Ай-ай и я - Даррелл Джеральд (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Подвигаясь вперед, мы вдыхали самые разнообразные ароматы листьев, на которых играло солнце, чудесный запах земли и прелой листвы, напоминавший запах сливового пирога. Но вот въехали в деревню — и были очарованы ароматами кофе, гвоздики, ванили, разложенных для просушки на тростниковых подстилках. Высыхая на солнце, они наполняли воздух волшебными благовониями.
Антанамбаобе оказалась большой деревней в несколько тысяч душ; а с первого взгляда не подумаешь — домики так разбросаны среди кокосовых и гвоздичных плантаций, что, если бы не череда домов вдоль дороги, можно и не узнать о таком скоплении населения. Здесь мы встретились с уполномоченным провинции. Назначенные правительством чиновники, зачастую не из числа исконных жителей, обычно (как мы скоро в этом убедились) находятся в натянутых отношениях с местным населением. А как же иначе: назначенные правительством, да к тому же не местные — целых два черных клейма!
«Уполномоченного» звали Жером. Его улыбка заставляла непроизвольно хвататься за карман, чтобы убедиться, цел ли бумажник. Очевидно, Жером был польщен, что мы выбрали для своей работы подвластную ему деревню, а на наши перегруженные машины он смотрел восторженно, даже с восхищением.
Он широко улыбнулся, обнажив множество разрушенных, как у большинства мальгашей, зубов. Любой дантист, который заглянет в этот благословенный уголок, или навсегда потеряет покой и сон, потому что столько гниющих клыков он не увидит даже в самом страшном кошмаре, или же решит обосноваться здесь и сколотить состояние. По сравнению с крепкими, белыми зубами африканцев, блестящими как надгробия из итальянского мрамора, во рту у мальгашей обычно сталактиты и сталагмиты всех оттенков черного, желтого и зеленого, способные вызвать шок. Впрочем, у Жерома среди останков выкрошившихся передних зубов, словно солнце меж несущихся по небу грозовых облачков, сиял аккуратно вставленный золотой зуб. Правда, автор сего блестящего украшения был или дилетант, или так волновался за порученное ему ответственное дело, что в итоге коронка зуба оказалась ненавязчиво нависающей над нижней губой Жерома.
Хотя в лицо мы называли его «месье Жером» (похоже, его самого удивляла такая почтительность), за глаза он именовался не иначе как Гнилозубом. Мы сказали ему, что не собираемся вмешиваться в жизнь деревни — просто разобьем лагерь на песчаном пляже вниз по реке, а все, что нам надо, — немного тени для себя и тех живых существ, что мы надеялись отловить. Ну а все необходимое для самообеспечения у нас есть. Расставшись с месье Жеромом, наша команда отправилась осматривать окрестности.
Тут произошло радостное событие: пока мы обсуждали все «за» и «против», из кустов выползла большая блестящая змея и медленно и соблазнительно, точно танцовщица с острова Бали, проскользила как раз через тот участок, где мы собирались стать лагерем. Кью поймал ее, и мы ощутили в своих ладонях тепло длинного, мягкого как шелк тела зеленой и коричневой с золотым отливом раскраски, текшего меж пальцев словно вода. Мы отпустили ее, пожелав всего самого доброго. Не будучи людьми суеверными, мы все же восприняли это как доброе предзнаменование.
Местность и в самом деле радовала глаз. Широкая река медленно несла свои бурые воды среди скал и песчаных дюн. С первого взгляда могло показаться, что на противоположном берегу сохранился девственный лес, но это впечатление создавали лишь несколько каким-то чудом уцелевших больших старых деревьев. Вокруг их массивных стволов бурно расцвела молодая поросль футов двадцать высотой, а из нее выстреливали группы кокосовых пальм и неизменных пальм равенала.
