Мои питомцы и другие звери - Сергеев Борис Федорович (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Видимо, корни подобных порывов, помимо привитых нам человеческим обществом гуманных начал, заложены в материнском и в менее известном, но тем не менее важном отцовском инстинктах. Первый из них выработан почти у всех высокоразвитых существ, второй формируется значительно реже. Интересно, что у животных при встрече с осиротевшими детенышами материнский инстинкт проявляется по-разному. Вот как это бывает.
Когда у нас на севере свирепствуют последние предвесенние вьюги, на просторах африканских саванн в стадах антилоп гну начинается отел. Новорожденный почти сразу же после появления на свет встает на еще слабые ножки, но час спустя уже может следовать за матерью, а через пару дней способен вместе со стадом пробежать десяток километров.
Время отела — раздолье для хищников, но их нападения не наносили бы существенного ущерба гну, если бы дело ограничивалось лишь уничтожением необходимого хищникам количества телят. Но травоядные несут в это время и дополнительные потери. Когда на охоту выходят крупные кошки, в стадах начинается паника. В суматохе маленькому теленку нетрудно отстать и потеряться. Когда через некоторое время хищники насытятся и волнение среди антилоп уляжется, по степи, жалобно блея, бродят потерявшиеся малыши. Матери тоже ищут своих детей, но при этом ни одна самка, не сумевшая найти своего детеныша, как бы молоко ни распирало ее вымя, не примет и не накормит чужого малыша. Ей нужен только собственный ребенок. В это время года от хищников очень страдают потерявшиеся телята. Малыши обречены. Они еще не готовы перейти на подножный корм и беззащитны даже перед мелкими хищниками.
Участь осиротевших детей печальна и у других животных. Когда самка морского котика почувствует приближение родов, она покидает гарем и рожает своего единственного малыша где-то за его пределами. Среди взрослых котиков малышам оставаться опасно. Во время постоянных драк между самцами в бурлящем водовороте тел детей затаптывают насмерть. Поэтому обычно где-то недалеко от гарема возникают детские ясли, куда самки после родов постоянно наведываются. Позже матери начинают регулярно на шесть — восемь дней отлучаться в море, чтобы отдохнуть от треволнений семейной жизни и подкормиться.
Брошенные на произвол судьбы малыши, переварив за пять — семь дней полученную от матери дозу молока и проголодавшись, отправляются на то место лежбища, где они когда-то появились на свет, и с жалобным криком бродят в поисках матери. Туда же направляются и возвратившиеся с морской прогулки самки. Разыскивая ребенка, мать время от времени издает призывный крик. На него немедленно откликаются все находящиеся поблизости детеныши. Мать отлично помнит голос своего ребенка, поэтому вопли чужих малышей ее не трогают. Она безошибочно узнает по голосу свое чадо, но, чтобы окончательно удостовериться, тщательно его обнюхивает и кормит только своего малыша. С чужим ребенком она дела иметь не будет.
Не менее жестоки и птицы. На африканском щелочном озере Натрон ежегодно образуется гнездовая колония малых фламинго, где собираются более миллиона птиц. В каждом гнезде лежит всего по одному яйцу. Когда юные птенчики немного окрепнут и будут способны покинуть гнездо, родители перестают ими заниматься. Ежедневно они оставляют свое неразумное чадо на попечение какой-нибудь пожилой бездетной птицы, которая обязана весь день заботиться и охранять большое количество несмышленышей, а родители улетают подкормиться на другие озера, порой за несколько десятков километров. Возвратившись вечером на гнездовье с полным зобом крохотных водорослей, родители разыскивают своего отпрыска, узнавая малыша и по голосу и внешне и кормят только его.
