Космоземные связи и НЛО - Дмитриев Алексей Николаевич (бесплатные полные книги TXT) 📗
Результаты, полученные уже в первые годы работы, вывели нашу исследовательскую группу в перекрестие критики, иногда с научными оргвыводами справа («этого не может быть, вы ошиблись») и уфологическими слева («что же вы отрицаете инопланетян в Хакасии, на деньги позарились?»). Рассматриваемая проблема неисчерпаема и многомерна. Она – энергоемкая, но и энергодающая, и никакие двух – или трехкратные перегрузки или острая и хроническая нехватка приборов не убавляли нашей заинтересованности и готовности ехать, лететь, идти туда, куда звало нас НЕВЕДОМОЕ. И изучение продолжалось.
Небольшой группой из года в год мы старались закрепиться в возникающих и распадающихся организациях энтузиастов-"аномальщиков", в том числе и на общественных началах. Появились семинары, совещания, резко возросло число кулуарных разговоров, начал создаваться «уфологический климат». Организовывались устойчивые группы в Москве, Ленинграде, Киеве, Петрозаводске, Нижнем Новгороде. Наметились и основные течения исследований. Но возникли и раздоры, несогласия. Выдвинулись и дополнительные фигуры умолчания и широковещания. Одним словом, научный и впоследствии социальный аспекты проблемы к середине 80-х годов проявились отчетливо.
Радиоастроном, член-корреспондент АН СССР В.С. Троицкий (из Нижнего Новгорода) и механик, член-корреспондент АН СССР Н.А. Желтухин (из новосибирского Академгородка) возглавили инициативные работы по данной проблеме и своевременно облегчили работу энтузиастов. К тому же периоду относится и нашумевшая заметка в газете «Труд» от 30 января 1985 г. «Ровно в 4.10». Н.А. Желтухин дал в газету короткий положительный комментарий и, естественно, попал в ранг «несерьезных ученых», поскольку функциональное определение «серьезности ученого» на то время совпало с неписаным правилом: чем больше отрицания по данной проблеме, тем выше научный статус. И тем не менее, именно публикация «Труда» облегчила нам жизнь и вывела участок наших задач на новый уровень: посыпались письма, и появилась возможность для представительных расчетов и картирования аномальных явлений по Сибирскому региону.
Целесообразно напомнить читателю, о чем была речь в той газетной заметке.
Экипаж самолета ТУ-154 выполнял рейс 7084 по маршруту Ленинград – Борисполь – Батуми – Тбилиси. После взлета из аэропорта Ленинграда и входа в минскую воздушную зону поступила команда диспетчера пойти на сближение со светящимся объектом. Вскоре экипаж уже наблюдал четко очерченный объект переменной яркости, зеленого цвета – в форме самолета без крыльев. От объекта вниз отходило три ярких луча света голубовато-белых оттенков, причем вверх от объекта были направлены еще два луча, но уже фиолетовых. Движение происходило с северо-востока на юго-запад на постоянной высоте и с постоянной скоростью. При сближении объект остановился и сфокусированным передним лучом на короткое время осветил самолет. Опустившись вертикально вниз, луч выписал на земле сохраняющийся контур прямоугольника и зигзагами осветил его площадь. Самолет вернулся на курс расчетного следования, за это время объект выполнял различные маневры и изменял работу «прожекторов».
Подверстанный к статье комментарий Н.А. Желтухина был довольно сдержанным, но отчетливо проводилась мысль о том, что считать это явление техногенным или природным можно с большой натяжкой, более естественным было бы принятие гипотезы об инотехнологическом происхождении объекта. Но и это замечание показалось наверху избыточным, комментатор получил порицание из сфер, знающих наверняка, что «чудес не бывает», а если и бывают, то зачем об этом говорить. Как бы то ни было, но второй толчок в развитии нашей отечественной уфологии был получен. И в этом решающее значение имел большой труд по сбору и распространению информации мало известных, как тогда, так и сейчас, москвичей Александра Петухова и Татьяны Фаменской.
