Человек и дельфин - Лилли Джон Каннингам (книга бесплатный формат TXT) 📗
Сущность приручения состоит в превращении обстановки, вызывающей беспокойство, в обстановку, доставляющую удовольствие: одна и та же ситуация в результате обучения изменяет свою мотивационную значимость для животного. Один из приемов, облегчающих приручение, заключается в изоляции животного от ему подобных. Конечно, животное должно быть в состоянии перенести необходимое ограничение его свободы. Животные с маленьким мозгом иногда не способны на это, но большинство млекопитающих смиряются с ограничением свободы. Следующий прием состоит в создании постоянного и продолжительного контакта животного с людьми. (Известно, что в применении к человеку подобная процедура вызывает чрезвычайно быстрое обучение в определенных регулируемых направлениях. Ее обычно применяют при обучении и в психотерапии.)
Третий, классический, прием ускорения процесса приручения состоит в том, что животное лишают пищи, с тем чтобы, проголодавшись, оно было вынуждено приблизиться к человеку.
Это обычный прием, пригодный для дрессировки самых разных животных и применяемый в цирках и океанариумах. Голодание вызывает особое физиологическое состояние ("состояние недостаточности"), и получение пищи служит для животного необычайно сильным вознаграждением. На этом приеме основано большинство павловских опытов. Его широко используют при дрессировке дельфинов в Маринлэнде.
Конечно, мы могли бы использовать такие же приемы, но я считал, что общение с людьми само по себе может служить для дельфинов вознаграждением, хотя мы пока еще не знаем, в чем оно может заключаться.
Одним из аспектов такого вознаграждения может служить контакт через кожу — прикосновение человека к дельфину. Эта рабочая гипотеза основана на целом ряде данных.
Наши наблюдения и весь наш опыт позволяют предполагать, что нужно преодолеть у дельфина страх перед повреждением кожи и тогда тактильные раздражения приобретут значение поощрения.
Мой личный опыт и опыт многих других людей показывает, что, если только что пойманного дикого дельфина крепко держат два-три человека, он быстро перестает сопротивляться. Это, повидимому, отчасти обусловлено тем, что каждое разумное животное, будучи побеждено и сознавая это, занимает выжидательную позицию. Но в данном случае дельфин, кроме того, обнаруживает, что у человека гладкая кожа и контакт с ней не причиняет вреда. У дельфинов кожа чрезвычайно нежная, и самыми страшными их естественными врагами являются акулы, шершавая кожа которых при соприкосновении может легко ободрать кожу дельфина.
Мы видели в журнале снимки, на которых Сантини, находясь с дельфинами в сети, прикасался к ним. Я спросил его, не гладит ли он дельфинов, когда поймает их. Сантини ответил, что действительно гладит их и что это поглаживание составляет часть всей процедуры приручения и вообще дает хорошие результаты, если надо успокоить сопротивляющееся животное. При поимке дельфины не кажутся парализованными; не отмечается даже заторможенности движений. Они вполне способны оказать сопротивление и щелкают челюстями. Если кто-либо из нас случайно нажимал на гортань или на кожу вокруг необычайно чувствительных губ и дыхала, животные начинали сопротивляться. Однако прикосновение к этим участкам представляет угрозу для их жизни, а, как я уже упоминал, дельфины оказывают сопротивление, по-видимому, лишь в тех случаях, когда дело касается жизни или смерти.
Таким образом, создается впечатление, что, после того как у дельфинов в результате навязанного им контакта с гладким предметом преодолен страх перед чем-то новым и необычным, они легко поддаются приручению и даже испытывают удовольствие от кратковременных тактильных раздражений.
Во время некоторых опытов, проводившихся в течение 1954–1956 годов, я иногда находился в воде по нескольку часов подряд. Я заметил, что постепенно моя кожа становилась все более и более чувствительной к тактильным раздражениям, которые вызывали чрезвычайно приятные ощущения. Однако более интенсивное раздражение вызывало уже сильный зуд.
Дельфин всю свою жизнь проводит в воде по двадцать четыре часа в сутки. Я думаю, что, вероятно, именно это привело к развитию у дельфинов высокой кожной чувствительности, которая выполняет многие физиологические функции: одна из этих функций заключается, возможно, в создании приятных ощущений при соприкосновении с другими животными, например при ухаживании или при спаривании.
