От кобры до медведя гризли - Гржимек Бернхард (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗
Познакомившись с уже прибывшими туда двумя другими немецкими учеными— Иоганном Гмелином и Герхардом Миллером, Стеллер решил начать изучение растительности Сибири, начиная с Иркутска. Ему удалось собрать и описать 11 тысяч видов растений. Ожидая с сентября 1740 до мая 1741 года на Камчатке отплытия корабля, Стеллер даром времени не терял. Его «Описание Земли Камчатской», написанное в те годы, увидело свет только через 28 лет после его смерти, а именно в 1774 году во Франкфурте-на-Майне.
В последующем затем морском путешествии Стеллер безусловно побывал в таких местах, где водятся белые и бурые медведи, тем не менее он их во время своих коротких вылазок на сушу ни разу не видел; на острове же Беринга, где он провел ту ужасную зиму, когда всех кругом косила цинга, их не было. Зато на Камчатке живут бурые медведи, которых, как он указывает в своем сообщении, было тогда великое множество. И были они «ручными, миролюбивыми и приветливыми». Дальше он повествует о том, что весной медведи скапливаются возле устьев рек и ловят рыбу, ловко выбрасывая ее на берег. Подобно собакам, они съедают одни только головы, а остальное оставляют лежать. Случается, что они вытягивают на берег рыболовные сети и разграбливают их. «Когда местный житель издали увидит медведя, он тотчас же его окликает, заговаривает с ним и просит не нарушать дружбы. Впрочем, девицы и старые женщины на медведей не обращают никакого внимания, собирая на торфяниках ягоды прямо рядом с ними. И те их не трогают. Если медведь и направится к одной из них, то только затем, чтобы отнять ягоды и съесть, а не чтобы напасть. Они вообще на людей не нападают, разве что вспугнутые ото сна. Правда, иногда они набираются нахальства и вламываются в дома, где все перерывают вверх дном. Камчадалы убивают их стрелами из пука или выкапывают осенью и зимой из берлог, пронзив предварительно копьями сквозь землю».
Волки на Камчатке испокон веков водились в изобилии. По своей окраске и размерам они ничем не отличаются от европейских. Правда, известны случаи, когда на Камчатке встречали и совершенно белоснежных волков. Если женщина рожала двойню, то у камчадалов считалось, что причиной тому является волк, что именно он тайный отец второго ребенка. Поэтому рожать близнецов считалось большим грехом.
Домашние ездовые собаки на Камчатке питаются в основном рыбой. С весны и до поздней осени никто о них не заботится, и собаки целыми днями караулят возле рек, вылавливая рыбу, притом очень ловко и сноровисто. Но зимой их запрягают в нарты, потому что они способны бежать по снегу даже там, где любая лошадь наверняка провалится. Упряжка всего лишь из четырех собак с легкостью везет трех взрослых людей и 30 килограммов поклажи. С их помощью человек на не слишком нагруженных санях может проделать за день по глубокому снегу и бездорожью от 30 до 40 километров, а при благоприятных условиях даже от 80 до 140 километров!
Что касается Георга Стеллера, то он на собачьей упряжке добрался до мыса Лопатки — южной оконечности полуострова Камчатка. А затем в огромном марш-броске пересек полуостров и за десять дней добрался до Петропавловска, где находились корабли экспедиции.
Зимой собаки питаются тем же, что и люди: вонючей рыбой, которая заквашивается в больших ямах. И люди и собаки поглощают такое блюдо с завидным аппетитом, хотя от него и «разит, как от самой настоящей падали ипи другой гадости, от которой европейцу может сделаться дурно, или он наверняка способен заработать хоперу». По утрам, перед отъездом, собакам дают твердый сухой корм, а именно вяленую рыбу.
