Дикая Африка - Шомбургк Ганс (мир книг .TXT) 📗
Имеется лишь одно действенное средство, способное защитить от нападения полчищ «мпази» – рицинус. По неведомым причинам муравьи не желают иметь с ним ничего общего, и если выложить круг из свежесорванных листьев рицинуса, то можно стоять в центре, глядя, как река насекомых обтекает вас с обеих сторон. Жаль только, что в самый нужный момент этого растения обычно не оказывается под рукой!
Колонный проклятых муравьев дважды проходили через наш лагерь, выбирая для своих визитов ночные часы. Каждый раз, заслышав крик часового, мы выбегали их хижин и до утра сидели в лесу у костра, под проливным дождем, пока последний муравей не исчезал в траве. А ночь под дождем во время приступа лихорадки не способствует хорошему самочувствию.
Я устроил небольшой охотничий лагерь на берегу Манинги, возле «слоновьего водопоя». Толстокожие обычно пьют в одном и том же месте, даже если берега реки доступны на всем протяжении. К водопою от слоновьих троп в зарослях ведет хорошо утоптанная дорога двухметровой ширины. Как-то раз, возвращаясь оттуда к деревне, я встретил в лесу группу охотников из племени мамбунда. Они были вооружены старыми мушкетами, но в дополнение к ним оснастились некоторыми традиционными африканскими средствами, очень заинтересовавшими меня.
Увидев у каждого из людей палочку с мелкими пилообразными зазубринами, я спросил, для чего она служит. Как ни удивительно, оказалось, что это... манок для слонов, вроде берестяной трубы, используемой в Европе и Америке при охоте на оленей! Подкрадываясь к стаду, охотники поочередно «играют» на этом своеобразном инструменте, проводя зазубринами взад-вперед отрезком сухого бамбука. Раздается звук, очень похожий на урчание слонов, и животные, слыша его, продолжают спокойно пастись.
Кроме того, охотники имели при себе некое снадобье, приготовляемой из многих составных частей – туда входили моча антилопы, сок каких-то плодов с неизвестным мне названием и что-то еще. Мамбунда уверяли, что человек, намазавшись этим составом, может спокойно бродить посреди слоновьего стада – не попадаясь, конечно, на глаза животным; откуда бы ни дул ветер, слоны не почуют запаха врага.
Мне очень хотелось получить образцы этих остроумных туземных обитателей, но охотники наотрез отказались продать деревянный манок или калебас с зельем, хотя я всячески соблазнял их дорогими подарками.
В начале декабря к нам а лагерь явились посланцы вождя Калеги. Им требовалась военная помощь – кто-то из соседних вождей угрожал их деревне. Тщетно уверял я депутатов, что не могу, не имею права вмешиваться в племенные раздоры – они стояли на своем: когда-то я победил их, принял выкуп за пленных, и теперь они находятся под моей защитой и покровительством. Не зная, как выпутаться из столь щекотливого положения, я долго ломал голову и наконец нашел выход. В лагере была старая винтовка системы Мартини-Метфорд. Вынув из нее затвор, я вручил гонцам грозное европейское оружие и даже прибавил для большего впечатления несколько патронов с дробью. Я велел передать винтовку моему чернокожему другу и одновременно сообщить вражескому вождю, что я, Чиамби, посылаю пока – вместо себя самого – свое оружие моему брату, вождю Калеги. Обрадованные послы удалились.
Все устроилось как нельзя лучше. Через две недели Калеги сообщил, что винтовка помогла ему одержать без боя блистательную победу. Мои слова были переданы нескольким пленным из вражеского стана, а затем им предъявили винтовку, после чего отпустили. Вернувшись домой, они рассказали обо всем своему воинственному вождю, и тот не замедлил признать себя побежденным, прислав Калеги дары и прося в дальнейшем о покровительстве.
