Чудо-компасы - Иосифов Константин Васильевич (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
— Подумать только! Через эту рыбешку даже аквариумный песок виден. Может, ее нет совсем, есть только глаза? Или это не рыба вовсе, а рыбье привидение?
Но прошло время, и рыбешка стала проявляться, как проявляется снимок на фотобумаге, — вначале ничего не видно, потом показываются самые темные места и, наконец, возникает все изображение.
Прозрачное комариное крылышко вытянулось в непрозрачную рыбешку — змейку. Эта змейка как две капли воды походила на угришек, которые попадаются в устьях рек.
Так люди узнали, что мальки речных угрей живут в море. Но где они появляются на свет?
Ихтиологи подрядили капитанов рыболовецких судов выискивать в своих уловах лептоцефалов, обещая выплачивать премии за каждый отловленный экземпляр.
И тут обнаружилась любопытная закономерность.
Чем ближе к берегам Европы, тем крупнее лептоцефалы. Чем ближе к берегам Америки, тем они меньше. Лептоцефалы попадаются только в теплом течении Гольфстрим, что вытекает из Мексиканского залива, у Ньюфаундленда поворачивает на восток и добирается до Европы. Самые маленькие лептоцефалы оказывались в Саргассовом море — этом огромном скоплении плавучих водорослей у Бермудских островов недалеко от Кубы.
Ясно: родина угрей — Саргассово море!
Юркие маленькие змейки, уже пережившие свою первую метаморфозу — превращение в речную рыбу, ловятся только в устьях рек, впадающих в Атлантику или моря, соединенные с ней проливами. Их нет в реках, текущих в глубине континента. Зато там есть взрослые угри.
Напрашивается вывод: угри, попав из океана в пресную воду, стремятся заплыть как можно дальше от морского берега в глубь материка. И это стремление понятно. Если бы угри задерживались в устьях рек, то очень скоро они переполнили бы их и стали поедать друг друга либо погибли бы от голода. Этот инстинкт дан угриному роду для его благополучия. Он позволяет угрям заселить множество разных рек, озер и прочих водоемов.
В устьях рек попадаются серебристые угри — угри, окраска которых посветлела. Это угри, надевшие брачный наряд. В глубинных реках, далеких от морей и океана, таких угрей нет. Они плывут на родину в Саргассово море, чтобы дать там жизнь потомству и умереть.
Так были нанесены на карту маршруты угрей.
Среди рекордов, числящихся за угрем, есть и рекорд по количеству загадок, заданных им исследователям.
И вот одна из них.
Почему угри плывут из какой-нибудь итальянской или белорусской речушки за тысячи километров к берегам Америки?
Ученые говорят: все объясняется историей развития Земли. Взгляните на глобус. Присмотритесь к очертаниям Африки и Южной Америки. Мысленно сдвиньте их. Видите, как ловко совпадают все выступы и углубления? А теперь совместите восточный край Северной Америки с западным побережьем Европы.
Опять совпали, да? Так не кажется ли вам, что некогда эти континенты составляли один общий материк? Что материк потом раскололся и части его удалились друг от друга? Ну, а если это так, то предположите, что, когда Европейский континент и Американский были друг от друга не очень далеко, между ними существовал водный бассейн, в котором и жили угри. Угри заплывали в реки обоих континентов и на нерест возвращались в этот бассейн.
Шли годы, континенты расходились и расходились, и угриные маршруты все удлинялись и удлинялись. И хотя пути угрей растянулись на страшные расстояния, угри все же остались верны родине.
Что ж, объяснение это принимают многие ученые за неимением другого, более неопровержимого.
Нет, не объяснена еще полностью привязанность и угрей, и всяких других великих путешественников к родному морю, заливу, озеру, речушке, болоту, лесу, пустыне.
Прилетит птица в Африку, или в Индию, или какую другую южную страну. Птичий рай вокруг! Букашек-таракашек — ешь не хочу! На любой привередливый вкус найдется снедь. Если угодно, садись на спину бегемоту и выклевывай из его толстой шкуры червячков — он только рад будет. Предпочитаешь питаться мясом, что застряло в страшных зубах крокодила? Что ж, не трудно найти крокодила, который лежит, распахнув пасть специально для этой крокодильей чистки зубов.
Живи, птица! Наслаждайся роскошью тропического края! Прислушивайся к знойному звону цикад, к лесным шорохам. Придумывай новые песни! Пой, птица, пой!
Но не поют птицы на чужбине.
Не гнездятся северные птицы в тропических лесах. И даже лебеди и лебедихи, аисты и аистихи, прославившиеся среди птичьего люда своей супружеской верностью, при встречах норовят не узнавать друг друга, словно они какие-то легкомысленные ласточки, для которых что ни весна, то новый брак.
И чего тебе, птица, стремиться на север? Ну что хорошего ищешь ты там? Голые, гиблые скалы — яйцо положить негде. Туманные дни, когда собственного птенца не видно и, того гляди, сунешь рыбешку в чужой клювик. Пронизывающие ветры, когда весь выводок застудить не трудно… Но не подсчитывают птицы «за» и «против», а без рассуждений летят на родину, как только на Севере начинается весна.
А на родине их не узнать. Запели соловьи и иволги, дрозды и всякая другая птаха: «А какое уютное гнездышко мы совьем с тобой. И сколько очаровательных желтеньких ротиков будет выглядывать из гнезда. И каких вкусных букашек-таракашек мы запихаем в них!»
И аисты начинают вытанцовывать свои голенастые па перед подругами, и те в ответ сначала смотрят пренебрежительно, потом лишь снисходительно, затем с интересом и, наконец, с восторгом.
Да, много таинственного и хорошего заложено в этом удивительном чувстве — любви к родине.
И не могут еще объяснить ученые, почему морские черепахи соглашаются откладывать яйца только в песке родного островка, хотя на двухсотлетнем жизненном пути им попадалось немало других песчаных берегов ничуть не хуже родного.
Почему лососи мечут икру только в той реке, где выклюнулись из икринок сами? Разве нет других таких же рек?
Не нашли еще в живом организме таинственный центр, который ведает любовью к родине. Не знают ученые, какие такие химические или иные реакции, какие такие электрические или иные волны составляют чувство родины, из каких таких условных или безусловных рефлексов состоит оно.
И очень хорошо, что не знают.
Мы с вами не будем в этом разбираться. У нас ведь есть своя сокровенная цель — нам бы побольше узнать о чудо-компасах наших великих путешественников. Мы же пока лишь разобрались в некоторых маршрутах да ознакомились, какими способами эти маршруты изучаются. Этого же явно недостаточно. Да, действительно всяческие маршруты можно проследить подобным образом — и длинные, и короткие, и горизонтальные, и вертикальные, и подземные, и даже еще не знаю какие. Однако никакое мечение и кольцевание, никакие радары и другие устройства, догадки и рассуждения не способны объяснить, что же именно указывает дорогу мигрантам, что направляет их по их маршрутам.
Может, вначале следует обратиться к человеку: как-никак он тоже много путешествует, и у него сколько угодно слов, и он большой мастер излагать с их помощью свои мысли.
Как мы, люди, находим дорогу, когда передвигаемся?
Отложи на время книгу!
И тут мне хочется обратиться к тебе с тремя предложениями.
Прочитав эту главу, остановись, подумай о навигационных способностях разных животных. А потом, подумав как следует, задай своим взрослым знакомым вопрос:
