Умный дикобраз - Снегирев Геннадий Яковлевич (мир книг .txt) 📗

— Подожди до завтра: утром пойду к тёте Даше, попрошу шерсти.

Хорошо ей говорить «до завтра», когда я сегодня гулять хочу! Вон со двора к нам дядя Федя, сторож, идёт без варежек. А меня не пускают.

Вошёл дядя Федя, снег веником отряхнул и говорит:

— Мария Ивановна, там дрова на верблюдах привезли. Будете брать? Хорошие дрова, берёзовые.

Мама оделась и пошла с дядей Федей смотреть дрова, а я выглядываю из окошка, хочу увидать верблюдов, когда они выезжать будут с дровами.

С одной подводы дрова выгрузили, верблюда вывели и привязали у забора. Большой такой, лохматый. Горбы высокие, как кочки на болоте, и набок свешиваются. Вся морда верблюда покрыта инеем, и губами он что-то всё время жуёт — наверное, хочет плюнуть.

Смотрю я на него, а сам думаю: «Вот у мамы шерсти на варежки не хватает — хорошо бы остричь верблюда, только немножко, чтобы он не замёрз».

Надел я быстро пальто, валенки. Ножницы в комоде нашёл, в верхнем ящике, где всякие нитки, иголки лежат, и вышел во двор. Подошёл к верблюду, погладил бок. Верблюд ничего, только косится подозрительно и всё жуёт.

Залез я на оглоблю, а с оглобли сел верхом между горбами.

Повернулся верблюд посмотреть, кто там копошится, а мне страшно: вдруг плюнет или сбросит на землю. Высоко ведь!

Достал я потихоньку ножницы и стал передний горб обстригать, не весь, а самую макушку, где шерсти больше.

Настриг целый карман, начал со второго горба стричь, чтобы горбы были ровные. А верблюд ко мне повернулся, шею вытянул и нюхает валенок.

Испугался я сильно: думал, ногу укусит, а он только полизал валенок и опять жуёт.

Подравнял я второй горб, спустился на землю и побежал скорей в дом. Отрезал кусок хлеба, посолил и отнёс верблюду — за то, что он мне дал шерсти. Верблюд сначала соль слизал, а потом съел хлеб.

В это время пришла мама, дрова выгрузила, второго верблюда вывели, моего отвязали, и все уехали.

Мама меня дома бранить стала:

— Что же ты делаешь? Ты же простынешь без шапки!

А я правда забыл надеть шапку. Вынул я из кармана шерсть и показал маме — целая куча, совсем как овечья, только рыжая.

Мама удивилась, когда я ей рассказал, что это мне дал верблюд.

Из этой шерсти мама напряла ниток. Целый клубок получился, варежку довязать хватило и ещё осталось.

И теперь я хожу гулять в новых варежках.

Левая — обыкновенная, а правая — верблюжья. Она до половины рыжая, и когда я смотрю на неё, то вспоминаю верблюда.

Скворец

Ходил я гулять в лес. В лесу тихо, только слышно иногда, как деревья от мороза трещат.

Ёлки стоят и не шелохнутся, на ветках подушки снега намело. Я ногой по ёлке ударил — целый сугроб мне свалился на голову. Стал я снег отряхивать, смотрю — идёт девочка. Снег ей по колени. Отдохнёт немножко и опять идёт, а сама вверх на деревья смотрит, ищет что-то.

— Девочка, что ты ищешь? — спрашиваю.

Девочка вздрогнула, на меня посмотрела:

— Ничего, так просто!

И дальше пошла. Сама маленькая, а валенки большие.

Вышел я на тропинку, с тропинки в лес не сворачиваю, а то и так полные валенки набралось снега. Погулял я немножко, ноги замёрзли. Пошёл домой.

На обратном пути смотрю — опять эта девочка впереди меня по тропинке тихо-тихо идет и плачет. Я её догнал.

— Отчего, — говорю, — ты плачешь? Может, я помогу.

Посмотрела она на меня, вытерла слёзы и говорит:

— Мама комнату проветривала, а Борька, скворец, в форточку вылетел и улетел в лес. Теперь он ночью замёрзнет!

— Чего ж ты раньше молчала?

— Боялась, — говорит, — что ты Борьку поймаешь и возьмёшь себе.

Стали мы вместе с девочкой искать Борьку. Спешить надо: темнеть уже стало, а ночью Борьку сова съест. Девочка в одну сторону пошла, а я в другую. Каждое дерево осматриваю, нигде нет Борьки. Хотел я уже обратно идти, вдруг слышу — девочка кричит: «Нашла, нашла!» Подбегаю я к ней — стоит она около ёлки и показывает наверх:

— Вот он! Замёрз, бедный.

