По следам дикого зубра - Пальман Вячеслав Иванович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
— А зверям — охрана, — сказал Телеусов. — Покамест мы здесь, зубры под нашей заботой. Отпугнем немца раз-другой — поостерегутся и не вот-то полезут в пущу, стороной обойдут.
— Они не потерпят казаков в своем тылу. — Врублевский явно не хотел, чтобы здесь стреляли и вообще воевали. — Бросят на вас большую силу.
— Во всяком случае, потреплем им нервы. — Я не мог согласиться с Врублевским.
Он это понял и промолчал.
Итак, в пуще мы нашли самое главное: проводника. Договорились, что, если опасность будет велика, переберемся еще глубже, в дальнюю Стражу. А пока будем стеречь дороги на Каменец и Бельск. При необходимости дадим бой, запугаем врага, чтобы он как можно дольше не заходил в пущу. Потом уйдем, если позволит погода. Пути к фронту Андросов знал, мы с ним уже проследили этот путь на карте.
Четыре дня прошли спокойно.
А на пятый утром к западу от нашей Стражи послышались выстрелы, редкие, явно прицельные. Через какое-то время еще, уже ближе. Ясно: шла охота. Кто-то увидел зверя и палил из винтовок. Мимо нас с характерным треском по лесу промчались невидимые зубры.
Вот и противник. Казаки изготовились. Врублевский нервничал, ходил взад-вперед, руки за спиной, но не отговаривал, понимал, что иного выхода нет.
Оставив на месте только десяток казаков, мы разделились на две группы и пошли навстречу выстрелам. Андросов не захотел оставаться. За ним последовал и Врублевский.
Затаившись в густых зарослях лещины, наша группа прежде другой увидела на покатой поляне редкую цепь солдат, судя по форме — австрийцев. Они шли в нашу сторону, загоном, с винтовками на руке, гомонили, переговаривались, смеялись, явно никого не боялись, словно у себя в Хеллене или Бад-Халле. Добрая альпийская охота.
Закричала неясыть. Вторая группа дала знать, что увидела неприятеля. Солдаты шли полукольцом, охватывая лес, в котором стояли мы. Левый фланг цепи мы не видели.
— Подпустим ближе, — приказал я. — С седла, из винтовок, беглым. И в шашки!
Три зубра закружились по лесу, выскочили и галопом помчались вдоль фронта, лишь бы подальше от людей. Австрийцы разноголосо зашумели. Раздались выстрелы. Врублевский прижал ладони к лицу. Лишь бы не видеть… Два самца споткнулись, упали, один успел скрыться. Под выстрелы солдат попала ошалевшая лань и маленькое стадо оленух. Несколько из них остались лежать на поляне.
— Стреляйте, стреляйте! — закричал Врублевский и сам, не целясь, нажал на курок винтовки.
Загремели выстрелы, нестройно, но били за сто саженей, на выбор. Возбужденные охотники не сразу поняли, не сразу остановились, считали, что стреляют свои. И только когда стали падать убитые, когда стрельба усилилась и на другом фланге, догадались, что попали в западню. Бросая винтовки, они кинулись через поляну назад. Сотня развернулась, кони легко достали бегущих, и… все было кончено через десять минут.
Мы уничтожили до роты противника. Прочесывая редкий лес за поляной, нашли обоз, штабную палатку. Тут бой получился еще короче.
По захваченным документам выяснилось, что здесь находилась резервная рота из группы армий эрцгерцога Иосифа-Фердинанда. Она, видимо, сбилась с пути и, следуя на Слоним и Барановичи, взяла южнее, оказавшись, таким образом, в пуще. Охотничье развлечение роты стало концом ее военной истории.
Обоз, продовольствие, одежда очень пригодились эскадрону. Не бросили казаки и убитых зверей. В тот вечер у всех костров варили и вялили мясо. Врублевский замкнулся, сидел в стороне, покусывая тонкие губы. На худощавом лице его застыло страдание. Я не досаждал ему утешениями и разговором. Война вошла в его владения, в его жизнь, в мысли. Сегодня он понял, что Беловежская пуща на пороге большой беды. И уже не строил никаких иллюзий по поводу ее будущего.
Еще три спокойных дня отделяли нас от главных событий.
Эти события начались с той минуты, как на Стражу прискакал дозорный и, не соскочив с седла, почему-то шепотом доложил:
— Приихалы… От Каменца. Сорок сабель. Пруссаки. А впередках два автомобиля. И в их охфицеры. И еще ктой-то в черном.
