Шмели и термиты - Халифман Иосиф Аронович (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗

Одновременно с ними вылетают и Бомбус сильварум, в переводе на русский «лесной», хотя этот шмель обитает больше на полянах, и вариабилис — «изменчивый», он же гельферанус, он же гумилис, который, как и пестрый — Бомбус сороензис, — не имеет типичного наряда… К концу мая обычно все виды, приуроченные к средней полосе, уже выполняют свои первые повинности: объедаются пыльцой на цветах, пьют нектар, набираясь сил для закладки будущего поселения. А это дело нелегкое. Есть шмели, которые гнездятся в подземных норках с ведущими к ним длиннющими ходами. Такой ход может быть чуть не в два метра, тогда как в самом-то насекомом миллиметров 20–25; выходит, коридор длиннее строителя почти в сто раз!

Представьте себе такое: ваш рост полтора метра, а коридор в жилье должен иметь свыше ста метров. И этот коридор надо самому прорыть без каких-нибудь лопат, совков, скребков…

Немало шмелих останавливают свой выбор на гнилых пнях. Помните, в рассказе «Приточная трава» К. Паустовский писал: «Трухлявые эти пни разваливались от легкого толчка ногой. Тогда взлетала темным облаком коричневая, как размолотый кофе, пыль, и в открывшихся внутри пня запутанных и таинственных ходах, проточенных короедами, начинали суетиться крылатые муравьи, жужелицы и плоские черные жуки в красных погонах, похожие на военных музыкантов. Недаром этих жуков звали «солдатиками». Потом из поры под пнем вылезал заспанный — черный с золотом — шмель и, гудя, как самолет, взлетал…»

Многие шмелихи устраиваются просто в щелке между камней, на чем-то прельстившем их участочке земли, где нет готовых, покинутых птицами или грызунами гнезд и где сами насекомые сооружают убежище, действуя всеми шестью ножками и сильными челюстями. Другие устраиваются под старыми листьями, между корневых лап, выстилая отборными моховыми прядями, травинками, пластинками мягкого сена полости, пригодные для будущей общины. Некоторые прячутся в тихом уголке заброшенного сарая, на чердаке, пробираются в глубь соломенной или камышовой стрехи. Одни предпочитают открытые места — лужайки, поляны, другие ныряют в тень деревьев.

…Списки мест, где коллекционерам попадались гнезда разных шмелей, слишком длинны; ограничимся некоторыми примерами.

Шмель вариабилис — «изменчивый» — изменчив не только внешне, по наряду, но и по местожительству. Он может поселяться хоть в кочках сухой травы, хоть под деревом, хоть на склоне балки, в кучке конского навоза, под камнем…

Гнезда малого каменного шмеля находили между жердей ограды палисадника, в дерновой обкладке клумб, на огороде, в закрытой мхом ямке, в посеве клевера, среди сухих мелких листьев…

Гнезда Бомбус эквестрис обнаруживались в куче мусора, между двумя гнездами ос в дупле старой ивы, среди слежавшихся древесных опилок…

Не всякий шмель сносит близость человека, но некоторые вполне мирятся с таким соседством. Большой каменный — Бомбус лапидариус — чаще проникает в землю, но может обосноваться и над дверью сарая, и под порогом, и возле входа в погреб, а случалось, и под цветочным горшком.

Описаны гнезда желтого мохового шмеля, поселившегося на высоте 3–4 метров над землей, рядом с гнездом ласточек. Моховой шмель, оказалось, может обосноваться и в скворечнике. Скворечник подвесили высоко на липе, и в первый год все считали, что он пустует. Но следующей весной сразу после прилета птицы начали осваивать приготовленное для них жилье. Из летка посыпались какие-то комки, обломки, мусор. То были старые коконы, сухие мертвые шмели. По ним-то и выяснилось, что прошлым летом скворечник не пустовал, а был занят шмелями.

