Человек и дельфин - Лилли Джон Каннингам (книга бесплатный формат TXT) 📗
Кроме того, как сказано в главе V, меня интересовали способы вызывания всех этих звуков, а также их новые формы или новые модуляции. Я попытаюсь описать и рассмотреть более подробно явления так называемого «подражания», или "копирова ния". Эти явления трудно описать на бумаге. В настоящее время разрабатываются более объективные методы, которые позволят показать характер звуков при помощи их визуального изображения, подобного методике "видимой речи", разработанной в научно-исследовательской лаборатории фирмы "Белл телефон". Скоро у меня будет прибор такого рода, позволяющий получать «изображение» магнитофонных записей. Пока, вместо того что` бы приводить такие изображения, я опишу наши результаты. Конечно, метод описания услышанных звуков в значительной степени субъективен. Такое описание может быть неточным и даже совершенно ошибочным. Некоторые из моих коллег критиковали меня за использование именно этого метода, а не каких-либо других. Я не пытаюсь защищать наши позиции; мы сразу перейдем на «лучшие» методы, как только они станут доступны. Но даже при использовании этих новых методов придется до некоторой степени руководствоваться тем, что мы установили, прослушивая голоса дельфинов либо при той же скорости движения пленки, с какой производилась запись, либо при более медленной. Наши акустические системы настроены (и, может быть, даже чересчур строго) на выделение смыслового значения из сложных отрезков речи, но не из всех отрезков, а главным образом из тех, которые существуют в нашем собственном языке. Эти отрезки речи мы узнаем, несмотря на искажения и другие помехи.
Дельфин же для передачи и приема "смыслового значения" в естественных условиях использует другие звуки: скрипы, когда он обнаруживает или распознает чтонибудь в ночное время или в мутной воде; звуки, напоминающие удары клюшкой по мячу, и свисты для общения с другими дельфинами; наконец, испускаемые в воздушной среде вопли, чтобы получить от людей вознаграждение в виде рыбы или аплодисментов. Подражая нашей речи, дельфин копирует ту часть услышанного, которая на его «языке» имеет определенный смысл.
Характерный «дельфиний» акцент может оказаться настолько сильным, что нам будет трудно узнать наши собственные слова, когда мы их услышим в «исполнении» дельфинов. Конечно, наши трудности возрастают, когда мы обнаруживаем, что дельфины не только слышат, но и воспроизводят звуки столь высокой частоты, что они совершенно не воспринимаются людьми. В сущности надо считать счастьем, что они вообще используют хоть какие то звуки, которые мы можем слышать. Поскольку большая часть воспринимаемых и издаваемых ими звуков лежит в ультразвуковой области, вполне вероятно, что несущие определенный смысл отрезки их речи тоже сдвинуты в эту область. Может оказаться, что диапазон звуков, служащих носителями сообщений у дельфинов, совершенно не перекрывается с соответствующим диапазоном звуков, используемых человеком.
Однако дельфины слышат в нашем диапазоне частот, и по крайней мере часть издаваемых ими звуков лежит в этом диапазоне, что несколько уменьшает наши опасения и вселяет в нас надежду. Конечно, все это означает, что если бы даже мы располагали совершенным методом регистрации и воспроизведения издаваемых ими звуков (в звуковом и ультразвуковом диапазонах) и выискивали бы среди них элементы подражания нашей речи, то и при этом могло бы оказаться, что, по мнению большинства слушателей, такие элементы отсутствуют.
Однако если ту же запись прослушивает человек, который привык к «дельфиньему» акценту и автоматически вносит поправки на связанные с этим отличия, он может уловить попытки подражания. Если дельфины, живущие по нескольку лет в неволе, подражают нам, пытаясь установить с нами связь, они, вероятно, очень обескуражены отсутствием ответа с нашей стороны! "Да ведь эти люди не могут самостоятельно издать звук частотой выше 8 килогерц и болтают на таких низких частотах, что я с трудом могу что-либо понять", — может сказать один дельфин другому.
