Поговори со мной… Записки ветеринара - Бакатов Сергей (чтение книг TXT) 📗
– О! То е хлопці – студэнти, мабуть тікі шо з ферми!
А в городском трамвае нам даже место уступают.
В зоопарке ситуация несколько иная, чем в колхозе. Тепло. Искупаться можно на речке – прямо в одежде. Она после этого высохнет за 15—20 минут на раскаленных солнцем камнях. Да и родовспоможение более приятное занятие, чем ректальное обследование, хотя многие ветеринары тоже не очень любят эту процедуру. При неправильном положении плода возникает много порой трудно разрешимых проблем. Но мне акушерство нравилось. Рождение нового живого существа всегда великое чудо, и за это стоит бороться.
В данный момент прежде всего предстоит добраться до плода, определить правильность его расположения, да и вообще узнать, сколько их там.
Намылив руку и пожелав себе и бизонихе удачи, пробираюсь навстречу новой жизни, над которой нависла реальная угроза.
Нырять приходится довольно глубоко. Так и есть. Плод к родовому проходу лежит спиной.
– Ну что там? – волнуется Георгич.
– Спина, – говорю.
– Ты его подвинь и лови за нос! – вмешивается Василия. Он, конечно, в этом дока, на том и бруцеллез заработал.
– Да он никуда и не убегает, мне его и с места не сдвинуть – разве что с мамашей.
Это как раз один из самых неудачных вариантов расположения плода, потому как повернуть его в нужное положение очень даже непросто. И сделать это надо одной рукой, другую ведь не впихнешь. Но чтобы его развернуть, сначала надо за что-то зацепиться: либо за голову, либо за ногу. Но ни до того, ни до другого я пока не в состоянии добраться. Начинаю теленка отталкивать, чтобы хоть как-то протиснуться дальше. Но мешает бизониха, которая тужится и безуспешно пытается его вытолкнуть. Бизониха, конечно, сильнее, но родовые пути уже довольно сухие.
Временно сдаю позиции и заливаю в матку хлопковое масло. Щедро навазелинив руку, делаю второй заход. Уловив удачный момент между схватками, мне удается протиснуться в ее утробу до самого плеча. Теперь рука оказывается в плотном капкане – между стенкой матки и грудкой довольно крупного плода, я чувствую его ребра. А дальше – какая-то каша из переплетенных ног. За какую тянуть – совершенно неясно.
Руку так сильно стиснуло, что двух пальцев я уже совсем не чувствую. Но сдавать позиции нельзя: пробраться туда еще раз – не факт что и получится. Хорошо, удалось, по крайней мере, определить, что плод один. Это облегчает задачу.
– Давай я ей баралгин уколю, – волнуется Георгич.
– С баралгином подождем, не то она так расслабится, что потом вместо нее нам придется тужиться.
– Юрич, ты за ее ногами следи. Это тебе не корова – стреляет копытами во все стороны! – просит Василич.
– Ей сейчас не до стрельбы, – успокаивает Георгич.
Среди зрителей появляется Мардон со своей жемчужной улыбкой – он такие события не пропускает:
– А, дохтур, Мардона на ево пускай, Мардон знает, как теленка таскат. Твоя уже совсем слабий.
На борьбу с бизонихой сил действительно остается все меньше.
Вдруг чувствую, что кто-то там меня схватил за палец! Кроме теленка вроде больше некому.
– Он кусается! – сообщаю радостную весть.
– Подожди, он еще сейчас и лягаться начнет! – смеется Георгич.
Каким-то чудом удается добраться до нижней челюсти теленка. Это большая радость, плод еще живой, и есть смысл бороться. Голова оказалась на самом дне матки, еле-еле достаю до его морды. Еще раз убедившись, что это действительно его рот, впиваюсь в «бороду» не потерявшими чувствительность тремя пальцами и невероятными усилиями пытаюсь тащить к выходу.
Ничего не получается – теперь из-за масла все скользкое, а теленок не двигается с места, будто прирос.
Схватки постепенно ослабевают. К двум онемевшим пальцам возвращается чувствительность, но теперь они почему-то пылают огнем.
