Причуды природы - Акимушкин Игорь Иванович (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Вернее, кое-что все-таки стало ясно. А именно — что гаттерия своим третьим глазом ничего толком не видит (лишь свет от тьмы вроде бы отличает), не слышит, не обоняет. Короче — не глаз, а так, сплошная профанация. А по-научному — рудимент.
И всё же удивительный рудимент! Обычно с течением времени любой не несущий специальной функции орган элиминируется. Постепенно, поэтапно, на протяжении миллионов лет. Но никак не измениться за четверть миллиарда лет — это уж слишком! Чересчур много для любого, даже самого ненужного рудимента.
Вот и встаёт вопрос — а может, третий глаз туатары для чего-то ей нужен? Может, человек просто не в силах пока разгадать его функцию?
Научилась гаттерия за миллион лет и кое-каким странным повадкам. Удивляет, к примеру, её непонятное сожительство с буревестниками.
Буревестники роют себе норы с благородной целью отложить туда яйца и вывести птенцов. Но нередко, когда подземная галерея завершена, в неё без ордера вселяется гаттерия. Буревестники, однако, и не думают протестовать — относятся к квартиранту по меньшей мере доброжелательно. Гаттерия тоже не наглеет — ведет себя спокойно и смирно.
Впрочем, пути буревестников и туатары редко пересекаются. Птицы ведут дневной образ жизни, сфенодон — ночной. Пока один из сожителей сидит дома, другой на охоте. Потом смена караула.
А удивительно в этом непонятном содружестве вот что. Гаттерии вполне могут вырыть нору собственными силами, без птичьей помощи. Кстати, нередко они так и поступают. Но почему тогда в других случаях туатары пренебрегают физическим трудом?
Существует мнение, что гаттерии нет-нет да и полакомятся яйцами или птенцами буревестника. Это, дескать, и толкает их на преступный псевдосимбиоз. Но, во-первых, вряд ли бы в таком случае мамы-буревестники спокойно переносили кровожадного соседа, а, во-вторых, нередко буревестники и гаттерия живут рядом в разных норах и последняя не делает никаких попыток съесть птичье потомство.
Так и неясно до конца, что роднит туатару и буревестников.
И в общем неизвестно, какие ещё номера своей мезокайнозойской программы может показать гаттерия, изучай её учёные более пристально.
…Туатара, она же гаттерия, она же сфенодон. Чудачеств у неё, право же, не меньше, чем названий!
"…И прочая, прочая, прочая"
Трудно объять необъятное. Приходится выбирать. "Чудаки", о которых шла речь, — своего рода "чудаки из чудаков", "эвкалипты", возвышающиеся над всеми прочими.
А вообще животных со странностями в Австралии много. Если начать перечислять по классам и каждому виду уделять всего по абзацу, уже солидный том получится.
Новозеландский огарь — удивителен тем, что самки (утки) окрашены куда ярче самцов (селезней). Обычно у птиц наоборот. Самке предстоит яйца насиживать, зачем ей модничать и привлекать внимание врагов? Так ведь и гнездо разорить могут. Но у огаря, видно, свои соображения на этот счёт.
Бронзовая кукушка — как и прочие кукушки, подбрасывает яйца. Делает это летом в Новой Зеландии, а зимовать улетает на архипелаг Бисмарка и Соломоновы острова (4500 километров к северу). Молодые кукушата, которым ещё и года нет, летят вслед за легкомысленными родителями совершенно самостоятельно, на свой страх и риск. И летят не прямиком, а сначала к Австралии, затем вдоль её восточных берегов продвигаются на север, а потом поворачивают на северо-восток — в открытый океан, к упомянутым островам. И представьте, успешно добираются! Поразительный и труднообъяснимый пример птичьего умения ориентироваться.
Большой лирохвост — обладатель роскошного хвоста и весьма музыкального голоса. Сам себе артист, сам себе импресарио. Наподобие шалашников, строит "эстрады" для тока. "Представления" танцующего самца так необычны, что собирают к нему не столько самок, сколько любопытных туристов, желающих поглазеть на невиданное зрелище.