Я заметил, что Кенни из Театра моря искал контакта с ухаживающими за ним людьми: плавал около них и терся о них, как собака, которая хочет, чтобы ее почесали. Но через некоторое время Кенни прекращал эту игру, проявлял раздражительность и ударял человека, который пытался его погладить, мордой или стеблем хвоста. (Стебель — это узкая часть хвоста в том месте, где тело дельфина переходит в хвостовой плавник.)
В Маринлэнде (Сент-Огастин) животным очень нравилась большая щетка, укрепленная на дне основного бассейна океанариума, о которую они могли тереться. Эта процедура отчасти позволяла им удалять наружные омертвевшие слои кожи и избавляться от морских уточек, водорослей и других прилипающих к коже организмов, но, кроме того, по-видимому, просто доставляла животному большое удовольствие.
Учитывая все эти факты, мы начали серию опытов на животном № 11, по кличке Элвар.
Элвар был одним из животных, которых доставил нам в июле Сантини. Это был самец длиной более 2 метров и весом около 70 килограммов. Его поместили в маленький бассейн глубиной 75 сантиметров и размером 2,5 x 3 метра. С первого дня мы стали кормить его из рук. До того как мы привезли Элвара в Майами, он прожил у Сантини одну-две недели, и поэтому у нас не было затруднений с его кормлением.
Была составлена программа проведения опытов на длительное время. В этой программе предусматривалось, что несколько человек в купальных костюмах будут входить в бассейн, где находится Элвар, и будут пытаться навязать ему физический контакт. В бассейн бросали различные предметы (мяч, круг и т. п.). Элвар постепенно привык к ним и начал с ними играть. В течение первой недели мы установили с ним контакт, и он по собственной инициативе стал приближаться к Элис и четырем студентам, приехавшим на лето, чтобы поработать с нами. Примерно через десять дней Элвар уже приближался к нам и терся о большие пальцы ног, руки, колени или голени. Он принимал все знаки нашего внимания и проявлял признаки удовольствия, когда до него дотрагивались или когда его довольно быстро поглаживали.
На Элваре подтвердилась также моя догадка, что если слишком долго поглаживать дельфина, то это вызовет у него раздражение. Элвар выражал свое раздражение тем, что уплывал от нас или ударял мордой и хвостом по нашим протянутым к нему рукам или ногам. Если затем мы оставляли его в покое — давали его коже отдохнуть, то спустя примерно час можно было наблюдать, что поглаживание вновь начинало служить поощрением.
Постепенно Элвар освоился с маленькой щеткой для мытья, и она ему явно понравилась. Он таскал щетку по бассейну и ложился на нее, если она находилась на дне. Он пытался потереться об эту щетку каждой частью своего тела. Мы обнаружили, что, когда Элвар подолгу возился со щеткой, он становился раздражительным и не допускал никаких прикосновений и поглаживаний. Другими словами, для того чтобы прикосновение или поглаживание стало служить поощрением, должно пройти некоторое время, в течение которого животное было лишено этих раздражений. В этом смысле такое вознаграждение аналогично пищевому: животное должно быть голодным, чтобы пища служила вознаграждением. «Тактильные» центры в мозге тоже должны быть в некотором роде «голодными». «Насыщение» таких центров мозга, по всей вероятности, возникает под влиянием тех же воздействий, что и «насыщение» нервной системы вообще. Трение о щетку и поглаживание пресыщают животное, и тогда прикосновение начинает его раздражать.
При электрическом раздражении мозга с помощью вживленных электродов определенные вознаграждающие системы дают весьма сходные эффекты. При раздражении некоторых областей в передней части мозга животное будет само нажимать на контакт, чтобы вызвать раздражение этих систем. При раздражении у человека определенных критических зон, лежащих внутри этих систем, испытуемый отмечает очень приятные ощущения на противоположной стороне тела. По-видимому, эти системы содержат нейрофизиологические механизмы приятных ощущений, которые, вероятно, связаны с кожей (а возможно, с суставами и мышцами).
