Гнездо над крыльцом - Семаго Леонид Леонидович (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
А среди городских сорок находятся пары, которым до прибавки второго часа светлого времени не дает покоя праздное времяпрепровождение. И они аккуратно разбирают на своих участках прошлогодние гнезда и складывают их снова из тех же прутиков, добавляя немного свежего материала. Но не стремятся во что бы то ни стало довести работу до конца и возводят лишь стены и крышу, потому что для обмазки основания негде взять даже щепотки мягкой земли, и получается у них просвечивающий насквозь шар.
Некоторым этого бывает мало, и они продолжают укладывать на верх шара все новые веточки, пока он не превратится в толстый столб полутораметровой высоты. Но эта крепкая постройка, в которой осталось лишь обмазать дно и настелить сухих травинок и корешков, не всегда становится домом для сорочат. Весной рядом с ней может быть сложено еще одно гнездо, а зимнее остается неизвестно для чего.
Иногда строительством занимается одна птица, а вторая присутствует полузрителем-полуконсультантом, лишь изредка кладя свой прутик или что-то поправляя в постройке по своему вкусу. Но иногда ее действия походят на самое настоящее вредительство.
Сорока — из тех птиц, чьи строительные способности хоть и наследственны, но не настолько развиты, чтобы без опыта они могли показать настоящее мастерство. У молодых пар на строительство уходит времени вчетверо больше, чем у бывалых, но все равно гнездо частенько получается кособоким, с приплюснутой крышей. Иногда от такого сооружения к осени ничего не остается. Работу опытных птиц можно отличить с первого взгляда. Но если партнеры разные по возрасту и у одного уже были семья и дом, а второй принимается за дело впервые, совместная работа идет не очень гладко. В конце концов и у них получается неплохо, потому что опыт всегда берет верх, но сцены при этом бывают и удивительные, и поучительные.
На третий день апреля 1984 года во дворе большого дома появилась сорочья пара: крупный, в чистом, словно недавно смененном наряде, самец, и маленькая, без двух перьев в хвосте грязноватая самка. Видимо, им где-то сорвали строительство, потому что обе птицы, несмотря на позднее время, сразу начали укладывать в развилку тополя прутики основания. Похоже, что очень спешили, «столбя» новый участок, ибо, когда солнце спряталось за крыши и они улетели, в развилке не было ни прутика: попадали все. Не было никакой надежды, что пара вернется во двор снова, что намерена остаться она тут выводить птенцов, но на следующий день птицы снова укладывали веточки в той же развилке.
За ними было очень удобно наблюдать: развилка находилась чуть ниже окон четвертого этажа, и все было видно как на ладони. Но к исходу и второго дня оставалось непонятным, почему после двенадцатичасовых стараний постройка походила на жиденький помостик, какой могут сложить горлицы. Никто сорокам не мешал, работали они усердно, материала вокруг было сколько угодно, а сделанное даже с оговоркой нельзя было назвать гнездом.
С первых минут работы птиц на третий день все стало ясно. Самец быстро и умело укладывал в развилку прутик за прутиком, сламывая их с соседних деревьев, и даже подбирая против обыкновения с земли. Роняя нечаянно принесенную веточку, он падал за ней следом и успевал подхватить на полпути. Уложив десяток-полтора прутиков, он спешил скрепить их землей, но все равно от его стараний дом не подрастал, потому что самка упрямо выдергивала веточки из основания, чтобы уложить их по-своему. Она тоже летала в соседние дворы за материалом, но отламывала веточки неумело, подолгу дергая их по-щенячьи, и оставляла начатое занятие, чтобы, возвратившись к гнезду, испортить работу самца. Поэтому после отлета этой странной семьи на ночевку в развилке лежало два-три коротеньких прутика. А утром не было и их.
И на четвертый день самка не оставила своего тщетного занятия, но в действиях самца по-прежнему было и тени раздражения. Он стал облеплять землей чуть ли не каждую веточку, чтобы ее труднее было выдернуть. Да только перед закатом под тополем валялось столько веточек, что из них можно было разжечь небольшой костер. А кроме них тут же лежало несколько кусков проволоки и здоровенный гнутый гвоздь.