Тонкоклювый буревестник — птенцов выводит на Тасмании. Потом пары (все буревестники моногамы) собираются в стаи и летят на север. Оставляют под крылом берега Новой Гвинеи, Японии, Курильских островов. Добираются до Чукотки и даже до острова Врангеля (а это уже Северный Ледовитый океан!). Потом разворачиваются на 180 градусов, спускаются к Камчатке, оттуда — крен на восток, к Северной Америке. Вдоль её побережья летят до Мексики и пересекают Тихий океан в направлении родной Тасмании. Там каждая пара занимает свою старую нору. Но вот почему буревестники не летают в обе стороны одним и тем же проторенным маршрутом, а огибают Тихий океан по часовой стрелке? Вопрос не решён.
Казалось бы, попугаи однообразны и видом, и образом жизни. Шумливые, весьма неглупые, яркие дети солнечных жарких стран.
Но нет же!
Одни из них (опять-таки в Австралии!) уподобились совам, предпочтя тёмные ночи светлым дням. Другие — страусам: разучились летать!
Попугай, разучившийся летать, — это какапо. Он умеет лишь немного спланировать сверху вниз, с дерева на землю. Крылья у него есть, но мышцы, приводящие их в движение, слишком слабы для полета, да и киля на грудине, опоры для этих мышц, совсем нет. Машет-машет какапо своими полуатрофированными крыльями, а взлететь с земли не может. На дерево карабкается, цепляясь за его кору когтями ног и клювом. Такой чудной попугай!
Кукабарра (или кукабурра) — древесный зимородок, обитающий в Австралии, Новой Гвинее, Тасмании. Прославился совершенно необычными звуками, которыми ежедневно по утрам и вечерам оглашает кустарники и перелески. Обычно птицы щебечут, воркуют, чирикают, в крайнем случае каркают. А кукабарра хохочет. И притом так заразительно, что даже австралийское радио не смогло устоять перед его жизнерадостным смехом и теперь начинает им свои передачи. Кто насмешил этого самого крупного на Земле зимородка — неизвестно.
Страус эму — …
Впрочем, может быть, этого достаточно? Нет нужды, наверное, убеждать читателя в том, в чём он сам давно убедился. А между тем и слова ещё не было сказано о "чудачествах" казуара, такахе и других птиц. Не говоря уже о представителях зверей, рептилий, амфибий…
Одним словом, настолько своеобразна вся фауна пятого континента, что сам факт её формирования стоит, пожалуй, признать одной из величайших причуд Природы.
6. Занимательный финал — зелёные диковинки
Баобаб
В засуху саванна стоит обнажённая. Поникли, побурели на беспощадном солнце травы. Кругом блеклые краски. И вдруг в этом скудном тенью ландшафте на толстых корявых деревьях распускаются белые цветы. Это — как улыбка надежды: скоро, скоро вновь оживет саванна!
Цветки большие — до 20 сантиметров в диаметре — ароматные. Чудо-дерево, взрастившее их, — баобаб. В засуху нет на нем листьев — все опали, но весь он в белых цветах, как в кружевах!
Но вот пришёл день, собрались на небе тучи, и первые ливни обрушили на иссушенную землю каскады воды. И зазеленел баобаб!
Ростом он не велик — 12, редко 18–25 метров. Но толст непомерно — до 9,5 метра в поперечнике ствола.
А долговечен ли зелёный толстяк?
Ботаник Мишель Адансон, в честь которого было названо это дерево (адансония), исследовал в Сенегале в конце XVIII века баобаб с поперечником ствола 9 метров. Он подсчитал, что возраст его — 5150 лет. С точностью до года! Как удалось это сделать, осталось его тайной: ведь у баобаба нет годовых колец. И хотя даже в энциклопедии написано, что баобабы доживают до 4–5 тысяч лет, у ботаников появились сомнения: скорее всего долголетие баобабов не превышает двадцати веков. Возраст самого мощного баобаба Зимбабве определен методом радиоактивного углерода в 1 тысячу лет. Растёт адансония быстро, а за 30 лет достигает в поперечнике почти метра.
