Вокруг света за китами - Зенкович Борис Александрович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗

1 Манила — (манилла), манильская пенька, абака — волокна, добываемые из листьев многолетнего тропического травянистого растения — прядильного банана. Абака добывается главным образом на Филиппинских островах, в Индии и других местах. Волокна манилы-абаки отличаются легкостью и крепостью; канаты и тросы из манилы не боятся сырости.

«Авангард» находится почти рядом с нами; стреляют по какому-то кашалоту. Видна огромная фигура гарпунера Экведта и слышна его команда. Раненый кашалот выплыл в непосредственной близости от нашего корабля и вертелся на лине. Его колоссальная туша не вызывает сомнений: на гарпуне предводитель стада. На «Авангарде» понятное волнение. Готовятся ко второму выстрелу. Кит продолжает сильно дергать линь и на «Авангарде» выпускают большое количество линя. Видно, как иногда при особенно резких рывках блок-амортизатор почти доходит до палубы. Повидимому, кашалот ранен легко, но вот он как будто бы затих, во всяком случае его поведение не такое бурное, как за несколько минут перед этим. Крауль что-то ворчит и хмуро смотрит. Подхожу ближе и слышу: «обязательно упустят, сперм легко ранен». На «Авангарде» начинают осторожно выбирать линь. Экведт готовится ко второму выстрелу, но вдруг кашалот взметнулся, сильный рывок... Оборвал-таки линь и ушел.Кашалоты тем временем разбрелись по океану, — видимо, сказывается отсутствие «хозяина». Исчезли и дальние группы кашалотов, которые мы наблюдали. В тропиках быстро и рано темнеет, и мы идем к базе, которая ждет нас где-то у островов. Зажигаются огни. «Авангард» обогнал нас, но мы не сетуем: он идет налегке, а мы все-таки с добычей.Поздно вечером подходим к «Алеуту». Он сверкает огнями. Палубы ярко освещены электрическими люстрами, у борта два кита. Оказывается, «Трудфронт» добыл тоже пару китов. Карлсен своего не упустит. Получаем распоряжение стать с левого борта. Слышится шум прибоя у недалекого берега острова. Около стоящего на корме «Алеутика» собралась оживленная компания, там и матросы с китобойцев, как вдруг что-то шлепнуло одного, затем другого по лицу и затрепетало на палубе. Оказывается, залетело несколько довольно крупных летучих рыб. Борта нашего «Алеута» высоко подымаются над водой, и все-таки они сумели подняться на такую высоту — не меньше четырех метров. То ли яркий свет их приманил, то ли спасались они от хищника, трудно сказать, но несколько рыбок в моем распоряжении, и я кладу их в банку с формалином. У борта «Алеута» проносятся фосфоресцирующие тени, некоторые поражают своей величиной — это акулы, привлеченные тушами убитых китов и массой крови, стекающей с палубы «Алеута» при их разделке.Утро знойное и ясное. На небе ни облачка. Рано начинается трудовой день. Туши китов на стропах болтаются у борта, рядом с рабочей шлюпкой. Двое матросов спускается в шлюпку, в это время тросы на палубе отпускаются и кит постепенно оттаскивается к корме. На слип уже положен шторм-трап я рядом с ним лежит конец троса пятитонной лебедки. Со шлюпки, тем временем застропили кита за хвост, примерно так же, как это делают на китобойце, и соединяют строп с тросом лебедки скобой. По команде инструктора лебедка начинает медленно тащить хвост кита на слип. Когда это сделано, хвост кита обхватывается в удавку более солидным стропом, соединенным с тросом 35-тонной лебедки, которая затем и вытаскивает кита на борт.Я готовлю мерную ленту, стеатометр и прочее. Профессор Смирнов, в широкополой шляпе и огромных, на шипах, сапогах, стоит с записной книжкой. Начинаем осмотр и обмер кита. Это старая самка кашалота с острыми, но шатающимися зубами — признак старости у самок кашалота. На голове, напоминающей суживающуюся и затем чуть расширяющуюся каплю воды (по форме, конечно), много рубцов и порезов — это следы присосков и «когтей» кальмаров и осьминогов, которыми кашалоты преимущественно питаются. Спина и голова — черные, брюхо светлее, до серого. На горле несколько складок. Заметны следы от паразитов, на коже спины и брюха, но самих паразитов нет.