А на ветке сидит скворец, перья распушил и одним глазом смотрит на девочку.

Девочка его зовёт:

— Боря, иди ко мне, хороший!

А Боря только к ёлке прижался и идти не хочет. Тогда я полез на ёлку, чтоб его поймать.

Только долез до скворца, хотел схватить, а скворец перелетел к девочке на плечо. Она обрадовалась, спрятала его под пальто.

— А то, — говорит, — пока донесу до дому, замёрзнет.

Пошли мы домой. Темно уже стало, в домах огоньки зажглись. Я спрашиваю у девочки:

— А давно у тебя скворец живёт?

— Давно.

А сама быстро идёт, боится, что скворец под пальто замёрзнет. Я за девочкой иду, стараюсь не отставать.

Пришли мы к её дому, девочка попрощалась со мной.

— До свиданья, — только мне сказала.

Я на неё долго смотрел, пока она валенки на крыльце чистила от снега, всё ждал, что девочка мне скажет ещё что-нибудь. А девочка ушла и дверь за собой закрыла на щеколду.

Морская свинка

За нашим садом — забор. Кто там живёт, не знал я раньше. Совсем недавно узнал. Ловил я в траве кузнечиков, смотрю — глаз из дырки в заборе на меня смотрит.

— Кто ты? — спрашиваю.

А глаз молчит и всё смотрит, за мной подглядывает. Смотрел, смотрел, а потом говорит:

— А у меня морская свинка есть!

Интересно мне стало: простую свинку я знаю, а морскую никогда не видел.

— У меня, — говорю, — ёжик был живой. А почему свинка морская?

— Не знаю, — говорит. — Наверное, она в море раньше жила. Я её в корыто сажал, а она воды боится, вырвалась и убежала под стол!

Захотелось мне морскую свинку посмотреть.

— А как, — говорю, — тебя зовут?

— Серёжа. А тебя как?

Подружились мы с ним. Побежал Серёжа за морской свинкой, я в дырку за ним смотрю. Долго его не было. Вышел Серёжа из дома, в руках несёт какую-то рыжую крысу.

— Вот, — говорит, — она не хотела идти, у ней дети скоро будут: и не любит, чтобы её за живот трогали, рычит!

— А где же у неё пятачок?

Серёжа удивился:

— Какой пятачок?

— Как какой? У всех свиней на носу пятачок есть!

— Нет, когда мы её покупали, у неё пятачка не было.

Стал я Серёжу расспрашивать, чем он кормит морскую свинку.

— Она, — говорит, — любит морковку, но молоко тоже пьёт.

Не успел мне Серёжа всё рассказать, его позвали домой.

На другой день я гулял возле забора и смотрел в дырку: думал, Серёжа выйдет, вынесет свинку. А он так и не вышел. Дождь капал, и, наверное, мама его не пустила. Стал я гулять по саду, смотрю — под деревом что-то рыжее лежит в траве.

Подошёл я поближе, а это Серёжина морская свинка. Обрадовался я, только не пойму, как она к нам в сад лопала. Стал я осматривать забор, а там внизу дыра. Свинка, наверное, пролезла через эту дырку. Взял я её в руки, она не кусается, только нюхает пальцы и вздыхает. Промокла вся. Принёс я свинку домой. Искал, искал морковку, так и не нашёл. Дал ей кочерыжку от капусты, она кочерыжку съела и уснула под кроватью на коврике.

Я сижу на полу, смотрю на неё и думаю:

«А что, если Серёжа узнает, у кого свинка живёт? Нет, не узнает: я её на улицу выносить не буду!»

Вышел я на крыльцо, слышу — где-то близко тарахтит машина. Подошёл я к забору, в дырку заглянул, а это у Серёжи во дворе стоит грузовая машина, на неё грузят вещи. Серёжа под крыльцом шарит палкой — наверное, ищет морскую свинку. Серёжина мама в машину подушки положила и говорит:

— Серёжа! Скорей надевай пальто, сейчас поедем!

Серёжа заплакал:

— Нет, не поеду, пока не найду свинку! У неё дети скоро будут, она, наверное, под дом спряталась!

Жалко мне стало Серёжу, позвал я его к забору.

— Серёжа, — говорю, — кого ты ищешь?

— Свинка моя пропала, а тут ещё уезжать надо!

Я ему говорю:

— Свинка твоя у меня, она к нам в сад забежала. Я тебе её сейчас вынесу.

— Ой, — говорит, — как хорошо! А я-то думал: куда она делась?