Вскоре после этого я нашел вблизи от лагеря гигантскую змею. Это был питон – он только что заглотил антилопу и теперь лежал, не в силах пошевелиться. Задумав некий дьявольский розыгрыш, я велел запихнуть огромное пресмыкающееся в большой мешок. Два человека взвалили на плечи палку с привязанным мешком, и мы отправились в лагерь. Придя, я объявил людям, что мне удалось сторговать сотню фунтов кукурузы, которую они могут разделись между собой, затем развязал мешок и отступил в сторону. Все, расталкивая друг друга, бросились к добыче, но тут же с пронзительными воплями отпрянули прочь, увидев вместо золотистых зерен огромную плоскую голову с холодными глазами. Конечно, нехорошо шутить над голодными людьми, но я и сам был не менее голоден – все мы питались одним и тем же.
Когда прошел первый страх, змею вытряхнули на землю. Убедившись, что она обездвижена, носильщики дразнить несчастную тварь. В конце концов питону это надоело, и он начала судорожными движениями отрыгивать проглоченную антилопу. Мне удалось сделать снимок как раз в тот момент, когда добыча выходила из змеиной глотки. особенно поразительной была подвижность челюстей. Они разошлись чуть ли не на фут, и казалось, что голова змеи просто разделилась на две половины – верхнюю и нижнюю.
Длина питона составляла семнадцать футов, а вес антилопы в том виде, в как ом она появилась на свет – около сорока фунтов. На следующий день, возвращаясь с охоты, я увидел наконец следы каравана Хэмминга; то, что это именно он, доказывали отпечатки сапог среди босых ног носильщиков. Поспешив в лагерь, я обнял своего друга, возвращению которого был несказанно рад.
Все рождественские праздники мы встретили в подавленном настроении, и даже бутылка секта не смогла его изменить. Наши желудки пришли в полную негодность и не желали принимать местную пищу. Дожди продолжались, лихорадка тоже.
Посоветовавшись, мы решили дойти до крепости Нана-Кандундо, а оттуда, если позволят обстоятельства, направиться к Западному побережью. Окончательную выработку маршрута мы отложили до получения ответа на письмо, отправленного мною месяц назад в Германскую Восточную Африку.
Хэмминг начал готовить все для предстоящего большого перехода, а я тем временем, собравшись с илами, сделал еще одну попытку поохотиться на слонов. Эта восьмидневная вылазка оказалась очень неудачной. Обнаружив следы старого самца, я преследовал и догнал его, но сказалось изнурение последних недель. нервничая и боясь упустить слона, я выстрелил слишком рано. Патрон оказался неисправным, и отдача развернула и бросила меня на колена; пуля вошла в дерево. Прежде чем я успел разрядить второй ствол, слон был уже вне пределов досягаемости. Погоня продолжалась еще два дня, но 31 декабря я почувствовал, что силы покидают меня, и повернул обратно.
Это был самый грустный Новый год в моей жизни. Больной и измученный, лежал я ночью посреди буша, слушая, как потоки дождя хлещут по скатам палатки. Лихорадка не отступала. Хватит ли у меня сил дождаться солнца?
Глава IX
В стране валовале
Началась полоса неудач. В первый день нового, 1907 года, Кабинда с сияющим видом сообщил, что у нас вышли все продукты, осталось лишь немного риса. Пока я переваривал эту новость, меня в щеку ужалили шершень – и прошу поверить, что укус европейской пчелы покажется рядом с ним легкой щекоткой.
На следующий день недалеко от лагеря прошло стадо слонов. Кликнув пару слуг и своего оруженосца Вильзони, я бросился в погоню. Трое суток мы продирались сквозь джунгли, и лишь к вечеру третьего дня увидели животных. Но нас постигла жестокая неудача. Ветер изменился, и небольшая группа слонов, стоявших в стороне от стада, почуяла людей, и догнать их уже не удалось.
Наутро мы повернули к лагерю, но напряжение последних дней не прошло бесследно – меня опять свалила лихорадка. Двое суток я провел в буше, не в силах не то что идти, а даже пошевелиться. Растерянные и изголодавшиеся люди не могли мне помочь. Их положение было немногим лучше. у нас не было почти никакой еды – лишь немного риса и чая, но ни кусочка сахара, не осталось и сахарина. Наконец мне полегчало, и мы поплелись к лагерю. Я пробовал охотиться, но неудачно – руки дрожали, и даже подранив антилопу, я не смог догнать и добить ее. Вильзони тоже сходил на охоту с моим ружьем и тоже вернулся с пустыми руками.