В это время вахтенный кричит, что одна из туш оторвалась и относится течением. Посылают за ней рабочую шлюпку. Ехать вызвались штурман Володя Бисеров и матрос-рулевой Миша Диковинкин. Наблюдаю за ними в бинокль. Вот они догнали тушу, возятся с нею. Но как-то странно они ведут себя в лодке. Вижу, что туша и лодка окружены множеством акул, плавники которых рассекают воду вблизи самой шлюпки. Оба «героя», явно напуганные, занимаются тем, что отпихивают акул багром и веслом. Впрочем, соседство не из приятных, и хотя я уже писал, как вольно обращались с акулами индейские ребятишки в Китовой бухте и знаю из статистики печальных случаев на море, что акулы редко бросаются на плывущего человека, все же пятиметровые хищницы отбивают всякую охоту проверить правильность наблюдений и статистики на практике, и я вполне понимаю переживания наших моряков в шлюпке. Но злоключение наших товарищей уже замечено капитаном, «Алеут» дал ход и идет на выручку. На «Алеуте» вместо сочувствия наши злополучные мореплаватели встречены насмешками. Правда, с борта парохода можно безопасно геройствовать. А вечером оба «чуть не потерпевшие», как их теперь называют, устроились с удочками на корме — мстить за пережитый страх. Вообще в эти дни у нас лов акул в большой моде. Из позвонков акулы делаются великолепные трости, высоко всюду ценимые, и каждому лестно привезти трость из позвонков собственноручно пойманной акулы. А кто занимается всякими поделками из дерева и кости, тот охотится и за акульей кожей — хорошим полировочным материалом. Я тоже заинтересован и в том, и в другом, а кроме того весьма хочется поймать в тропиках такую хищницу и поделиться потом с нашими любителями-рыболовами на далекой родине своими ощущениями, не говоря уже и о любознательности ученого и о необходимости привезти для коллекции несколько хороших экземпляров.

Разрез китобойного судна

Но самую большую акулу все же поймал капитан Добржальский. Его экземпляр имел в длину 510 сантиметров! Сейчас он трудится — сдирает с нее кожу, препарирует челюсти, тщательно надевает позвонки на железный стержень — основу будущей акульей трости. У меня тоже подсыхают и акулья кожа и пара тростей, но размеры моих экземпляров немногим более трех метров. Конечно, всех акул мы вскрываем (много работы!) и у некоторых находим даже банки из-под сгущенного молока, выбрасываемые с камбуза; у одной нашли старую швабру. Но бутылки, запечатанной и засмоленной, с вложенным внутрь письмом о потерпевших крушение, мы не нашли... Жюль Верн в нашей библиотеке занимает почетное место, а «Дети капитана Гранта» и «Таинственный остров», пожалуй, пользуются наибольшим спросом.Не думайте, что акулу так просто поймать. Нужно, во-первых, иметь подходящую снасть, — ее пришлось отковывать нашему кузнецу, потому что обыкновенный крючок не выдерживает, нужно иметь стальной поводок, затем крепкий трос вместо лесы (хорош для этого лаглинь!), затем, нужно удить вблизи стрелы с блоком или шлюпбалки, чтобы вытащить добычу и, наконец, нужно иметь терпение. Оказывается, акула очень осторожный и даже трусливый хищник! Стоит только пошевелить леску, чтобы приманка вздрогнула, и хищница убегает. Вода прозрачна на десятки метров, и из затененного места хорошо видны движения хищников. Каждую крупную акулу сопровождают несколько небольших рыбок, их называют «лоцманами». И вот, такие лоцманы появляются первыми, они осторожно обходят приманку — кусок китового мяса в килограмм-два, как бы принюхиваются к ней и затем исчезают. Через несколько секунд они снова появляются и за ними виден длинный, голубоватый иногда с полосами (тигровая?) силуэт; и раз, и два проходит хищница, прежде чем решится схватить приманку. Но вот, все же схватила. Подсекать не надо, нужно тащить! И тащим, иногда перекинув лесу-линь через блок и вдвоем-втроем втаскиваем ее на палубу. Дальше, нужно оглушить акулу, чтобы перестала биться, ганшпугом или чем придется. Обычно на брюхе и боках у акулы сидит несколько рыб-прилипал с большой присоской в верхней стороне головы и на спине, которой они и прикрепляются. Присоска представляет собой видоизмененный передний спинной плавник. Эти прилипалы цепляются и к кораблям. Как ни осторожны акулы, уловы наши богаты, и каждый обеспечился материалом для трости и полировки.