Старания самца увенчались успехом на девятый день. Он уступил упрямству самки, испытывавшей его терпение, и основание гнезда переместилось чуть повыше, в соседнюю, не очень удобную и надежную развилку. Так что пара, работая по двенадцать часов ежедневно, завершила строительство через две недели, тогда как сороки из соседнего квартала управились за четыре дня, да еще и отдыхали при этом немало. Зато во всем остальном чумазая и короткохвостая самка вела себя как и полагается хозяйке. Когда во дворе внезапно появилась третья сорока, такая же чистая, как самец, с роскошным хвостом, самка бросилась на нее с такой яростью, что самец застыл на гнезде с веточкой в клюве и лишь немного спустя полетел вдогонку.
Сороке строиться чем ниже, тем выгоднее: немало материала для гнезда, а потом и корма для птенцов она собирает на земле. На одном из пустырей было найдено гнездо, в которое, не становясь на цыпочки, мог бы заглянуть трехлетний ребенок. В молодых придорожных лесополосах зимой сорочьи гнезда нередко засылает снегом. Но так строят только молодые пары, их и грабят чаще других, и горький опыт заставляет птиц стремиться к недосягаемости. Повторно они сооружают гнездо или над водой, или в колючих кустах, или на самом верху дерева. В городе сороки сразу стали гнездиться на такой высоте, которая у домашних кошек вызывает страх. А у многих птиц хватило смекалки поселиться на самых оживленных улицах, где кроме стихийного бедствия им не грозит ничего.
Наблюдая за сороками в дикой природе, я был уверен, что только чрезвычайное происшествие может вынудить птиц оставить свежее весеннее гнездо и переселиться в чью-нибудь брошенную развалюху, не всегда делая там даже небольшой ремонт. Одну пару из первого, прекрасного гнезда выжила куница, из второго пустельга, и только в третьем, где не было даже крыши, вывели сороки четверых птенцов. Но это обстоятельства чрезвычайные. А в городе, как выяснилось, среди сорок обнаружились самые настоящие лодыри, которые в нарушение общего правила — строить для каждого выводка новое гнездо, быстренько и умело ремонтируют старое. Сложат за два-три часа реденькую крышу над ним и с успехом выращивают сорочат. Так что инстинкт инстинктом, а старательность и умение у всех далеко не одинаковы.
Весной, когда начинается строительство гнезд, появляется у сорок не совсем понятная страсть к блестящему металлу. Несколько раз находил я у «диких» сорок в готовых гнездах жестяные пробки от пивных бутылок. В городе таких предметов, которые бы и блестели, и для постройки годились, достаточно. И подбирают городские сороки кривозубые алюминиевые вилки, куски проволоки и проводов в пластиковой изоляции, гнутые гвозди, только не ржавые. Когда из одного гнезда после вылета птенцов вынули все куски проволоки, выпрямили и измерили, получилось более ста метров. В другое гнездо был искусно вплетен полутораметровый проволочный отрезок, придававший постройке дополнительную прочность.
Но далеко не все сороки соблазняются блеском даже пригодных для строительства предметов. Одной паре чего только ни подбрасывали: разрубленную на куски стальную цепочку, разноцветные провода и сверкающую, как начищенное серебро, проволоку, ложку и вилку, скрученную фольгу и елочную канитель, железную стружку, медь и латунь. Не взяли ничего из этого изобилия, хотя все лежало на виду вокруг гнездового дерева. Пара эта работала очень экономно: уронят прутик — не поленятся спуститься и подобрать. Но остальных вещей в клюв не брали.
В городской обстановке сорока будто стала стесняться своего посредственного певческого дара, и, чтобы послушать ее щебетание в погожие предвесенние деньки, по-прежнему приходится отправляться за город. А вот необыкновенные воздушные игры сорок удалось увидеть именно над городскими кварталами. Согласитесь, что одна только внешность длиннохвостой птицы заставляет предполагать, что в любой момент готова она совершить нечто дерзкое, отчаянное, озорное, да только остерегается при свидетелях. Действительно, сорока довольно скрытна в проявлении эмоций: она и поет в одиночку, да еще и спрятавшись в чащу. А мне и сорокалетнего знакомства с ней оказалось мало, чтобы узнать, что может она выражать настроение не только шепелявым бормотанием и повизгиванием, но и особым полетом-игрой. Может быть, эта игра и не имеет отношения к выбору партнера для семейной жизни, как и зимние игры-танцы ворон, но как-то принято считать: коль игра — значит закрепление союза. Вроде бы помолвка.