«А поскольку такая вяленая рыба состоит в основном из костей и зубов, то у жадно хватающих еду собак часто можно увидеть окровавленные пасти. Впрочем, они не всегда ждут, когда их угостят, а сами добывают себе пропитание форменным разбоем, пожирая ремни и продовольственные запасы своего хозяина всюду, где им только удается до них добраться. Они умеют влезать по лестницам не хуже людей, забираются по ним в продовольственные склады и утаскивают все, что в состоянии унести. Но что смехотворно в их поведении — это то, что они никому не дают спокойно сходить по своей нужде в кусты. Приходится брать с собой палку и размахивать ею во все стороны, потому что собаки подбегают и начинают драться за экскременты. И в то же время камчатская собака никогда не дотронется до хлеба даже в состоянии крайнего голода».
Со старых или погибших собак сдирают шкуру. Чем длиннее шерсть, тем ценнее собака. Одежда из собачьих шкур не только очень теплая, но и необыкновенно ноская. Ее можно носить по меньшей мере четыре года, в то время как шкуры ездового оленя хватает не больше чем на одну зиму, к тому же она страшно линяет.
Там же, на Камчатке, Стеллеру удалось выяснить, почему местные жители не болеют цингой. Весной они выкапывают особые луковицы широко распространенного в тех местах растения — лилии сараны, шинкуют их и засаливают в кадушках. Зимой это изделие добавляется к обычному рыбному питанию. Стеллер захватил с собой на время своего морского путешествия порядочный запас такой квашеной сараны. И запасенный таким образом витамин «С» наверняка спас его от смерти, во всяком случае сохранил ему здоровье и работоспособность, так что он сумел сделать и описать все свои открытия и наблюдения.
Итак, в мае 1741 года два вновь построенных корабля «Святой Петр» и «Святой Павел» вышли наконец в море. Но уже 20 июня они потеряли друг друга. Стеллер, не отрываясь, обшаривал подзорной трубой горизонт в поисках суши, и, по-видимому, первый увидел при ясной погоде Кордильеры Аляски. Ему не терпелось продолжить свои биологические исследования. Однако капитан корабля Витус Беринг имел другие намерения и вскоре приказал сняться с якоря и возвращаться назад. Стеллер был до крайности возмущен таким решением и в конце концов настоял на том, чтобы командир корабля дал ему хотя бы десять часов на обследование острова Каяк, где кораблю все равно надо было пристать, чтобы пополнить запасы пресной воды. Всего десять часов — после приготовлений, продлившихся десять лет! Но Стеллер за это время обнаружил на острове 160 новых видов растений, собрал сведения о местных жителях, которые в страхе от него убегали, записал множество наблюдений и только после этого вернулся на корабль.
Витусу Берингу в то время было уже шестьдесят лет, чувствовал он себя неважно и был подавлен. На обратном пути он открыл и нанес на карту цепочку Алеутских островов. В сентябре и октябре погода становилась все хуже, начались шторма, даже ураганы. Почти все люди на корабле страдали от цинги — ведь ни капитан, ни команда не верили в целебность месива, которое возил с собой Стеллер. В конце концов сильный вал опрокинул «Святого Петра» и посадил его на мель. Все надеялись, что находятся у берегов Камчатки, но вскоре выяснилось, что они попали на остров, который и по сей день носит имя Беринга.
Выбраться на берег оказалось трудно. Якоря были сорваны, и матросы считали, что все неудачи происходят из-за того, что на корабле оставалось два трупа, которые собирались захоронить на суше. Пришлось привязать к их ногам по ядру и бросить за борт.
И тем не менее прошло еще шесть дней, прежде чем удалось разгрузить корабль и перетащить все необходимое на берег. Стеллер вместе с судовым врачом построил себе шалаш, накрыв его сверху двумя пальто и старым одеялом; отверстия, оставленные для вентиляции на ночь, заткнули убитыми песцами, «которых мы в этот день добыли и которые целыми кучами валялись вокруг. К полуночи разразилась сильная метель, крышу нашу сорвало, и нас самих выгнало из шалаша. Тогда мы принялись собирать плавник, подтащили его к продолговатой яме, напоминавшей могилу, рассчитанную на двух персон, и решили в ней переночевать. Сверху мы перекрыли ее плавником, на который навалили свою одежду, пальто и одеяла, а чтобы хоть немного разогреться, разожгли костер. Затем мы снова улеглись спать, так что и эта ночь, слава тебе господи, закончилась относительно благополучно».
