Они живут рядом со мной (сборник) - Онегов Анатолий Сергеевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Нет, по поведению этих птиц я не мог угадать, скоро ли выпадет первый снег. Я почти не знал их языка, не умел в щебетанье разобрать тревожные нотки, посвященные скорому отлету, и тогда просто ждал, когда мои пернатые друзья вдруг исчезнут.
И ласточки действительно исчезали всегда как бы вдруг. Еще только вчера они были здесь, еще вечером я видел, как они забирались на ночь под крышу дома, но утром уже не находил нигде этих птиц — они улетели в теплые края, улетели неожиданно для людей, будто только ночью получили тревожное известие о близком похолодании. И люди, узнав, что их верные спутники и друзья покинули свою родину, осторожно поглядывали в сторону севера и ждали первых морозов.
Первые морозы прогоняли на юг уток. Следом за утками начинали показываться гуси, но почти никогда не приходилось мне видеть рядом с осенними гусиными стаями улетающих на юг лебедей.
Утки были для меня плохими советчиками-метеорологами. С первыми сильными холодами они неслись к теплой воде, и попробуй узнай, что испугало этих беспокойных птиц: утренний мороз, первая пленочка льда у берега озера или упрямая лавина холода, уже идущая с севера…
Но вот гусиные стаи, поднявшиеся на крыло где-то там далеко, в тундре, уже говорили о многом. И люди, заслышав далекий гогот птиц, выходили на крыльцо дома и тревожно посматривали вокруг…
Одна или несколько гумных стай потянули на юг?.. Друг за другом идут эти стаи или показываются изредка, через день, через два?.. Словом, дружно ли уходят от холода эти птицы, упал ли холод на северную землю сразу и до самой весны или только чуть попугал гусей и совсем не собирается двинуться дальше?.. Обо всем этом и рассказывает гогот птиц, показавшихся над лесом.
Если гогот гусей раздается и там, и тут, если стаи идут друг за другом, если эти стаи показались еще в начале сентября, то холода могут заглянуть к нам со дня на день.
Да, после дружного пролета гусиных стай холода обязательно заглядывали в наши места, обязательно мороз схватывал по ночам речные заливы и озерные губы. Но потом нередко снова возвращалось тепло, и лед по заливам начинал расползаться и исчезать.
Вот почему после пролета гусиных стай так нетерпеливо ожидал я появления лебедей… Уж кто-кто, как не эти большие, сильные птицы, которые самыми последними покидали замерзающие озера, расскажут правду о грядущей зиме.
Скоро ли придет зима: через неделю или через месяц? Как явится она: сразу и насовсем или будет то отступать, то возвращаться, силен ли мороз, шагающий к нам с севера?.. На все эти вопросы точно отвечали лебеди.
Если лебяжьи стаи сменяли на небе одна другую, если эти стаи появились слишком рано в этом году и, не присаживаясь на наших озерах, быстро уходили на юг, то зима рядом, крепкая, основательная, с морозом и ветрами, — с такой зимой не сладить даже лебедям, даже их крылья недолго удержат лед, наступающий со всех сторон на полынью, и лебеди разом поднимаются на крыло и тянут-тянут стая за стаей на юг, к теплой, приветливой воде.
Лебеди не обманули меня и на этот раз — зима пришла скоро и крепко. Мороз затрещал по еловым вершинам, укрыл воду ледяным панцирем, а по ночам забирался в дом, и с ним справлялись с трудом даже жаркая печь и хорошие березовые дрова. С морозом притихли оставшиеся у нас на зиму птицы, и другой день, бывало, и не услышишь ни сорочьей трескотни, ни вороньего карканья.
Ледовитая тишина стояла с месяц, казалось, ей не будет конца. Но что это: на крыше моего дома появилось сразу несколько ворон. Птицы уверенно крутили головами, будто что-то высматривали за лесом, а потом поднялись над деревушкой и широкими кругами заходили, закричали над полями и огородами. А к вечеру с юга пришел вдруг теплый, настойчивый ветер.
Ветер принес тепло, принес передышку после долгих морозов, и об этой передышке-оттепели первыми узнали наши вороны и известили всех о своем открытии громкими хриплыми криками и высокими кругами над деревней.