— Пасторы? — предположил Врублевский.
— Ни-и… В котелках и в этих… Очко со шнурочком.
— Что скажете? — Я повернулся к Врублевскому. — Новая администрация пожаловала?
Ночью уже по знакомой дороге весь эскадрон подтянулся ко дворцу. Окна левого крыла желто светились. У флигеля стояли расседланные кони. Автомобили приткнулись под навес. Дозоры противника — по три всадника — в двух местах чутко прислушивались к таинственному шуму леса. Дул ветер. На дубах громко шелестел подсушенный лист.
Пулемет и десять всадников прикрытия устроились в засаде сбоку дороги к Каменцу, заперли ее. Такая же группа перекрыла на первой версте дорогу к Бельску и Черемхе. Самые отчаянные хлопцы взяли на себя немецкие дозоры. Для успеха операции требовалось убрать караулы без всякого шума.
Дворец был окружен. Рыльце третьего пулемета уставилось на парадный вход.
Первый немецкий дозор уничтожили, едва он прибыл на смену. Кавалеристы самонадеянно спешились, уселись в кружок и закурили. Шум листвы заглушил шаги казаков. В темноте свистнули шашки, кто-то приглушенно вскрикнул, кони захрапели, шарахнулись от запаха крови, но лес тоже пугал их, и вскоре они с опаской подошли к людям.
Второй дозор пришлось окружить и брать в бою. Загремели шашки, послышалась брань, крики, но не раздалось ни одного выстрела. Трое против десятерых не продержались и пяти минут. Спокойствие во дворце не нарушилось.
Теперь настал час атаки. Во дворце уже спали. Свет оставался лишь в трех окнах первого этажа. Когда мы подъехали вплотную, то с седел увидели за окнами группу военных и штатских. Шестеро играли в карты. Двое, уже в ночных сорочках, беседовали в стороне. Стол под белой скатертью с остатками ужина стоял в центре комнаты.
Я посмотрел на часы. Скоро три.
Щербаков, Кожевников и мы с Телеусовым прямо с коней, выбив рамы винтовками, сиганули в зал. Немцы не сразу сообразили, что произошло. А в следующее мгновение раздался выстрел: Никита Иванович упредил офицера, схватившегося за револьвер. Никто больше не оказал сопротивления.
На другой стороне, у входа, уже захлебывался пулемет. Наш урядник бил по двери, по окнам, через которые пытались выпрыгивать сонные кавалеристы. Хлопцы ворвались во дворец. Кто-то из пруссаков распахнул двери зала. И тут же упал. На этот раз выстрелил Кожевников. И пока здесь, при свете лампы, стояли и сидели пленные с белыми от испуга лицами, в других, темных комнатах и переходах стреляли, бились, хрипели. Пулемет замолк. Павлов свое дело сделал.
Бой продолжался минут двадцать. Потом в зал набились распаленные боем казаки. Внесли своего убитого. Это был казак из Даховской, молодой парень. Еще четверых перевязывали. Сопротивление было жестоким.
Повсюду зажгли лампы и свечи. Я приступил к первому короткому допросу.
Увидев старшего офицера в погонах оберста, спросил:
— Кто вы? Назовите себя.
— Эрнст фон Шиммер, — четко ответил он. — Начальник военного управления Беловежской пущи.
— Кем назначены?
— Штабом группы войск.
— Точнее?
— Генерал-полковником Шольцем.
— Где находится его штаб?
Шиммер сжал губы, не ответил. Не хотели говорить и три других офицера. Их всех увели. Двое гражданских, один с моноклем, всё еще не оправились от страха. Им разрешили сесть. Они втиснулись в кресла. Над ними встал огромный волосатый Василий Васильевич, и они глаз не могли отвести от его шашки с темными пятнами на блестящей стали.
Щербаков шепнул мне на ухо:
— Поляк тебя зовет.
Я вышел в коридор. Врублевский тихо сказал:
— Одного я знаю, нас знакомили в Берлине. Это профессор Шенихен, научный руководитель Берлинского зоосада. Вот тот, что с моноклем, полнолицый. Он за зубрами приехал, имейте это в виду.
— А второй?
Врублевский пожал плечами. Не знал.
— Я не хочу показываться, — сказал он. — Вы понимаете?