Всю проблему объективного визуального изображения звуков можно разделить на несколько совершенно отдельных задач: первая состоит в том, чтобы выявить существование языка у дельфинов, вторая — чтобы узнать, обучаются ли они нашему языку, а третья — чтобы в обоих случаях найти смысловые отрезки речи. Эта проблема аналогична той, которая стоит перед сотрудниками фирмы "Белл телефон", проводившими опыты по методике "видимой речи", с добавлением еще и трудной работы шифровальщика. Регистрируемая "видимая речь" несет по крайней мере понятное, вложенное в нее смысловое значение. У дельфинов это преимущество имеется только в случае подражания (с привнесенным акцентом!). Их «язык» и его смысловое значение зашифрованы и в звуковом, и в графическом выражении!
Конечно, изучение такого рода проблемы можно начать с любого этапа. Я в качестве первого этапа выбрал регистрацию и анализ издаваемых дельфинами звуков «субъективным» методом. Я намеренно увеличил возможность обнаружения подражания, приведя издаваемые ими в удивительно широком диапазоне частот (500–150 000 герц) звуки в соответствие с моим собственным диапазоном (приблизительно от 50 до 5000 герц). Как я уже описал в одной из предыдущих глав, первые результаты были зарегистрированы при помощи акустических и электронных приборов, которые срезали высокие и ультравысокие частоты и усиливали звуки, частота которых соответствовала диапазону частот нашей речи. Наши магнитофоны очень плохо записывали «дельфиний» язык, но английский они записывали прекрасно, если было что записывать. Даже при соблюдении указанных предосторожностей для получения хороших результатов приходилось при прослушивании пускать магнитофонную пленку с меньшей скоростью, чем при за писи. По-видимому, дельфины при «разговоре» не только используют очень высокие звуки, но и издают их с очень большой скоростью. Более поздние записи (полученны в 1960 году), произведенные в более широком диапазон частот, на которых зарегистрированы свисты, скрипы кряканья и т. д., мы при прослушивании пропускали в четыре, восемь и шестнадцать раз медленнее, чтобы подчеркнуть ту скорость, с которой происходит обмен сообщениями у дельфинов. Сказанное иллюстрируется следующими опытами [33].
Элвара и Тольву отделили друг от друга, поместив их в маленькие узкие отсеки, расположенные в конце общего бассейна. Каждый дельфин мог слышать через воду звуки, издаваемые другим дельфином, но не мог его видеть. У каждого животного был свой гидрофон, и его голос записывался на отдельном магнитофоне.
В таких условиях дельфины издавали свист, обычно по очереди — сначала один, а потом другой, а иногда можно было слышать монологи и короткие дуэты.
Однако все дельфины издают щелчки, сопровождающиеся или не сопровождающиеся свистом. Эти щелчки отличаются от звуков, напоминающих скрип, которые дельфины производят для локации, например, для обнаружения рыбы. Обычно щелчки имеют более низкую частоту, издаются на протяжении более длительного времени и могут чередоваться с щелчками другого дельфина.
Так обычно происходит обмен сообщениями у "разделенной пары". Однако, если допустить физический контакт самца и самки, могут появиться дополнительные звуки. В брачный период, когда дельфины играют или возбуждены, они издают резкие крики, кряканье, лай и вой.
Дополнительные звуки, которые они могут издавать не только под водой, но и в воздушной среде, вызываются контактом с человеком, дрессировкой, раздражением мозга электрическим током. Эти звуки для меня (но не для всех из моих коллег) звучат как человеческие голосовые реакции того или иного рода. Чаще всего звуки такого рода я слышал при раздражении центров «удовольствия» в мозге и гораздо реже — при многократных контактах с человеком.
Исходя из собственных наблюдений, приведу типы тех звуков, которым подражают дельфины.
а) Человеческий смех. Взрывчатый, повторяющийся монотонный смех: ха-ха-ха! Обычно повторяются группы по 3–4 звука, которые произносятся очень высоким голосом, напоминающим детский. Дельфин особенно отчетливо издает эти звуки, если он только что в течение нескольких секунд слышал женский смех. Если он вновь услышит человеческий смех, то это может вызвать дальнейшее подражание, которое будет лучше или хуже первоначального.
