую в наши дни занимает штат Канзас.

Прочие европейцы также не оставляли своим вниманием новый континент. Уже в 1497 году, всего через пять лет после первого плавания Колумба, английский мореплаватель Джон Кабот обследовал берега Ньюфаундленда. В 1534 году француз Жак Картье побывал там же и рискнул подняться вверх по реке Св. Лаврентия, открыв путь во внутренние области континента. Проплывая мимо знаменитых Птичьих скал у берегов Ньюфаундленда, он записал: «Эти острова были покрыты гнездящимися там птицами, точно луга — травой… Если бы загрузить ими все корабли Франции, никто даже не заметил бы убыли».

Изобилие зверей, птиц и рыб поражало всех мореплавателей, посещавших эти северные воды и берега. Они наблюдали, как киты резвились в реке Св. Лаврентия далеко от ее устья, и видели там большие стада моржей. Рыбные богатства Большой Ньюфаундлендской банки были известны смелым европейским морякам задолго до появления там официальных исследователей. К 1550 году, согласно некоторым оценкам, на этих отмелях ежегодно занимались ловлей трески, палтуса и другой рыбы до тысячи судов. На суровых скалистых берегах возникло много временных поселений, где коптили рыбу. Эти лагеря были столь многочисленны, что некий наблюдатель пророчески заметил: «Леса по берегам совсем разорены рыбаками, так что горько смотреть, и, если ничего сделано не будет, этот прекрасный край ждет полная погибель».

Французы не искали там золота и не грабили открыто, как испанцы. Они богатели, выменивая у местных жителей меха. Год за годом они по многочисленным рекам все глубже проникали в северные леса. К 1603 году Шамплеп и другие французские исследователи поднялись по реке Св. Лаврентия до Великих озер и прошли еще дальше. Французские торговцы там нередко селились у индейцев и жили, как те. Они оставляли девственные дебри такими же, какими нашли их, если не считать постройки торговых постов в наиболее удобных для этого местах. Их интересовала только торговля пушниной и сохранение этого огромного края под номинальной властью Франции для вящей ее славы.

Зато англичане приезжали в Новый Свет, чтобы поселиться там навсегда. Они стремились «преобразить» эту землю по-своему, чтобы жить на ней так, как они привыкли жить на старой своей родине. Артур Барлоу, исследовавший Виргинию по поручению сэра Уолтера Рэли в 1584 году, убедился, что она идеально подходит для такой цели: «Олени, кролики, зайцы и водяная дичь… в неописуемом изобилии… Такой богатой, плодородной и благодатной почвы во всем мире не найдется». К 1607 году англичане закрепились в этом райском крае, построив город Джеймстаун.

«Отцы-пилигримы», высадившиеся в Массачусетсом заливе в 1620 году, посмотрели вокруг более желчным взглядом, чем Барлоу. Многим из них земля обетованная показалась «глушью, полной диких зверей, диких людей и всяких ужасов». Да, конечно, это была глушь, но плодородная земля сторицей вознаграждала за вложенный в нее труд, в чем крепкие, упрямые пуритане не замедлили убедиться, как только они приспособились к ней и научились брать то, что она предлагала.

Реки Новой Англии кишели лососями, сельдью и всякой другой рыбой, на речках и ручьях повсюду водились бобры. Стаи диких голубей затемняли небо. Вообще пернатой дичи было необыкновенно много, уток, гусей, степных тетеревов и индеек можно было брать чуть ли не руками.

Голландцы построили торговый пост на острове Манхаттан и к 1626 году настолько там обосновались, что чиновник Петер Схаган мог доложить нидерландским Генеральным Штатам: «Герб Амстердама»… отплыл из Новых Нидерландов и вышел из устья реки Маврикия (Гудзон) 23 сентября. Сообщают, что наши люди купили остров Манхаттан у дикарей за товары на 60 гульденов (около 24 долларов. — Р. М.)… Груз указанного корабля состоит из 7246 бобровых шкур, 178 шкур мелкой выдры, 675 шкур выдры, 48 шкур норки, 36 рысьих шкур, 33 норки, 34 шкурок водяных крыс [1]».

В 1664 году англичане отобрали у голландцев Новый Амстердам и переименовали его в Нью-Йорк. Усиленно заселяя восточное побережье, они начали оспаривать у французов господство над Канадой. В 1670 году англичане учредили Торговую компанию Гудзонова залива; ей суждено было стать неслыханно преуспевающей торговой империей, могущество которой опиралось на пушнину.

Повсюду на восточном побережье от Массачусетса до Джорджии первобытные дебри медленно отступали под натиском пионеров. Поселенцы покидали приморские города и форты и все дальше углублялись внутрь страны, заводя там торговые посты и расчищая лес под поля и луга. И осваивая этот дикий край, они, как всегда бывало в подобных случаях, нисколько не заботились о сохранении хотя бы части окружавших их природных богатств. Все их время было занято тяжелым трудом — рубкой деревьев, выжиганием пней, сбором первых скудных урожаев. А нередко им приходилось и защищаться от коренных обитателей этого края, в которых они успели возбудить ненависть и вражду.

Чтобы земледелие стало возможным, вековые леса необходимо было свести, и поселенцы безжалостно валили лесных великанов и сжигали их, а из стволов деревьев поменьше сооружали свои бревенчатые хижины. «Руби, выжигай, засевай, губи, иди дальше» — так охарактеризовал жизненную программу первых поселенцев один историк, занимающийся вопросами охраны природы. Но это было неизбежно: пионеры должны были усмирить и покорить лес, если хотели выжить.

Разумеется, никаких законов об охоте тогда не существовало, если не считать премий за убитых хищников. Пионеры объявили беспощадную войну волкам, пумам, рысям и всем прочим «вредным тварям». Больше всего хлопот почти всюду доставляли волки. Этих хищников было особенно много, а свиньи, овцы и прочий домашний скот были для них легкой и соблазнительной добычей. Вот почему уже в 1630 году Массачусетская колония назначила за каждого убитого волка премию в один пенни, что в ту эпоху было вовсе не так уж мало.

Леса изобиловали и всевозможной дичью вроде оленей. Оленина составляла основу пищевого рациона первых поселенцев, а оленьи шкуры были основным материалом, из которого шились мокасины, кожаные штаны и другая одежда. Некоторое представление о размахе охоты на оленей может дать следующий факт: только через порт Саванна в штате Джорджия за короткий промежуток с 1764 по 1773 год было вывезено более двух миллионов фунтов оленьих шкур, что означало около полумиллиона убитых оленей.

Многие пионеры считали, что дикие животные существуют только для того, чтобы их убивать. Переселенцы нередко устраивали большие облавы, целью которых было истребление всех четвероногих обитателей окрестных лесов. Во время одной такой облавы, организованной в Пенсильвании в 1760 году неким Джеком Шварцем по прозвищу Дикий охотник, были убиты, как сообщает полковник Шумейкер, летописец колониальной Пенсильвании, «41 пума, 109 волков, 112 лисиц, 114 рысей, 17 черных медведей, 1 белый медведь, 2 лося, 98 оленей, 111 бизонов, 3 фишера [2], 1 выдра, 12 росомах, 3 бобра и более 500 мелких зверьков».

«Лучшие шкуры были сняты, — продолжает Шумейкер, — а у бизонов вырезаны языки. Затем всю добычу уложили в кучу «высотой с дерево» вперемешку со смолистыми сосновыми сучьями и подожгли. Зловоние было такое, что поселенцы вокруг форта в трех милях оттуда были вынуждены покинуть свои хижины».