В конце апреля — мая в колониях императорских пингвинов начинается кладка яиц. Каждая самка откладывает по одному очень большому яйцу. Порадовавшись вместе с супругом этому событию, мать отдает яйцо для высиживания отцу, а сама спешит к морю, чтобы отъесться и запастись продовольствием для будущего малыша. На это у нее уходит примерно два месяца, ведь по снежному берегу ей нередко приходится шлепать по 50—100 километров. Но, вернувшись после столь длительной отлучки, она обязательно отыщет своего супруга и только у него возьмет яйцо для дальнейшего высиживания, а если запоздает и пингвинёнок уже вылупится из яйца, будет его кормить, обогревать и ласкать, несмотря на то что раньше никогда своего отпрыска не видела. Случись матери надолго запоздать, ребенок умрет с голоду. Ни одна из самок, возвратившись в колонию с зобом, набитым до отказа питательной пищей, его не накормит.
Такое отношение к осиротевшим детям у животных, живущих огромными стадами, вызывает удивление. Ведь о появлении осиротевшего, голодного малыша известно всем членам стада. Однако в подобном поведении, видимо, имеется известный смысл. Мать в первую очередь должна позаботиться о собственном ребенке и принять в семью второго малыша не может. Ее возможности ограничены. Двух детенышей полноценным молочным питанием обеспечить она не сумеет. В результате самка не только не спасет сиротку, но и своего собственного ребенка может обречь на гибель.
Обоснованность подобного поведения подтверждается многими фактами. У журавлей, гнездящихся на нашем севере, принято откладывать в гнездо по два яйца. Между птенцами с первых минут их жизни возникают ожесточенные драки. Родители взирают на них равнодушно и в ребячьи конфликты не вмешиваются. В результате более слабый птенец скоро будет забит до смерти, а родители как ни в чем не бывало продолжат воспитание более сильного и жизнеспособного отпрыска.
Другой пример — семьи полярных сов. Весной эти птицы откладывают яйца с большими интервалами. Поэтому птенцы у сов вылупляются в разные сроки. В ином гнезде можно увидеть уже крупного, начинающего оперяться птенца и только что вылупившегося пуховичка. В хорошие годы, изобилующие кормом, птенцов выкармливать даже удобнее: каждому можно составить необходимое ему меню, кормить в строгом соответствии с его возрастом. Но смысл разновозрастной семьи в другом. На полярные тундры даже в разгар лета может обрушиться снежная буря или другая напасть. Взрослым птицам она не страшна, они могут временно откочевать на юг, ненадолго бросив детей. Проголодавшиеся птенцы быстро слабеют. Первыми теряют силы самые маленькие, и их съедают старшие братья и сестры. Если это позволяет выжить хотя бы одному птенцу, то для благополучия вида подобное поведение оправдано.
У животных существует и прямо противоположное материнское поведение. Зайчиха оставляет своих новорожденных зайчат, пряча их по одному где-нибудь в укромном месте, и навещает очень редко для того, чтобы покормить. У лопоухих существует незыблемое правило, обязывающее любую молочную зайчиху, обнаружившую маленького зайчонка, покормить проголодавшегося малыша. Там, где зайцев много, доля материнского молока в рационе молодых зайчат может быть весьма небольшой. Дети выкармливаются общими усилиями всех местных зайчих. Если мать вскоре после родов погибнет, у ее отпрыска есть много шансов выжить, тем более что зайчонок очень рано начинает пощипывать травку и может долго существовать на полуголодном пайке.
Самки горных куропаток — кекликов тоже чадолюбивые существа, в их гнездах насчитывается от 6 до 24 яиц. Мать высиживает яйца одна, не прибегая к помощи отца. Для кекликов характерны и более крупные семьи с 30–40 детьми. Правда, такие крупные выводки совсем крошечных кекличат встречаются крайне редко. Обычно в больших семьях птенцы бывают недельного возраста или старше. Совершенно очевидно, что большие компании малышей возникают в результате слияния двух-трех семей. Эту ораву пасут несколько взрослых птиц. Орнитологи пока не располагают точными сведениями, почему возникают подобные объединения. Возможно, родная мать подыскивает для своих детей приемных родителей с тем, чтобы успеть еще тем же летом обзавестись вторым выводком. Но не исключено, что некоторые самки несут яйца сразу в два гнезда, и одну из кладок высиживает самец, а когда малыши чуть-чуть подрастут, семья воссоединяется.