Вечером, утолив свои рыболовные инстинкты ловлей акул, перехожу на китобоец «Трудфронт». Проснулись мы с солнышком, так как вахтенные заметили каких-то китов. Попробовали погоняться за ними, но это оказались быстроходные сейвалы. Я впервые их увидел, но сразу узнал по красивым и довольно высоким плавникам на спине, которые резко выделялись на спокойной глади воды. А погода попрежнему хорошая, ясная. Киты быстро движутся по направлению к Калифорнийскому заливу, плывут они значительно быстрее нашего китобойца и преследовать их бесполезно. Все же в надежде, что они изменят курс или сбавят скорость, мы шли за ними больше часа. Однако нам не везет, киты быстро скрываются на горизонте.Но в этот момент наш бочкарь (наблюдатель в бочке) заметил группу других китов. Это какие-то другие киты, с маленькими спинными плавниками. Их фонтаны быстро привели нас в хорошее настроение. Судя по тому, что они пускают довольно частые фонтаны, они не торопятся. «Трудфронт» вплотную подходит к ним, и гарпунер Карлсен с первого же выстрела убивает одного. Начинается швартовка. Разница в швартовке финвалов и кашалотов заключается в том, что кашалоты после смерти не тонут и их швартовать просто; с финвалами же дело иначе — эти киты после смерти тонут, а поэтому их предварительно нужно накачать воздухом. Процесс швартовки примерно такой же, как и кашалота, но как только тушу подтащили к борту, а кит лежит вверх брюхом, то в брюхо втыкается, надетый на длинный шест, конец компрессорного шланга, со многими отверстиями по бокам. Пускается сжатый воздух и «гармошка» — покрытое полосами брюхо финвала — надулась и кит приобрел пловучесть. Так вот почему их называют полосатиками, — наконец-то догадывается один из моих постоянных слушателей. Видно мало ему было рассказа, нужно увидеть воочию и тогда лишь согласиться, что, действительно, это кит-полосатик.Мне хочется побывать на каждом китобойце, чтобы, пока хотя бы бегло, ознакомиться с методом охоты за китами каждого из трех гарпунеров. На моей обязанности лежит описание не только биологии китов, но и всего процесса охоты, а дни нашей охоты — считанные.Петр Андреевич Зарва, капитан китобойца «Труд-фронт», предлагает мне свое гостеприимство на все время охоты, уверяя, что гарпунер Карлсен — самый опытный и с ним я больше, чем с другими, соберу интересных наблюдений. Зарва очень экспансивный человек, родом из Керчи, плавает с малых лет, знает и любит море. С ним приятно плавать, тем более, что его гостеприимство широко и добродушно. Но я обязательно хочу посмотреть, как оправдывает наши надежды Олаф Экведт, бывший боцман, а теперь гарпунер.Утро следующего дня застает меня на «Авангарде». Море пустынно, и мы обходим остров Сокорро, надеясь отыскать китов по другую его сторону. Надежды наши оправдались — мы видим знакомые «буруны» кашалотов и их направленный под углом вперед фонтан. Скоро видим и появляющихся время от времени гигантских бабочек — хвостовые лопасти кашалотов, которые ныряют круто вниз головой и на несколько мгновений показывают над поверхностью океана свой огромный хвост. Конечно, это опять, как я начинаю привычно думать, смешанное стадо кашалотов. Здесь старые самки, самки с детенышами, молодые самцы и где-то предводитель этого стада, огромный самец. Близко подходим к ныряющим и находящимся еще на поверхности, кажущимся неуклюжими, животным. Кашалоты ведут себя спокойно, на нас совсем не обращают внимания. Мы нервничаем и поглядываем на гарпунера. Все помнят недавнюю неудачу при охоте на большого самца и поэтому всматриваются в появляющиеся то там, то тут массивные туши.