Звери в моей постели - Даррелл Джеки (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Несколько дней мы не возвращались к этой теме, потом я услышала, как Джерри спрашивает Марго – не может ли кто-нибудь из ее друзей одолжить ему пишущую машинку.
– У Джека, помню, есть старая машинка. Спроси его, когда появится, – ответила она. – Если он поймет, что ты надеешься что-то заработать с ее помощью, наверно, не откажет.
На Даррелла вдруг что-то нашло, он решительно не мог ждать, когда появится Джек, машинка требовалась ему немедленно. Прокат обошелся бы в 30 шиллингов за неделю, у нас не было таких денег, и пришлось расстаться с некоторыми книгами из библиотеки Джерри, среди которых были довольно ценные экземпляры. Эта операция подстегнула Даррелла, и он принялся делать кое-какие заметки о своих африканских путешествиях, выбирая эпизоды, могущие пригодиться для радио.
– Нашел, – важно объявил он однажды утром. – Напишу про волосатую лягушку, как я поймал ее. Остается только узнать, сколько слов входит в пятнадцатиминутный текст.
– Наверно, это можно как-то выяснить.
Мы знали, что где-то в доме должен быть принадлежавший в прошлом Ларри «Ежегодник писателя и художника», и в конце концов миссис Даррелл обнаружила его среди книг, которые она взяла с собой, перебираясь к Лесли. Заключив себя в стенах нашей комнатушки, Даррелл принялся творить на пробу, и по мере того, как была готова очередная страница «Охоты на волосатую лягушку», она поступала ко мне на предмет одобрения и исправления многочисленных орфографических ошибок. Просто удивительно, как скверно было у членов семейства Дарреллов с правописанием, несмотря на то что они обучались в привилегированных частных школах. И миссис Даррелл по праву хвасталась, что пишет правильнее своих получивших дорогое образование чад, хотя сама она училась в маленькой американской школе в Индии.
История странной амфибии с длинными волосовидными сосочками на бедрах, которую Джерри нашел, поймал и привез в Лондонский зоопарк, настолько увлекла меня, что я с нетерпением ждала каждую новую страницу. Сберегая время и щадя пальцы Джерри, я разработала простой метод правки – печатала исправленные слова на липкой ленте и наклеивала на рукопись. Естественно, работенка была утомительная, но в конце концов это чертово сочинение было готово, оставалось только отправить его в Лондон, в Би-би-си, и надеяться. Обычное наше внимание к поступающей почте приобрело особую остроту. Во всяком случае, для меня; Даррелл изображал полное равнодушие.
Однажды утром, невесть почему, Даррелл вдруг заявил:
– Почему бы тебе не постричься? Хватит тебе выглядеть наподобие беженки из Центральной Европы.
Не успела я оглянуться, как они с Марго затащили меня в ванную, вооружились ножницами и принялись кромсать мои роскошные волосы, не слушая возражения и не давая мне смотреться в зеркало. Они так беспощадно орудовали ножницами, что я почувствовала себя лысой. Наконец они остались довольны своим творением и позволили мне поглядеть на себя в зеркало. Я с удивлением обнаружила, что получилось совсем неплохо; позднее моя короткая стрижка стала популярной благодаря тому, что такую же прическу носила в одном из своих фильмов Одри Хэпберн. После многие уговаривали меня отрастить волосы, но Даррелл не желал и слышать об этом, и, глядя на свои старые фотографии, я вполне его понимаю.
А Лондон все молчал.
– Будто ты не знаешь, сколько раз Ларри возвращали его рукописи, – утешал меня мой дорогой супруг. – Так стоит ли связывать все свои надежды с какой-то маленькой вещицей.
В конце концов пришел ответ, и не сухой отказ, а весьма милое письмо от некоего мистера Рэдли, который просил Джерри позвонить по поводу его рукописи. Мы помчались в дом Лесли, чтобы всем показать письмо и воспользоваться телефоном. И не поверили своим ушам: мало того, что сочинение Джерри очень понравилось, они собирались в ближайшее время дать его в эфир и хотели, чтобы автор сам прочитал свой текст.
