Мой знакомый медведь - Севастьянов Анатолий Александрович (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
До берега было шага три-четыре, но отмель кончилась. Впереди темнела глубина, а из-под ног стремительная вода вымывала песок, и нужно было куда-то ступать. Иначе ноги уйдут в песок и вода зацепит за понягу. Времени на раздумье не оставалось, на поверхности поблескивали поднятые водой золотистые песчинки. Витька решительно шагнул к берегу и почти лег на воду, навалившись на нее всем телом встречь течению. Но еще шаг сделать было нельзя ни назад, ни вперед. Не удержаться тогда на ногах. Рывком подался к близкому берегу. Поток развернул его, вода сбила с ног, закружила. Берег несся мимо. Впереди скакала по бурунам беретка.
Витька едва успел вдохнуть воздух и опять оказался под водой. Его кружило, ружье за спиной чиркало по дну. Поняга как пузырь плыла сверху, не давая поднять голову. То рукой, то ногами Витька задевал дно, но не мог задержаться. Глаза были открыты, он видел сквозь зеленую воду то небо, то дно и не мог вдохнуть воздуха. Отчаянно забил руками, ногами, вырвался из-под воды и еще раз вдохнул. Его несло недалеко от берега. Ударил ногами по дну, которое мчалось внизу со страшной скоростью, толкнулся еще раз, еще — и вцепился руками в подмытый корень. Вода тут же вытянула Витьку вдоль берега и заполоскала как тряпку. Но она так и не смогла оторвать его от корня — Витька все-таки выкарабкался на берег. Лямка поняги так захлестнула за ремень ружья, что он не мог ни сбросить понягу, ни снять ружье. Так и сел на землю. Оперся о понягу и, отдыхая, раскинул руки.
Ветер отодвинул облако, и солнце осветило правильный конус Кроноцкой сопки. Глубокие овраги — барранкосы — прорезали ее от вершины до земли и сделали граненой. На высоте трех с половиной километров сверкала на солнце снежная пирамида — вершина вулкана. Витька был у его подножия.
И оттого, что рядом сверкала Кроноцкая сопка, и оттого, что жив, и оттого, что дошел до дороги людей, Витька, как язычник, радовался солнцу. Вырвался из ремней ружья и поняги, откинулся на спину, закрыл глаза и мысленно без конца повторял: «Жив, жив! Я прошел!..»
Потом он долго стоял у реки и смотрел на быстрые струи воды, как будто перевитые в тугую косу. «Нет, — сказал он, наконец, — все же хорошо подержать свою жизнь в собственных руках».
Вдали горел маленький огонек в голубом платочке дыма. Там жил лесничий.
Глава 20
Кто-то когтями скребся о палатку. Витька услышал это сквозь сон и протянул руку к ружью. Но ружья рядом не было. Открыл глаза. Вместо палатки над головой белый потолок, и лежал он не в спальном мешке, а на кровати в домике лесничего. В окошко скреблась раскачиваемая ветром ветка.
После беспокойных ночей в палатке сон в обычной кровати казался королевской роскошью.
За завтраком Витька отщипывал от мягкого душистого хлеба по маленькому кусочку и, смакуя, ел как лакомство. Уж очень надоели в походе сухари и галеты.
На поселочек налетел ветер — отголосок тайфуна. В окошко Витька увидел, как порыв ветра свернул жгутом большой куст высоких желтых цветов, сорвал кусок толя с собачьей будки, выгнул как паруса провода на столбах.
У дома напротив сбились в кучу куры. Они жили на чердаке — его зимой не заметает снегом. Забирались туда по приставленной лестнице. Как только ветер немного перемежился, петух вскочил на нижнюю перекладину, потом на вторую, но ветер отбросил его далеко в сторону. Вытянув вдоль земли шею, он плотно прижал крылья и будто удлинился. Быстро семеня ногами, он пробился против ветра к своим курам и вместе с ними прижался к стене. Одна из куриц тоже попробовала забраться на чердак, но ее унесло ветром за угол дома. Мужик с бабкой обрывком сети, как неводом, прижали кур к стене и по одной затолкали в чердачное окошко…
В домик зашел лесничий. Витька еще вчера просил его рассказать что-нибудь о медведях и сейчас напомнил ему об этом. Но медведи для лесничего были так обычны, что ему о них нечего было рассказать. Он только удивленно смотрел на Витьку, недоумевая, что интересного можно рассказать о медведе. Для него это было все равно, что рассказать что-нибудь интересное, например, о корове. Витьке все же удавалось кое-что из него вытянуть.