Понимаю, что силой ничего не сделать, надо хитростью. И прежде чем тянуть, его надо развернуть. Начинаю потихоньку раскачивать плод и с радостью выясняю, что он миллиметр за миллиметром поворачивается. Gutta cavat lapidem, nоn vi, set sphere cadendo – что означает: капля камень точит не силой, но частым падением. Люблю мудрость, прошедшую века! Невероятно, но теленок поворачивается!
– Ты что его там, баюкаешь? – не унимается Георгич.
– Вы лучше покрепче держите повал, не то она, не ровен час, рванет и нас тут всех сама убаюкает!
Наконец, плод удается развернуть, но он теперь оказывается ногами вверх, и из такого положения тянуть можно будет только за голову, до ног не дотянуться, и хорошим это не закончится.
Я дал себе небольшую передышку.
– Вверх ногами, что ли? – почти в один голос спросили мои помощники и одновременно наставники.
Мне оставалось только кисло улыбнуться.
– Юрич, все нормально! Теперь бери его за голову и поворачивай, он сам встанет как надо.
– Да уж. Встанет и побежит! А ну как я ему шею сверну?
Но другого выхода нет. Сделав глубокий вдох, – теперь теленка можно удобно захватить за верхнюю челюсть – потихоньку поворачиваю его голову. И – о, чудо! – теленок, до этого сидевший в утробе совершенно спокойно, начинает брыкаться, сам разворачивается ногами вниз и сразу две его ноги оказываются в родовом проходе. Это почти победа!
Убедившись, что ножки действительно передние, с великим облегчением покидаю бизонью утробу.
Дальше проще – на ножках закрепляю специальную веревку с петлей. Теперь можно тянуть.
Насибу отдаю один конец веревки, другой наматываю себе на руку. Тянем-потянем – но вытянуть не можем. Зову на помощь Мардона, он уже весь горит от нетерпения. С того момента, как отошли воды, прошло часа три, а то и больше, и часа два ушло на то, чтобы развернуть плод. А рожать-то она начала еще, наверно, на рассвете.
Все это происходит под палящим азиатским солнцем. У зубробизонихи силы на исходе и родовые схватки совсем ослабли. И старалась она более всего как раз тогда, когда мне это было менее всего нужно. А вот теперь, когда можно и нужно, – затихла.
Процедуру родовспоможения комментирует Мардон. Без обиняков, называя вещи своими именами. Со стороны это может показаться довольно цинично. Но у Мардона это от простоты, поэтому на слух все ложится естественным образом. Тянем вместе с Мардоном, но по-прежнему безуспешно.
– Юрич, не мучайся! Давай ей окситоцин с синестролом уколю, – не унимается Георгич.
Услышав про укол, бизониха вдруг поднатужилась, а может, просто почувствовала, что теленок тоже старается…
Увы… безрезультатно.
– Укола не нада, так дергим! – Мардон тоже волнуется.
– Это тебе не мешки с комбикормом «таскат»! – пытается охладить пыл нашего помощника Георгич.
Но тот не унимается:
– А, дохтур! Нада на его спина мешок с кирпичом бросат!
До этого момента его советы я отсеивал, а эта мысль чем-то зацепила.
Я вдруг вспомнил, как один из преподавателей нам показал нехитрый прием, позволяющий корове с легкостью освободиться от бремени. Для этого надо крепко прихватить двумя руками кожу в области холки и крепко потянуть. Корова рефлекторно резко прогибает спину и поджимает живот!
– Георгич, синестрол подождет! – Кладу руки на холку роженицы: – Ну-ка, мужчины! На три-четыре!
Мертвой хваткой впиваюсь в холку прямо за лопатками и изо всей силы оттягиваю кожу…
Буквально с человеческим стоном бизониха пружиной прогибает спину, и.. теленок выскальзывает в руки Насибу.
Роженица облегченно мычит.
Насиб укладывает теленка на охапку соломы. Но тот пока не дышит!
Быстро растираю его сеном, очищаю нос от слизи и несколько раз дую в одну ноздрю, потом в другую. Только после этого – о, небо! – новорожденный делает свой первый вдох, а выдох превращается в протяжное – ммм-у-у-у…
Осторожно освобождаем роженицу от повалов.
Бизониха волнуется и, не обращая больше на нас никакого внимания, ищет глазами свое чадо. Несу малыша мамашке, и она, потихоньку кряхтя, постанывая и вздыхая, его нежно облизывает.