Выступление Джерри прошло с большим успехом, его заверили, что он рожден для работы на радио, сказали, что готовы и впредь брать такие хорошие тексты. Но меня еще больше обрадовал чек на пятнадцать гиней, убедивший Даррелла, что в предложении Ларри и впрямь был известный смысл, стоит попробовать написать книгу о первом африканском путешествии. У Джерри было уже готово подходящее название – «Перегруженный ковчег», оставалось только сесть и творить.
И потянулись мучительные для нас обоих дни и ночи. Найдя, что сподручнее писать ночью, когда его никто не отвлекает, Даррелл перешел на ночной образ жизни. Это сильно осложнило наши взаимоотношения. Мы были заточены на ограниченном пространстве, я с моим чутким сном просыпалась от малейшего шума, но мы нуждались в деньгах, а потому надо было как-то приспосабливаться. Когда последние наши шиллинги были на исходе и пришлось вернуть прокатную пишущую машинку, явился дружище Джек и предоставил нам свою портативку, на которой и был завершен эпос Джерри. Поскольку эта машинка работала куда тише прокатной, я была вдвойне благодарна Джеку.
Даррелл корпел над книгой с усердием, какого я прежде за ним не замечала, каждое утро меня ожидала кипа листов для чтения и правки, и постепенно книга обретала законченный вид. Нас охватила лихорадка, и я снова поймала себя на том, что читаю с огромным увлечением – весьма удивительно, так как обычно сочинения про животных и путешествия вызывали во мне отвращение. Но тут передо мной было нечто совсем непохожее на все читанное прежде, и в мою душу стало закрадываться чувство, что мы можем неплохо заработать. А Джерри продолжал выдавать страницу за страницей, и стало похоже, что он задумал сравниться с «Унесенными ветром».
– Сколько слов должно быть в твоей книге, Джерри? – спросила я однажды утром.
– Ну, что-нибудь около шестидесяти тысяч.
– Так, может быть, мне стоит начать подсчитывать?
– Валяй, если тебе так хочется.
– Джерри, – обратилась я к нему несколько позже, – пора бы тебе закругляться, ты уже написал шестьдесят пять тысяч.
– Отлично, – ответил он. – Завтра утром получишь последнюю главу.
После чего оставалось прошить всю рукопись вместе с двумя листами картона, напечатать наклейку с названием книги, именем автора, адресом и количеством слов и аккуратно завернуть в бандерольную бумагу. По совету Ларри мы адресовали бандероль Элану Принглю в «Фейбер энд Фейбер», приложив записку, поясняющую – кто отправитель, и доверили ее почтовому ведомству Ее Величества. К этому времени оба мы настолько устали от всех трудов, что мечтали только выспаться и забыть обо всем, тем более что Ларри предупредил нас – пройдет не одна неделя, прежде чем издатели пришлют какой-то ответ.
В это время Дарреллу были предложены на выбор два места работы – в Управлении охотничьего хозяйства Уганды и в Хартумском музее в Судане. Книга
– книгой, а Джерри на всякий случай побывал на собеседованиях и сразу отверг второе предложение, так как не мог выезжать вместе со мной в Судан на два года, а то и больше. Угандийское предложение выглядело куда заманчивее, и он настроился принять его. Однако тут к власти вернулись консерваторы, настроенные всячески сокращать расходы, и должность в Уганде мигом упразднили. Джерри был в ярости, но я весело возразила – неужели он согласится стать егерем в дебрях Уганды, если преуспеет на писательском поприще?
– Не в этом дело, – заявил он. – Еще неизвестно, возьмут ли мою книгу, и даже если возьмут – много ли заплатят.
– Ну что ж, посмотрим, – бодро отозвалась я.
Ответ пришел через месяц, издательство сообщало, что рукопись очень понравилась, и приглашало Джерри в Лондон для переговоров. Непростой вопрос
– у нас по-прежнему было худо с деньгами. Джерри не располагал фотографиями экзотических зверей, о которых рассказывалось в книге, а предстояло решать проблему иллюстраций. В конце концов издательство вызвалось заказать рисунки одному швейцарскому художнику и через полтора месяца после получения рукописи согласилось также взять на себя защиту авторских прав и выплатить нам аванс – сто фунтов (пятьдесят при подписании договора и еще пятьдесят три месяца спустя). На календаре был апрель 1952 года.
