Человек и дельфин - Лилли Джон Каннингам (книга бесплатный формат TXT) 📗
ГЛАВА IX
Лиззи и Бэби
Бассейн наконец принял соответствующий вид, и мы решили пустить в него первых обитателей, чтобы посмотреть, смогут ли дельфины жить в нем. К марту 1960 года все было готово для поездки в Маринлэнд за новыми дельфинами — животными № 9 и № 10, которых позднее назвали Лиззи и Бэби.
На основании предыдущего опыта я пришел к выводу, что дельфины чувствуют себя лучше всего, находясь в воде во взвешенном состоянии. Таким образом, основной проблемой в этой поездке было обеспечить перевозку двух взвешенных в воде животных. Мы с женой и с одной из наших сотрудниц Элис Миллер вылетели в Маринлэнд (Флорида), чтобы измерить дельфинов и заказать ящики для их путешествия на остров Сент-Томас. И снова нам предстояло узнать много неожиданного об этих животных. В течение четырех месяцев Морская студия держала для нас двух животных. Они жили в бассейне за лабораторией вместе с Нелли — самкой дельфина, которук использовали для опытов по эхолокации. Она была слепа на один глаз, а другой на время опытов обычно прикрывали.
Погода стояла холодная и сырая, хотя время от времени выдавались очень теплые периоды.
После Виргинских островов нам всем было холодно, особенно резко ощущалась низкая температура воды. Все животные Морской студии проявляли бурную активность. Мы провели несколько ночных наблюдений в основных бассейнах и пополнили нашу коллекцик записями звуков, которые производила группа живот ных, находившихся в одном бассейне.
Кроме того, наблюдая за животными ночью, мы хотели выяснить, как они отдыхают в ночные часы. Оказалось, что они именно «отдыхают», но не спят, отдых же состоит в том, что дельфины в течение нескольких минут держатся у поверхности, опустив плавники вниз, медленно поднимаются для вдоха, затем опускаются и, наконец, снова начинают плавать.
Мы старались придумать такой способ перевозки животных, который не причинил бы им вреда. Бэби (дельфин № 9) перенесли из запасного лабораторного бассейна в неглубокий аквариум глубиной около 50 сантиметров, шириной 60 сантиметров и длиной 2,75 метра; этот аквариум использовали в 1955 и 1957 годах для содержания животных в лаборатории.
Тщательно измерив тело Бэби, мы приступили к устройству ящика для перевозки. В ящике должно было быть столько воды, чтобы животное было погружено в нее; это позволяло снять давление собственной массы дельфина с грудной клетки, легких и кровеносной системы. В то же время мы хотели довести общий вес этого сооружения до минимума, так как его предстояло перевозить на самолете.
Длина тела Бэби от кончика морды до заднего края хвостового плавника составляла 2 метра 40 сантиметров, а весила она 135 килограммов. Лиззи (дельфин № 10), названная так в честь моей жены, имела в длину также около 2 метров 40 сантиметров и весила немногим более 180 килограммов. По сравнению с дельфинами, обычно используемыми в опытах, они были немного крупноваты, и впоследствии мы убедились, что они определенно тяжелы для наших целей. Один из уроков, которые мы извлекли из нашей работы с Лиззи и Бэби, заключался в том, что гораздо проще и безопаснее иметь дело с мелкими и легкими животными. Более мелкие и легкие (а следовательно, и более молодые) животные, по-видимому, обучаются гораздо быстрее; кроме того, они более любопытны и активны при непосредственном общении в воде с человеком.
Ящиком занимались в основном Лиз и Элис. Мы решили построить ящик размером 2,75 Х 0,6 Х 0,6 метров из фанеры толщиной 0,6 сантиметра. Стенки ящика мы соединили деревянными брусками. Внутри ящика на расстоянии 17,5 сантиметра друг от друга установили особым образом вырезанные фанерные перегородки (наподобие шпангоутов у судна), скрепленные по всей длине ящика органическим стеклом. Первый ящик целиком состоял из органического стекла и фанеры.
Элис и Лиз приобрели массу полезных навыков по использованию органического стекла, ткани и смолы для изготовления сверхлегкой тары. Значительно позже мы научились, срезая углы и придавая боковым стенкам особую форму, максимально сокращать объем ящика, соответственно уменьшая вес воды, но тем не менее сохраняя животному возможность плавать. Как бы там ни было, этот ящик из органического стекла — наше первое детище — оказался вполне удачным.