Китобоец идет самым малым ходом, вода чуть журчит по бортам, несколько чаек и глупышей плавают среди кашалотов; вот одна из них, взмахивая крыльями, пытается примоститься на спине у появившегося вблизи нас кашалота. Олаф Экведт чувствует мой инспекторский взгляд и с тщательностью старого боцмана готовится к выстрелу. Но гарпунер он молодой и явно нервничает. Он застыл у пушки и только рукой подает сигналы, куда направлять ход корабля. Но вот его рука неподвижно застыла (сигнал: стоп машина), — китобоец, шедший самым малым ходом, застопорил и мы двигаемся только по инерции. Высокая фигура Олафа хищно изогнулась, — я подхожу ближе и вижу, что он целится в группу кашалотов. Кого из них он избрал своей мишенью, не успеваю догадаться, так как раздается выстрел, и дым «бездымного» пороха застлал нос китобойца. Но по шуршанию линя и повизгиванию шкивов я понимаю, что Олаф не промахнулся. Несколько судорожных рывков — и канат повис. Выжидаем, а пока лихорадочно быстро заряжают пушку: все помнят еще историю с большим кашалотом... Но нет, канат «на панере» (по-морскому — отвесно), повидимому, кашалот убит. Начинаем осторожно выбирать канат. Олаф лег на бак и напряженно всматривается в воду. Но вот он встает, недоуменно разводит руками и снова ложится. Я также ложусь на бак, всматриваюсь в прозрачную синеву и понимаю недоумение гарпунера. Почему-то всплывают сразу две туши. Все больше каната втаскивается лебедкой, и мы имеем возможность убедиться, что гарпун, пробив насквозь самку, убил второго кашалота, повидимому, детеныша, но крупного.Туши всплыли, и наши догадки подтверждаются. Это самка метров одиннадцати-двенадцати и ее не менее чем восьмиметровый теленок. На «Авангарде» повеселели. «А еще ты говорил, что пассажиры обязательно приносят неудачу», — обращается капитан Макаров к Олафу Экведту. Пассажир — это я, и Олаф смущенно улыбается. «Не всякой примете верь», — заканчивает капитан и тут кто-то начинает рассказывать о морских и всяких других приметах. Наши старые капитаны, например, боятся понедельника, особенно если совпадают понедельник и 13-е число, — «обязательно неудача будет». Вспоминаем, как на Ямайке англичане подсмеивались над понедельничьим суеверием и говорили: «Смешные эти русские, такие суеверные, боятся понедельника. Понимаю, когда боятся пятницы, — в пятницу, а особенно если 13-е число, я и сам ни за что в море не выйду, но в понедельник?! Эх, эти русские!..» Они совершенно не понимали, чему мы весело смеемся, и не разделили нашей веселости, когда мы объяснили, в чем дело.Только две недели нам удалось поохотиться в этих местах. На моих глазах убито 11 кашалотов, три финвала и два сейвала, два раза стрелял и я по раненым китам, но это так мало! Утешаюсь только надеждами на будущее, на плавания и охоту в наших морях.14 ноября. В Ленинграде слякоть, а здесь погода «как... во Владивостоке, на Океанской», по выражению Оскара Гинтера. Правда, во Владивостоке осень хороша, но не та теплынь и небо не такое темнобирюзовое. Предстоит погрузка угля на китобойцы, и мы снова подвигаемся к островам Ревилля-Хихедо; идем к острову Клориэн. Эти острова ничем не знамениты, хотя есть глухое упоминание о том, что будто бы Магеллан первый открыл Клориэн. Об этом пишет американский географ Г. Е. Нунн. Острова расположены на 18 — 19° северной широты, по справочнику, площадь их 4718 квадратных километров. От полуострова Нижняя Калифорния до островов 450 километров. Хорошим ориентиром на острове Сокорро служит гора Эверманн, а на острове Клориэн (Клариэн) горы Гальегос и Тент. Мы знаем, что в Калифорнийском заливе с давних пор существует китобойный промысел, который когда-то имел весьма важное значение. Между этими островами и материком ловится много рыбы. Вот и сейчас мы идем к Клориэну и видно несколько лежащих в дрейфе моторных судов, ловящих, судя по толстым бамбуковым удилищам, тунцов и бонито. Мы близко проходим около этих суденышек, которые, правда, немногим меньше наших китобойцев, и перекликаемся с рыбаками. При нас был вытащен среднего размера тунец, которого они подвесили на ванты, чтобы можно было лучше видеть их улов. Ближе к материку ловят и сардину, а также морских окуней, бычков и многое другое.