Когда в одном из районов Северного Урала натуралисты провели перепись шмелиных поселений, примерно девять из десяти оказались на поверхности почвы и лишь одно из десяти — в земле на разной глубине; они были сооружены из различных растительных материалов, но нашлись и гнезда из шерсти, обрывков бумаги…

Описано гнездо, выросшее в кармане шубы, которая висела в сенях дома: уголок оконного стекла в сенях был отбит, и через это отверстие шмели и летали.

Описано гнездо в старом, выброшенном на задний двор матрасе, в истоптанном до дыр валенке за мусорной кучей…

Одно и вовсе необыкновенное поселение помог мне обнаружить соседский спаниель Тим. Он увязался как-то за нами на прогулку, а тут гроза. Мы еле успели добраться до сторожки, где жил лесник.

На крылечке дома в углу стояло великолепное чучело пойнтера. Тим заметил неподвижную собаку, насторожился, потом отступил и залаял.

Навстречу, распахнув дверь, прихрамывая и опираясь на палку, вышел хозяин. Тим совсем зашелся. Как мы ни утихомиривали его, он продолжал облаивать пойнтера, крылечко, всех нас.

— А ведь Тим чует, что дело нечисто! — смекнул лесник. — Вы сами подойдите, может, услышите.

Но мы ничего не слышали, ни о чем не догадывались. Тогда хозяин легонько прикоснулся концом палки к спине чучела, и в ответ, перекрывая шум дождя, явственно послышался глухой гул.

— Гроза, вот они и сидят смирно. А вы посмотрели бы в ясную погоду: одни шмели из раскрытой пасти так и шпарят, другие возвращаются с обножкой и ныряют в пасть. Двустороннее движение без регулировщика… Когда они умудрились здесь поселиться и где там внутри устроились, в толк не возьму. Но забавно утречком смотреть, как из пасти вылетают шмельки…

Получается, шмелихи не столь уж строги при выборе места для гнезда; они могут подчас поселяться и там, где их предкам никогда не доводилось обосновываться. Почему, в таком случае, столь продолжительны поиски?

Пожалуй, непрерывная работа крыловых мышц и беготня хоть и поглощает уйму энергии, сил, времени, все же полезна, так как ускоряет обмен веществ и созревание яиц. Не потому ли какая-то часть шмелих, выловленных ранней весной и поселенных в искусственные гнезда, где им предоставлено, казалось, все для закладки гнезда, так и не могут вывести ни одной личинки. А в тех, что досыта налетались и изрядно вымотались, яйца созревают быстрее. Раньше или позже сооружение гнезда становится для шмелихи делом неотложным. Тогда первое мало-мальски подходящее место превращается в строительную площадку, хотя той же шмелихе уже не раз могли попадаться места гораздо лучшие, совсем безукоризненные.

Пусть и были лучшие — сама строительница еще не созрела.

Первые основательницы приступили к делу, и оно потребует от них не только трудовых, но, как мы дальше увидим, и ратных доблестей. Заметьте себе — первые…

А другие перезимовавшие шмелихи еще не успели откормиться, всё пасутся на цветах и ищут, ищут, ищут… На полянах и опушках по-прежнему звенит и гудит их неумолчная песнь.

Неделю спустя

Мир для шмелихи сузился, центром его стала крохотная площадочка, которую она начинает переустраивать.

Теперь время не расходуется больше ни на что, кроме сооружения дома и заготовок корма. Эти работы связаны с вылетами, и, надо сказать, первые вылеты из гнезда очень не похожи на отлеты с временных привалов.

Проще всего в этом убедиться, наблюдая за шмелями из искусственного улейка.

Вот шмелиха, покинув гнездо, бойко пробежала по коридорчику, на мгновение застыла перед порогом, ослепленная блеском солнечного света, прочистила ножками усики — сначала правый, потом левый, потом оба одновременно… Дальше стала протирать ножками глаза. Под конец шмелиха быстро перебирает, словно проверяя, на месте ли они, все свои четыре крыла, и поднимается над летком. Она задерживается в воздухе — головой к летку, — перелетает вправо, затем влево, по-прежнему головой к летку.