Мы осторожно ступили на песок и расчертили площадку под будущий лагерь. Вот здесь у нас будет столовая-гостиная, а вот тут построим помещение для животных… Тем временем Гнилозуба окружила толпа сельчан. Все лезли с советами, как делать то, как делать это. И бедняга окончательно вышел из себя — ведь если все будут приставать с советами, того и гляди, забудут, кто здесь начальник. По мере того как он выходил из терпения, все ярче сиял на солнце его золотой зуб, словно кинжал. Еще бы, ведь событие могло оказаться судьбоносным в жизни деревни! Когда еще такое случится, чтобы в деревне Антанамбаобе остановилось сразу девять вазаха, да еще на четырех машинах, напичканных несметными сокровищами! Тем более все знают, какие простаки эти вазаха, — стоит их хорошенько потрясти, как денежки посыплются, БУДТО листья с дерева! Тут местные жители хором принялись заверять нас, что бамбук для опор и пальмовые листья для крыш будут заготовлены уже к утру, а постройка начнется сию же минуту. Я сказал, что надо бы понаблюдать за началом работы и убедиться, что вместо заказанного прямоугольного сооружения нам с энтузиазмом не построят треугольного. Такое случается не только в тропиках, но и в матушке-Европе: я сам убедился в этом. У меня были друзья, которые строили дом в Греции и все доверили вкусу и опыту строителя. Когда же вернулись, то с ужасом обнаружили, что фасад выходит не туда, куда они заказывали. Строитель пытался оправдываться тем, что зимой в этом направлении дуют ветры, но мои друзья-то не собирались жить там зимой; тогда строитель упал духом и разразился слезами, и моим друзьям стоило немалых усилий его утешить. Наученный горьким опытом, я не хотел повторения того же в Антанамбаобе.
Я также расспросил о местных перемещениях стад зебу, потому что выйти рано поутру из палатки и увязнуть в коровьей лепешке никак не входило в мои планы. Разузнав обо всем, мы решили отправиться в путь, предварительно повторив все наши инструкции от начала до конца. Жером слушал с большим вниманием, кивал в знак согласия и в то же время самозабвенно ковырял в носу
— вероятно, чтобы внимательнее слушать. Наконец нам настало время двигаться, и он соизволил прекратить развернутые археологические изыскания у себя в носу и вынуть оттуда палец. Пожелав с сияющей улыбкой доброго пути, он пожал всем руки. Я заметил, что был не единственным членом экспедиции, кто после такого прощания тщательно вытер руки о штаны.
Когда мы выехали, небо было еще чистым — бледным, мягко-голубого цвета. Но неожиданно налетели полчища грозных темно-серых туч, похожих на кочаны цветной капусты. Они заслонили солнце, словно задули свечу; их набухшие сосцы готовы были пролиться дождем. Тот, кто не был в тропиках, не может и вообразить ту внезапность и ярость, с которой обрушивается на путника тропический ливень. Когда мы добрались до отельчика, из-за грохога ливня по крыше и по кронам пальм было невозможно разговаривать. Я видел, как от дождя укрылась под листом красивая, алая с черным, бабочка; когда же ливень достиг такой силы, что лист начал сгибаться и качаться, она сделала неразумную попытку вылететь и поискать более надежное убежище и тут же была прибита струями ливня к земле. Прежде чем я смог спасти ее, капли дождя вмазали ее в почву. Когда такие капли бьют по голове и лицу, это довольно ощутимо. Шум воды, стекающей с пальмовых листьев, напоминал шум гигантского водопада. Дорога в считанные секунды превратилась в полосу жидкой грязи, изменив окраску с цвета розовой карамели на почти алый; с крыши из рифленого железа сыпались капли размером с алмазы в двадцать девять карат, но гораздо красивее. Температура упала до десяти градусов Цельсия. Вдруг неожиданно облака милостиво очистили небо, солнце застенчиво выглянуло, и от каждого предмета повалил пар, как из чайника.
Этим вечером Ли накормила Верити согласно разработанной нами необычной диете. Во-первых, в меню были включены личинки жуков длиной в три дюйма и весом почти в унцию каждая. Они были чем-то похожи на дородных пожилых леди в ночных халатах из бледного шелка и, вероятно, могли бы превратиться в больших жуков, подобных тем, что нам доводилось видеть, — каждый размером со спичечную коробку, с коричневым и черным отливом, будто отлакированный, и с огромным, как у носорога, рогом на голове. Впрочем, Верити оказался начисто лишенным воображения и набросился на угощение с таким энтузиазмом, с каким ребенок накидывается на стаканчик мороженого. Излюбленным блюдом Верити были также хлебные шарики, намазанные сырым яйцом и медом. Кроме того, чтобы у него не слишком-то росли зубы, мы давали ему палки сахарного тростника, а иногда и кокос. Словом, на этой диете наш питомец жил как у Христа за пазухой и в несколько дней приучился брать пищу из рук Ли.