Я не всегда верил воронам, когда оставлял на дворе что-либо съестное, зная, как умеют эти пронырливые птицы заранее пронюхивать о возможной поживе. Но с воронами-метеорологами я считался так же, как со своим котом, предсказывающим точно грозу.
И медведи, и вороны, и лебеди, и даже мой кот, ночующий в помещении, жили, как говорят теперь на страницах газет и журналов, лицом к лицу с природой. Природа подчас диктовала животным свои суровые условия, и чтобы избежать неприятности, чтобы не замерзнуть, не остаться без пищи, не потерять птенцов, не погибнуть под лесным завалом, и медведю, и зяблику, и чибисам приходилось считаться и заранее готовиться и к возможным холодам, и к неуемному ветру, и к обложным дождям, и к грозе.
Очень может быть, что и человек, надолго попавший в такие же условия, вспомнит как-то науку своих предков и тоже будет предчувствовать близкий мороз, тяжелые тучи и скорый гром.
Но человек давно создал свою систему предсказания погоды, и, только когда его прогноз бывает не совсем точным, он вдруг вспоминает, что неподалеку живут и птицы, и звери. Вот тогда мы и обращаемся к стае гусей, прислушиваемся к крикам ворон и к песне зяблика, обращаем внимание на поведение наших соседей-животных, чтобы получить совсем точный ответ на вопрос: «Какая же все-таки завтра будет погода?»
И наши соседи почти никогда не подводят. Они подтверждают правильные сводки погоды, подправляют не совсем точные, а порой и помогают узнать больше, чем самые чувствительные приборы, автоматические метеостанции и даже спутники Земли.
ОБИДА. ОСТОРОЖНОСТЬ. МЕСТЬ
Пожалуй, мне все-таки повезло на лесных тропах… Я встречался с лосями и медведями, совсем близко, за окном избушки, я мог подолгу наблюдать за лисами и волками, а к моей лодке, оставленной на берегу, нередко подплывали лебеди.
Подолгу я жил около таких озер, куда очень давно не заглядывали люди, но чаще мне приходилось долго идти, плыть по рекам, миновать в вагончиках узкоколейки вырубленные леса, искать и искать Край Непуганых Птиц и с горечью вспоминать слова из книги Михаила Михайловича Пришвина:
«— Да нет же, нет — это только в сказках, может быть, и было, только давно…
— Ну, вот, поди ты говори с ним, — жалуется мне огромный Мануйло. — У нас этой птицы нет счету, видимо-невидимо, а он толкует, что нету…»
Мне очень редко приходилось встречать в своих дорогах таких людей, которые убеждали бы меня, что совсем рядом, где-то там, за первым или вторым ручьем от деревни, и начинается желанный Край Непуганых Птиц и Зверей.
Чаще мне встречался другой «Мануйло», тихий, давно порвавший с лесной жизнью человек… Такой «Мануйло» обычно был стар, но хорошо помнил, как здесь, рядом с деревней, присаживались отдохнуть на воду красавцы лебеди, как с крыльца дома можно было видеть лосей, которые выходили к озеру на водопой… Другого чего, а рябчиков-то или глухарей здесь никогда не считали…
И все это было, когда-то было… Где же зверь? Где же птица? Мой «Мануйло» разводит руками, грустно молчит и не очень охотно отвечает…
Лебеди?.. Эти осторожные птицы ушли от ружей, что были почти у каждого пацана… В лебедей стреляли только один раз. Птицы поднялись, долго ходили стонущими кругами над озером, над погибшим товарищем, наконец улетели и больше никогда не заглядывали туда, где их обидели люди… Правда, весной лебедей иногда видно, видно и осенью, но летят они очень высоко…
Лоси?.. Лоси отступили в глубь тайги после жестоких обид со стороны бродячих собак и необдуманных выстрелов жадных людей. И не столько их перебили, сколько напугали…
Рябчики, глухари?.. Этих перевели по всей округе. Легко перевести — дура птица. Не промахнись только — не уйдет сама. Долго обид не помнит…
Что осталось?.. Показывается белка. Но белка здесь теперь только проходная, иногда появляется сразу много зверьков, но ненадолго — уходят они дальше в поисках корма. Мало у нас осталось хорошей сосны и ели…
