Там, где бродили львы (с иллюстрациями) - Паттерсон Гарет (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Твайфелфонтейн – это старый бушменский поселок, лежащий в восточной части обширного и почти не населенного района Намибии под названием Дамараленд. Место это широко известно благодаря замечательным изображениям, в давние времена высеченным на скалах бушменами. Среди этих произведений первобытного искусства особенно славится так называемая «плита льва», которую я мечтал увидеть много лет.
В тот же вечер мы разыскали гида, принадлежащего к группе из пяти человек, нанятых Управлением охраны природы в качестве надзирателей. В их задачу входила охрана наскальных изображений от вандализма, возможность которого в наши дни всегда реальна. Мы направились к отрогам хребта, порода которого отсвечивала оттенком старой бронзы, и вскоре вышли к двум непересыхающим водоемам, благодаря которым издревле только и была возможна жизнь в этих местах. Один из них напоминал глубокий колодец, а второй представлял собой небольшое озерцо, вода в которое сочилась из трещины в скале. Несмотря на свою малую величину, эти два родника являли собой жизненный центр обширного сектора пустыни, поддерживая существование слонов, носорогов и жирафов, удивительным образом приспособившихся к существованию в этой засушливой местности.
Затем гид повел нас к скальным стенкам, видневшимся на полпути к основному хребту. Мы вступили на выровненную ветрами платформу из красноватого песчаника, которую считают местом ритуальных церемоний древних бушменов. Здесь мы увидели небольшие пирамидки, сложенные из камней еще в те незапамятные времена. Вероятно, только те, кто создавал эти сооружения, смогли бы объяснить их мистический смысл. Неподалеку от этой первобытной театральной сцены нам показали и первое наскальное изображение. Это был пляшущий куду, окруженный всевозможными символическими знаками. Как и во всех произведениях искусства древних бушменов, изображения сохранили в себе частицу души художника. Выбитое на скале животное выглядело необыкновенно динамично.
Мы с интересом разглядывали одну фреску за другой и тщательно фотографировали их. Наконец мы подошли к входу в пещеру, где в свое время обитало местное племя бушменов. Она была просторной и хорошо проветриваемой и предоставляла своим обитателям надежную защиту от дождя и ветра. Немногочисленные естественные отверстия в стенах были заложены каменными плитами, чтобы воспрепятствовать сквознякам. Здесь, как и при виде изображений, создавалось ощущение незримого присутствия самих хозяев пещеры. Словно вы видели перед собой весь клан, удобно расположившийся здесь после трудного дня. Кто-то машинально чертит пальцем по скале, точно так же, как это делает современный человек, когда, задумавшись, рисует на листе бумаги случайные узоры.
Солнце уже склонялось к горизонту, опустившись между двух почти одинаковых вершин далекого хребта, и в его пламенеющих лучах мы увидели наконец знаменитую львиную плиту. Мое сердце дрогнуло от восторга: фреска запечатлела две главные и наиболее совершенные составные части первобытной природы Южной Африки: коренных обитателей этой земли, бушменов, и их конкурента и кормильца – льва. Ведь, как я уже упоминал, бушмены нередко грабили львов, забирая у них часть добычи – практика, сохраняющаяся еще и сегодня в некоторых удаленных районах Африки. Бушмены не отбирали у львов все до крошки, но в благодарность за подарок оставляли им изрядную часть мяса.
Плита льва была обращена прямо к заходящему солнцу. Изображение льва окружали со всех сторон рисунки, запечатлевшие других обитателей пустыни. Здесь были и орикс, и носорог, и жираф. Но над всем доминировал лев. Художник точно схватил эту тяжелую, круглую голову и пышную гриву матерого самца. Но, интересно, на месте ступней были выбиты – очевидно, с символическим значением – точные изображения отпечатков лап зверя. Длинный хвост был подчеркнуто стилизован, что также, вероятно, имело свой тайный смысл для мастера. Хвост у основания слегка изгибался, а его конец поднимался вертикально вверх – точно как у зверя в момент охоты на дичь. И что особенно замечательно, самый кончик хвоста увенчивало глубоко выбитое изображение львиного следа.
Мне страшно не хотелось уходить от этих фресок. Они, бесспорно, олицетворяли собой саму суть и глубинное значение нетронутой природы. Все здесь казалось воплощением первобытной мудрости: бушмен и лев успешно шли вместе своим трудным путем, пока сюда не вторглись белые люди, оставляющие после себя пустоту и разграбленную природу.
Впечатляющими были и другие изображения, разбросанные там и тут по всей поверхности скалы. На одной из плит, обращенных внутрь пещеры, главное место занимал рисунок слона-самца, а многочисленные изображения носорогов занимали, как правило, грани скалы, укрытые от нескромного взгляда. Упомяну еще об одной сцене охоты, которая выглядела почти как карикатура, так что я не смог сдержать смех: безоружный человек пытается руками удержать страуса. Когда я рассматривал эту фреску, освещение приобрело еще более золотистый оттенок, и мне померещилось, что я услышал сдержанный смешок из глубины скал.
Многие животные были, подобно льву, изображены с отпечатками их следов вместо ступней. Тут были и крупные раздвоенные копыта канны, след которой напоминает коровий; и полулунные следы жирафа, и более изящные, чем у канны, отпечатки ног орикса, и совсем миниатюрные – спрингбока. И, наконец, прямо поверх сцен первобытного буша был выгравирован след самого бушмена, а во многих других местах я увидел контуры человеческой руки.
Более поздним временам принадлежали изображения тех животных, что составляли богатство поработителей бушменов – коров белого человека, увенчанных длинными изгибающимися рогами. Но один из самых замечательных рисунков запечатлел фигурку тюленя, изогнутую в виде восьмерки. Теперь стало ясно, что бушмены племени сан предпринимали рискованные походы через бескрайние просторы пустыни, преодолевая расстояние порядка ста пятидесяти километров до побережья Атлантики и, возвратившись домой, запечатляли на камне то, что им довелось увидеть во время странствий.
