Юбилей ковчега - Даррелл Джеральд (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Совсем другую проблему представляют лысые ибисы, которые предпочитают гнездиться вблизи городов. Это крупные птицы с голой головой и длинным клювом кораллово-красного цвета, одетые в темное оперение, отливающее на солнце металлическим блеском. У них обширный и забавный вокальный репертуар, состоящий из серии кашлей, хрипов, рычаний и звуков, предшествующих в латинских странах звучному отхаркиванию. Некогда эта своеобразная и весьма полезная птица была очень широко распространена — от Турции и Среднего Востока до Северной Африки и обширных областей Европы, где лысые ибисы гнездились даже в Альпах. В средние века птенцы ибиса почитались деликатесом, доступным только вельможам, хотя не удивлюсь, если мне расскажут, что иной раз пухлые птенчики попадали и в кастрюлю убогого крестьянина. Первые письменные упоминания об этой своеобразной птице относятся к шестнадцатому веку, когда в Зальцбурге она была известна под именем лесного ворона. В 1528 году король Фердинанд и архиепископ Зальцбургский издали охраняющие ибиса указы (очевидно, чтобы аристократы, в отличие от крестьян, могли продолжать уписывать птенцов), от которых, однако, не было проку.
Я называю лысого ибиса полезным потому, что он — подобно многим другим птицам — истребляет вредителей, питаясь личинками насекомых; сверх того его пищу составляют лягушки, рыбешки и мелкие млекопитающие. Учитывая крупные размеры ибиса и тот факт, что в кладке бывает до четырех яиц, требуется изрядное количество личинок, чтобы прокормить этих пернатых. В прошлом появление лысых ибисов в давних местах их гнездовий на скалах возвещало о приходе весны и служило поводом для праздника — в частности в маленьком турецком городе Биреджик. Но затем было изобретено малоприятное вещество под названием ДДТ, которое, как заведено, стали применять без разбора, что отразилось и на ибисах, поскольку их корм оказывался отравленным. Из гнездовий в Европе эта птица уже изгнана, быстро сокращается численность лысых ибисов на Среднем Востоке и в Северной Африке. Колония в Биреджике оставалась единственной на Востоке, но город разрастался, и многие дома подступили к самой скале, где гнездились птицы. В летний зной жители спали на плоских крышах этих домов, им вовсе не нравилось, когда на них падал сверху помет, и они били ибисов камнями и стреляли. Какой там праздник — сплошное расстройство! Турецкое правительство тщетно пыталось защитить ибисов. Под давлением людей и инсектицидов последняя восточная популяция быстро сокращалась, и когда пишутся эти строки, в Турции не осталось ни одного дикого лысого ибиса. Сохранились маленькие уязвимые дикие популяции в Марокко, Алжире и Саудовской Аравии.
К счастью, ибисов содержали в неволе в Инсбрукском и Базельском зоопарках; именно последний предоставил нам птиц, основавших нашу процветающую ныне колонию. В свою очередь мы поделились с зоопарками Эдинбурга, Честера и Филадельфии, а еще нами финансировалось оборудование вольеров в Марокко, куда поступают выращенные в неволе особи от нас и других европейских коллекций. Птенцы из этих вольеров составят основу программы реинтродукции ибисов в тщательно подобранных местах. Уже готовятся такие планы и для других областей Северной Африки. Египтологи полагают, что ибис был первой птицей, выпущенной Ноем с ковчега. В самом деле, почему бы не создать колонию этих птиц, скажем, на какой-нибудь из скал вблизи Луксора? Пусть летают среди могучих древних памятников, как летали в те времена, когда эти памятники создавались.
Эти планы нам еще предстоит попробовать осуществить, а несколько лет назад, сразу после того, как мы приступили к реинтродукции розовых голубей, у нас было все готово для подобной акции с другим представителем фауны, млекопитающим, а именно с ямайской хутией. Все сулило успех, однако ход событий показал, что кажущийся на первый взгляд достаточно простым проект может натолкнуться на неожиданные препятствия.