Мы примерили ящик для Бэби, а затем решили посмотреть, подойдет ли он для Лиззи, Тут и произошло первое несчастье. Главными причинами его послужили, во-первых, огромный вес Лиззи, а во-вторых, непрочность ремней, служивших нам с 1957 года. Мы спустили из бассейна воду, так что дельфины оказались на дне, и несколько работников Морской студии подняли Лиззи. Ящик поставили на дно бассейна. Когда Лиззи поднимали, один из ремней внезапно лопнул, разорвавшись у одной из прорезей для грудных плавников. Лиззи упала, ударившись головой и плавником о цементный пол бассейна. Несколько недель спустя выяснилось, что этот случай способствовал ее смерти.
Два первых ящика не совсем удовлетворяли нас. В них приходилось наливать слишком много воды, и они не вполне соответствовали размерам животных. (Впоследствии эти ящики были переделаны.) Однако они сослужили свою службу; животные, пробыв в них 24 часа (7 из них в полете), продолжали самопроизвольно издавать звуки и дышали без напряжения. (При напряжении под влиянием силы тяжести у них наблюдается весьма характерное дыхание, механически стереотипное и затрудненное.) Когда мы были готовы к длительному путешествию на Виргинские острова, ящики поставили на грузовик, подогнав его к бассейну, в котором жили дельфины. Ранним утром воду в бассейне спустили, так что в него смогли войти люди, которые поймали животных, подсунули под них ремни и вытащили из бассейна с помощью маленького крана с ручным приводом.
Затем дельфинов перенесли в стоявшие на грузовике ящики, которые при помощи переносной помпы до половины наполнили водой. Спинной плавник и другие выступавшие из воды части тела накрыли простынями, чтобы предохранить кожу от высыхания. Сверху ящики накрыли крышками, которые привязали. Для спинного плавника было оставлено большое отверстие; это отверстие заодно обеспечивало приток свежего воздуха. Те места, где животное могло удариться о ящик, выложили пенопластом. (Позднее мы обнаружили, что наилучший способ укрепления пенопласта заключается в приклеивании его к последнему слою смолы, так чтобы он прикреплялся к органическому стеклу ящика. В конструкцию последующих ящиков было внесено множество других изменений.)
Еще за год до нашей поездки, когда она только намечалась, мы пригласили нашего старого друга Эрла Абелла, редактора отдела науки газеты "НьюЙорк Геральд Трибюн", принять в ней участие. Очевидно, главный редактор, который разрешил ему эту поездку, счел дельфинов достаточно сенсационным материалом. Эрл оказался прирожденным десятником, и вскоре он уже давал указания рабочим, как переносить и устанавливать ящики. Он был неоценимым помощником в нашем путешествии.
Мы решили, что грузовик перевезет груз из Маринлэнда в аэропорт в Сент-Огастине, т. е. на расстояние около 29 километров. Было холодное утро. Нам с Эрлом пришлось стоять в открытом кузове грузовика, наблюдая за дельфинами. Водитель спешил и вел машину со скоростью 80-100 километров в час. Дул холодный ветер, и Эрл надел на голову вместо шляпы ярко-желтое пластмассовое ведро.
Нам пришлось дважды останавливаться, чтобы уложить животных поудобнее. Когда грузовик тормозил слишком резко, дельфины скользили вперед и ударялись о переднюю стенку ящика. У Лиззи на подбородке образовалась ссадина. Для меньшей, Бэби, ящик был более подходящим по размерам, и она не скользила так сильно.
Именно во время этой поездки мы с Эрлом впервые заметили, что, когда дельфины выдыхали воздух, на внутренней стороне крышки оседала какая-то черная слизь. Позднее оказалось, что эта слизь издает отвратительный запах, как и осадок, остававшийся на дне бассейнов в Маринлэнде, когда из них спустили воду. Мы подозревали, что наши животные чем-то больны, хотя в Маринлэнде нам говорили, что это нормальное явление. Мое медицинское образование подсказывало мне, что это не может быть нормальным даже для такого своеобразного млекопитающего. Я ощущал не обычный запах животного, питающегося рыбой, а запах гниения, наводящий на мысль о патогенных бактериях.