Петрозаводский феномен и публикация «Ровно в 4.10» были общесоюзными событиями, выходившими далеко за общий фон состояния активной уфологии в стране. Фон или базисная обстановка создавались усилиями многих заметных и незаметных фигур энтузиастов, трудившихся по собственному желанию. Основополагающей же фигурой, несомненно, был Ф.Ю. Зигель, астроном, доцент Московского авиационного института. Это человек резкий, с немалыми противоречиями, острослов, обладающий неуемной энергией исследователя. Он имел упорство в отстаивании своих взглядов – весьма широких – от сугубо мистических до совершенного практицизма. Он, наконец, имел мужество в сложных условиях практиковать интеллектуальную честность, которая в научных кругах все еще в остром дефиците. Это он в знак несогласия покинул заседание Комиссии по аномальным явлениям, излишне жестко руководимое В.В. Мигулиным. Свою деятельность Ф.Ю. Зигель продолжал в режиме подвижника отечественной уфологии. Он имел искусство «неудобными» вопросами проблематизировать собеседника, оставляя ему возможность возразить себе лишь честным трудом и реальными результатами, которым он искренне и глубоко радовался. Его самиздатовские труды собраны в многотомную серию, все еще ждущую своей публикации. Вчитываясь в эти труды, начинаешь понимать, что в классификации и объяснении природы НЛО «катастрофического отставания от зарубежных коллег» наша страна не имела. Климат замалчивания работ наших ученых за рубежом и надвигавшийся разгул поклонения валютному миру делали невидимой и неслышимой работу энтузиастов и специалистов по поддержанию базового знания в уфологии на нашей громадной территории. Обращаясь с замечаниями к зарубежным коллегам, что они хронически не учитывают наши результаты по проблеме, мы обычно слышали в ответ, что писать научные работы надо на английском языке…
Конечно же, нам было небезынтересно узнать: «А что же там?» Обширная библиотека по уфологии Валерия Санарова, новосибирца, энтузиаста и весьма необычной судьбы человека, ищущего и не всегда находящего, позволила и нам определиться в зарубежных представлениях и ориентациях. Откровенно скажу, для меня и моей исследовательской нацеленности знакомство с зарубежной литературой мало что дало. Но это знакомство четко указало нам, что с информацией и характером исследования аномальных явлений за рубежом дело обстоит очень не просто. И то, что рекламируется и широко вещается, – это не то, что глубоко прорабатывается и где-то накапливается. Именно тогда стало ясно: и за рубежом РЕАЛЬНАЯ УФОЛОГИЯ – ЭТО ТАЙНА ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ. И эту засекреченность легко скрыть… массовыми тиражами и многочисленными публикациями. «Там» у проблемы свои трудности. А что касается меня, то зарубежные издания изменили мое отношение к отечественной головной организации ИЗМИРАН: видимо, у них тоже были установки на столь жесткую редакцию уфо-текстов; возможно, и они получили рекомендации к своему поведению из… закулисного «параллельного мира». Каков он – мне не ясно и до сих пор, а делиться догадками как-то не с руки. Пусть читатели поразмыслят сами.
Об этом «мире» есть намеки и в зарубежных публикациях (особенно в последние годы, это стало новым уфо-течением: разоблачать спецслужбы мира и Ватикан в их способах создавать и хранить секреты по данной проблеме), и в наших самиздатах. В этом отношении далеко впереди других стоит книга Б. Шуринова «Парадокс XX века». Гневливый, быстрый и виртуозный на перо, с тонкой издевкой и сарказмом к «большой науке и властям предержащим», он, на основе анализа зарубежных публикаций, провел для интересующихся ликбез по проблеме. Вещь ценная не только эффективной подачей широкой эрудиции автора, но и наличием весьма не простых утверждений о судьбе уфологии и человечества в частности. Жаль, что автор не продолжил свои работы и не обнаружил на базе новейших событий и массивов информации следующий парадокс – парадокс сдерживания.
Касательно наших сибирских инициатив (в плане влияния на судьбу отечественной уфологии), следует отметить факт возникновения инициативной группы – сначала при нашей Комиссии по метеоритам и космической пыли и потом при Томском политехническом институте. И в Новосибирске, и в Томске организовались группы по изучению аномальных явлений (АЯ). В Томске группа существовала параллельно с Комплексной экспедицией по изучению Тунгусского метеорита. Но появление Чулымского «болида» (аналог Тунгусского плазмоида) и разные трактовки этого явления окончательно развели мосты во взглядах между уфологами и метеоритчиками-традиционалистами.