Хутиевые — обособленное семейство грызунов, обитающее на островах Карибского моря и представленное разными родами на Кубе, Ямайке и Багамах. Ямайский вид (местные жители называют его кроликом), величиной с малого пуделя, одет в серовато-коричневый мех и смахивает на увеличенную морскую свинку. Это единственный уцелевший на острове крупный эндемичный представитель млекопитающих. Некогда хутии водились здесь в большом количестве и были важным источником питания как для исконных жителей Ямайки, так и для ямайского удава, однако вырубка лесов и охота с применением современного оружия явились подлинной катастрофой для этих зверьков. Благодаря любезной помощи одного члена нашего Треста мы в 1972 году получили наших первых хутий — двух самцов и самку, пойманных в горах Джон-Кроу; еще восемь особей приобрели в 1975 году. Они принесли первое (насколько нам известно) потомство в неволе, и в последующие десять лет был получен шестьдесят один помет, насчитывающий девяносто пять детенышей. Из них, сохраняя верность принципу — не держать все яйца в одной корзине, девятнадцать мы одолжили для размножения в шесть других коллекций в четырех разных странах.
Вернемся, однако, в 1972 год. Когда близилось к завершению строительство нашей новой великолепной обители для хутий, мне позвонила одна из попечительниц Треста, Флер Коулз, и сообщила, что ждет в гости голливудскую звезду Джимми Стюарта с женой Глорией и собирается показать им Джерси. Большой любитель пользоваться удобными случаями, я спросил, не согласится ли мистер Стюарт открыть центр размножения хутий, чтобы сделать рекламу Тресту. Мне ответили, что он будет счастлив.
В назначенный день я отправился в аэропорт встречать гостей. Стюарт был сама непритязательность — ковбойская походка, голос с хрипотцой, тягучая речь. Глория — прелестная женщина, выхоленная, какой может быть только состоятельная американка, чрезвычайно обаятельная, однако с особым блеском в глазах, свидетельствующим, что она легко может уподобиться одной из знаменитых тетушек мистера Вудхауса, если что-то будет ей не по нраву. Весьма энергичная особа, перед какими метрдотели тотчас начинают услужливо лебезить во избежание скандалов, превосходящих самые страшные их кошмары. Пока мы, выйдя из аэропорта, ждали, когда Джон подгонит такси, Джеймс Стюарт вдруг исчез. Только что был здесь — долговязый, мило улыбающийся — и в следующее мгновение беззвучно испарился. Казалось бы, для такого большого (во всех смыслах слова) человека просто невозможно исчезнуть так незаметно.
— Где Джимми? — спросила вдруг Глория укоризненным тоном, словно мы прятали его от нее.
Мы внимательно обозрели окрестности.
— Может быть, решил воспользоваться удобствами, — употребил я обожаемый мной американский эвфемизм.
— Уже пользовался в самолете, — ответила Глория. — Куда он мог деться?
Исключив «удобства» из ряда возможных укрытий, я совершенно не представлял себе, куда мог деться Джимми Стюарт. Растущее волнение Глории заставило и меня ощутить некую тревогу. Уж не похитили ли его? Я живо представлял себе крупные заголовки в малограмотной мировой прессе: «Джеймс Стюарт похищен на вечеринке в честь хутий — знаменитый актер исчезает, подобно животным, которых решил навестить». Не такой рекламы желал я для нашего Треста…
В эту минуту подъехал в такси Джон.
— Пойти сказать мистеру Стюарту, что машина подана? — спросил он.
— Где он? — дружно воскликнули мы.
— Он там, у ангаров, осматривает какой-то самолет, — сообщил Джон.
— Сходите за ним, умоляю, — сказала Глория. — Он не может равнодушно смотреть на самолеты.
— Как он проник туда? — недоумевал я: Джерсийский аэропорт охраняется очень строго.
— Неужели думаешь, кто-нибудь станет останавливать Джеймса Стюарта? — ответил Джон вопросом на вопрос.
Наконец самовольщик прошагал вразвалочку обратно к нам.
—Э… ничего самолетик там, славненький,-объяснил он. — Да, ничего игрушечка, аккуратненький. Уютный такой… Конфетка. Первый раз такой вижу.
— Садись в машину, Джимми, — распорядилась Глория. — Ты всех задерживаешь.