Узнал, что медведица со сравнительно глубокого места в заливе озера доставала полегшую после икромета на дно рыбу не передними, а задними лапами. Нащупывала ее и, не ныряя, задними лапами доставала «своим пацанам».
Узнал, что прошлым летом молодая медведица угодила на спину геологу. Он шел по узкой полосе берега, а в кедровом стланике спала на откосе медведица. Она проснулась от звука шагов, выпрыгнула из стланика и попала на спину геологу. Ударила лапой по рюкзаку, а там камни — образцы пород. Отшибла себе лапу. Оба перепугались — и в разные стороны.
— Я всю жизнь почти на Камчатке, и медведи везде есть, — разговорился наконец лесничий. — На западном побережье тундра сплошная — на тундре живут. В горах тоже есть. Уж в таких горах жил, что и нам только один летчик летал, — и там медведи были.
— Я что-то не понимаю, при чем летчик?
— Горы там — скалы сплошные. Ровного кусочка земли на десять километров не найдешь, чтобы самолету сесть… Расчистили от камней маленькую площадку. С одной стороны в скалу упирается, с другой — обрыв. Самолетик на самый край площадки должен угадать, возле обрыва, а то затормозить не успеет, в скалу ткнется. Один только летчик летал, других не пускали. А взлетать когда, то у скалы его разворачивали и все мужики, которые там были, за крылья держали, а он обороты набирал. Потом по команде отпускали все разом, он с места срывался и успевал с этой площадки взлететь. А если просто так подниматься, как обычно самолеты разбегаются, ему бы вдвое длиннее полосу надо… Я это к чему говорю? Места там — сплошные горы, а медведи жили, и корм находили, и берлоги, все, что надо. И волки тоже так… — И лесничий стал рассказывать о волках.
Витьку волки не очень интересовали, и он слушал о них без особого внимания, пока не услышал такую историю.
Лет восемь назад в поселок привезли большую ездовую собаку. Других собак в поселке не было. Однажды ее увидели вместе с волком. А потом под старым брошенным домом она принесла в глубокой яме щенят. Завхозом в ту пору был мужик нерасторопный и злой. Продуктов из-за его неповоротливости в поселке часто не хватало, а тут еще делая куча щенят или волчат под домом. Чтобы едоков у него не прибавилось, завхоз вытащил щенят, а они уже глядели, и побросал их в быструю Кроноцкую реку.
Собака не перестала лазить под дом. Оказалось, в яме как-то уцелел один щенок, и она зверела, когда кто-нибудь близко подходил к нему.
— Потом из этого щенка такой собачина вымахал, больше волка. К вам в Туманово вертолетом улетел, охотник какой-то в нарту взял. За то, что в нем собачья и волчья кровь перемешалась, его Букетом прозвали.
— Букетом?! — воскликнул Витька. — Да это же наш Букет. Большущий такой?! Точно, он!
Когда угомонился ветер, пошли с лесничим посмотреть Кроноцкое озеро. Огромное, больше Авачинской бухты, оно было очень красиво в скалистых берегах. Когда-то потоки лавы из Кроноцкой сопки и вулкана Крашенинникова перегородили долину гигантской плотиной. Из-за нее и возникло озеро.
Самолеты летали в поселок изредка, только спецрейсом, и садились в пятнадцати километрах от поселка на сухую тундру.
В воскресенье же должен был прилететь самолет, на обратном пути он мог захватить Витьку до Туманова. В этот день несколько человек собирались за грибами в тундру, где был аэродром. У одного из них была собственная грузовая автомашина: геологи бросили две старые автомашины — не переправлять же на материк списанные, — и Зверобой, так звали этого мужика в поселке, собрал из них одну. Потом возил всех желающих за грибами.
Если машина хотя бы сутки стояла, ее нужно было заводить с ходу. В воскресенье собралось больше десятка мужиков, и они катали грузовик по поселку. Катали из конца в конец, а машина никак не хотела заводиться. Когда уже решили бросить эту затею, Зверобой, восседавший в кабине, вдруг вспомнил, что забыл включить зажигание. Мотор сразу затарахтел.