Подошли к «Алеуту», который лежит в дрейфе. Невдалеке, милях в четырех, виден Клориэн. Спускаем моторный вельбот и отправляемся поудить рыбу и пополнить мои коллекции. Сравнительно быстро находим небольшую бухточку с хорошим пляжем. Берег в одном месте очень глубокий, скала отвесно уходит в глубину, и я решил там заняться ловлей. За два часа я поймал десятка два ярких тропических рыб, до десятка огромнейших окуней (себастодесы), несколько королевских рыб весом каждая чуть не в пуд, две мурены и одного осьминога. Осьминога я совсем не ожидал: он стремительно кинулся на приманку и так вцепился в нее и в лесу всеми своими восемью ногами со многими присосками, что я с трудом высвободил крючок. У меня есть водяной глаз (кусок ствола бамбука, диаметром в 30 см с вставленным в один его конец стеклом), и в него очень хорошо видно все, что делается даже на 30-метровой глубине. Можно часами любоваться в такой «глаз» жизнью на дне и в толще воды, особенно в такой защищенной бухточке. Мурены больше метра в длину и тоже задали мне немало хлопот, пока удалось их угомонить ударом багорка. Зубы у них длинные и острые, как иголки. Как они извивались, проглотив крючок с приманкой, и каким чудом не перекусили лесу. Правда, и леса у меня сделана на славу: толстый английский шнур, поводки оплетены медным звонковым проводом.При виде моего улова наши ярые рыбаки не могут скрыть восхищенной зависти. Пока я направляюсь побродить на берег, Марк, доктор и капитан Зарва устраиваются на вельботе и вскоре слышу их торжествующие голоса: попались первые и, видимо, крупные рыбины.К бухточке подходят две гребные шлюпки с американских тунцеловов. Они пришли, оказывается, за черепашьими яйцами, а если попадется черепаха, то и ей место приготовлено. И то, и другое они быстро находят. Внутрь острова далеко не пройдешь. Мы одеты легковато, а с кактусами шутить нельзя, мощные шипы преграждают дорогу. Правда, мы вооружены длинными ножами, мачете, но каждый шаг дается с большим трудом, а впереди просвета не видно. Моряки с американского рыболова говорят, что с другой стороны острова есть более удобные пути и по ним можно проникнуть внутрь острова, что даже, по слухам, там найден источник или источники с пресной водой, но проверять это нет времени. Говорят, даже жители появились на этом и других, доселе необитаемых островах. Рассказывают о своем промысле. Оказывается, они сперва ловят для приманки сардину, а потом уж идут ловить тунцов. Свой улов тунцов и бонито они держат на льду, в холодильнике, а приманку — сардину, в небольшом бассейне, на корме судна. Мы подходим на своем вельботе к их судну, и они приглашают нас посмотреть на их промысел. Дело в том, что к острову подошла стая тунцов, которая, повидимому, за кем-то гналась. Нам недолго пришлось ждать, так как тунцы приблизились к судну и рыбаки стали выбрасывать горстями уснувшую сардину из садка. Тут же выпустили и две лесы, причем каждая леса была уздечкой привязана к двум бамбуковым удилищам. Удилища были вставлены в специальные стойки, но в этот момент каждое удилище взял один рыбак: следовательно, два рыбака ловили на один крючок, наживленный сардиной. При нас было поймано три небольших тунца. Особого интереса этот лов у нас не вызвал. Тут бы половить спиннингом! Тогда бы, действительно, было интересно. А так только нужен навык, чтобы подводить попавшую на крючок рыбу одновременно обоими удилищами, а затем тунец подхватывается сачком и на лед.Но слышны гудки «Алеута». Мы прощаемся с рыбаками, переходим в свой вельбот, заводим мотор и скорее домой. Мы надеемся, что наш улов послужит ужином для всего экипажа флотилии, тем более что мы успели оценить качества местной рыбы еще из первых наших уловов.15 ноября. Вчерашнее совещание решило изменить наш маршрут. Пойдем через весь Тихий океан, сперва на Гавайские острова, зайдем в Гонолулу, запасемся там свежей провизией и водой, затем — Япония и Владивосток.Тема наших очередных лекций — Тихий океан, история его исследования, открытие Гавайских островов и их история. Литература о Гавайских островах у нас не так уж богата, но выручают наши кругосветные путешественники — открыватели новых земель: Крузенштерн, Лисянский, Головнин, Коцебу. Эти книги со мной, — и с каким волнением я перечитываю эти чудесные записки наших замечательных моряков.