Канада, пахнущая смолой - Фидлер Аркадий (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Мой новый друг стал предметом небольшого спора. Станислав не верит ему и говорит, что только плохой пес и бродяга покидает свой дом и шатается по лесу.
— Собака должна быть верной, привязанной к дому! — поучает он.
По существу у Станислава мягкий, даже уступчивый характер, но я уже знаю: если он что-нибудь вобьет себе в голову, то лучше его не трогать. Знаю, но почему же, несмотря на это, вступаю с ним в совершенно ненужные пререкания?
— Мой пес верный! — защищаю я собаку.
— Верный? Такой цыган? — огорченно вздыхает мой спутник.
— Именно верный! — подтверждаю я. — Верный дружбе, которую мы с ним завязали сегодня. Потому он и прибежал в наш лагерь, что искал здесь друга…
Станислав качает головой и молчит. Я хочу сказать ему еще, что собираюсь купить этого пса, но он, к счастью, сдерживается, и я тоже умолкаю. Все это такой вздор! Нас окружает дивный канадский пейзаж, а я, беспутный, не замечая этого, гублю его очарование…
Пора спать. В просторной палатке места хватит на четверых, а нас только двое. Третье существо — пес. Он тихонько залезает в палатку и, припадая к земле, посматривает на нас испытующим и беспокойным взглядом.
— Нет! — противится Станислав. — В палатке спят только люди!
Неужели я должен снова поднять брошенную перчатку и ссориться из-за собаки?
— Надо уважать добрые обычаи! — напоминает мой товарищ. — По канадским обычаям собаки должны ночевать во дворе.
Ну обычай так обычай! Погладив пса, я собираюсь выгнать его из палатки. Но умное животное поняло слова Станислава и само удаляется.
Когда мы залезаем под одеяла, пес жалобна повизгивает, сопит и ворчит. Наверно, ему не по душе такое несправедливое решение, однако вскоре он примиряется со своей собачьей долей. Я слежу за ним сквозь щель в палатке и убеждаюсь, что это опытный бродяга и большой ловкач. Он засыпает песком тлеющие остатки костра и потом ложится на этом припечке, отлично защищающем его от ночного холода.
Лежим. Сон что-то не приходит. Слишком много впечатлений было в этот день. Буря, переправа через вспененное озеро, а перед этим встреча с собаками рыбака… Станислав тоже не спит.
— Что бы это могло быть? — ни с того ни с сего говорит он.
— О чем вы? — спрашиваю.
— Да вот давеча, этот голос издалека.
— Может быть, нырок?
Но Станислав не отвечает: его сморил сон. У меня тоже слипаются веки.
Мы спим крепко, как вдруг нас вырывают из сна какие-то звуки из леса. Моментально просыпаемся. Слышим одно, два, три протяжных завывания такие же самые, как и вечером: У-у-у-у… Тоскливые, приглушенные и уже близкие, так как слышны сквозь стены наглухо закрытой палатки. Станислав быстро поднимает голову.
— Теперь я знаю, кто это! — шепчет он. — Волки! Они близко…
Сдерживая дыхание, я весь превращаюсь в слух. Но из леса не доносится больше ни один звук. Зато пес наш перед палаткой начинает приглушенно рычать. Он рычит тихо, злобно, протяжно и беспрерывно, с жуткой, едва сдерживаемой ненавистью.
— Волки пришли по следам пса! — заявляет мой спутник. — Где наши ружья?
— Под изголовьем…
Ищем на ощупь, находим. Два пятизарядных автоматических «Ремингтона». Осторожно развязываем вход в палатку.
Тем временем луна забралась высоко в небо и, серебряная, освещает сейчас все вокруг. У палатки, припав к земле, непрерывно рычит пес. Он впился глазами в одну точку на опушке леса: группу из четырех стоящих одна возле другой пихт. От деревьев нас отделяет коса шириной в шестьдесят шагов. Но мы напрасно обшариваем взглядом лес. Ничего подозрительного не видно.
Светлый песок перед нами и спящие в ночной тиши деревья создают идиллическую картину. Трудно поверить, что может быть иначе. И все-таки наш пес дрожит от ярости и скалит клыки, не спуская глаз с четырех пихт.
— Бинокль! — шепчет мне Станислав.
Разыскиваю в палатке чемодан, роюсь в нем, возвращаюсь. Не выходя из тени палатки, направляю бинокль на лес и отчетливо вижу по порядку: ствол пихты, часть большого камня, сухие ветки, синеватый пучок травы, снова какойто ствол, куст дикой вишни, потом какую-то серую массу — неужели зверь? Нет, это куст. Но вот вдруг за отдаленным стволом мерцает и тотчас гаснет какой-то отблеск, словно блуждающий светлячок… Волк! На мгновение его глаза вспыхивают вновь. Различаю морду, шею, лапы. Стоит, словно изваянный из камня. Не отрываясь смотрит в нашу сторону.
Когда я отдаю бинокль Станиславу, то вижу волка значительно хуже и скорее догадываюсь, где он. Показываю на него трапперу и спускаю предохранитель «Ремингтона».
— Видите его? — спрашиваю шепотом.
— Вижу.
— Сколько их там?
— Не знаю.
— Могут ли они броситься на нас?
Станислав не уверен в этом:
— Почем я знаю? У них бывают разные аппетиты… Зависит от того, сколько их там…
Он опускает бинокль и кивком головы указывает на собаку.
— Ясно, что они охотятся за ним.
— Вы полагаете, что они могут кинуться на него?
— Здесь, возле палатки, пожалуй, нет… А там, подальше, в лесу — да.
Волк по-прежнему стоит неподвижно на том же месте, не спуская с нас глаз.
— Стреляйте первым… — бормочет Станислав.
Я прицеливаюсь, набираю в легкие воздух, глазом ищу мушку. Какая неясная цель!.. Нажимаю курок. Из дула вырывается сноп огня.
В лесу суматоха: кто-то резко отскакивает в сторону. Три, четыре большие тени в панике мчатся сквозь кустарник, серые на сером фоне. В это время меня оглушает выстрел Станислава. Какое-то движение в дальних кустах, я стреляю второй раз. Станислав тоже. И конец. Волков нет. Исчезли. Даже не слышно их.
Зато теперь со всех концов озера возвращается эхо выстрелов. Гудит над водой, множится, ширится, грохочет, слабеет; потом — где-то в далеком заливе — снова нарастает, гремит и наконец затихает. Различные эхо сталкиваются, отражаются друг от друга, снова уносятся вдаль: какая-то беспрерывная колдовская канонада. Когда она, наконец, смолкает, гробовая тишина опускается на озеро и лес. Только у меня в ушах звенит.
Мы все еще стоим с ружьями в руках. Станислав оглядывается и вдруг вскрикивает:
— Где пес? Нет пса!
И, возмущенный, оборачивается ко мне:
— Видите, что это за болван?! Помчался за волками. Они разорвут его…
Не разорвали! Как и несколько часов назад, в лесу слышен треск ломаемых ветвей. Это возвращается пес. Он появляется измученный, с покусанной лапой; морда в крови, но раны на ней нет. Стало быть, это волчья кровь. Собака сразилась и дала взбучку противнику.
В озере я смываю с героя грязь и кровь. Лапу он зализывает сам. Станислав смотрит на него дружелюбнее и признает одобрительно:
— Что правда, то правда — смел, шельма!
Идем с собакой в лес, чтобы установить результаты стрельбы. Увы, никаких следов: ни волка, ни крови. Все четыре выстрела мимо.
Разжигаем костер, завариваем чай, обсуждаем случившееся. Потом возвращаемся в палатку и ложимся спать.
Последним в палатку пробирается пес — ползком, потихоньку, украдкой. Чувствует себя виноватым, бросает подозрительные взгляды в сторону Станислава, от страха сдерживает дыхание и сразу же сворачивается возле моих ног в клубок, такой маленький, что просто трудно понять, куда он дел свое огромное тело.
Теперь никто его не гонит. Добрый канадский обычай предан забвению.
Сначала засыпает Станислав, потом пес и, наконец, я. На песчаном берегу большого озера два человека и одна собака спят в полном согласии под общим кровом.
21. «Siscoe-gold-mine»
В 1891 г. в Кротошинском уезде на Познаныцине родился Станислав Шишка, сын крестьянина из Новой Деревни.
Семнадцатилетним пареньком он выезжает в Канаду. Становится горняком, работает на рудниках в провинции Онтарио.
В 1914 году — когда ему исполнилось 23 года — Станислав Шишка сопровождает на осеннюю охоту директора рудника в Ксбалде, где работал когдато. Плывет с ним по реке Харрикано на север и ночует на безвестном островке на озере Кенависек. Ночью Шишку мучают тревожные сны. Они прибыли сюда поздно вечером; стемнело, едва успели поставить палатку. Ночью Шишка представляет себе вдруг очертания острова, вскакивает с постели, что-то бормочет. В лунном свете лихорадочно бегает вокруг стоянки. Скоро рассвет, Шишка будит директора и предлагает ему совместное дело.
