Ковчег на острове - Даррелл Джеральд (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Итак, занимаясь размножением цивет, мы собрали бездну важных данных. Но особенно примечательно то, что животные размножались в далеко не гигиеничном, а теперь и вовсе дряхлом ящике из-под авиационного мотора. Мы его терпеть не можем, а циветам он явно по душе.
И все же постоянно следует думать о том, как совершенствовать условия содержания животных. До чего хорошо, когда есть возможность оборудовать серию клеток или загонов для какой-то одной группы животных! В прошлом в одном и том же обезьяннике держали и мармозеток величиной с крысу, и горилл весом до полутораста килограммов. Да что там, в секциях мелких млекопитающих под одной крышей обитали муравьед и крыса, броненосец и валлаби. Надо ли говорить, что обеспечить идеальные условия для столь разных животных было невозможно; то ли дело — отдельные дома для горилл и для мармозеток. Конечно, разные виды мармозеток, и не только виды — группы, даже особи, отличаются друг от друга повадками. Но, построив помещение лишь для этих крохотных приматов, вы затем можете сосредоточиться на их потребностях, не разбрасываясь на сотню-другую совсем различных видов.
Мы надеялись, что в нашем комплексе для мармозеток и тамаринов решены если не все, то хотя бы некоторые проблемы. Еще в 1939 году я завел в качестве комнатного животного черноухую мармозетку, и это обаятельное существо прожило у нас восемь лет, что тогда считалось рекордом для этих мелких приматов. Мармозетка свободно гуляла по дому и саду в любую погоду; единственная скидка на нежность ее организма заключалась в том, что мы постоянно держали в гостиной включенной одну лампочку, у которой обезьянка могла погреться, когда становилось холодно. Постелью служил кусок старой шубы, и на ночь мы клали ей грелку. Казалось бы, не самые хорошие условия, однако мармозетка чувствовала себя отлично; на моих глазах она по часу играла на снегу, потом спешила к лампе, чтобы отогреть ноги.
Вот вам и нежное существо. Если взять обмен веществ, то хрупкие игрунковые ближе к птицам, чем к млекопитающим. Им привычна жаркая и влажная атмосфера тропического дождевого леса. А эта особь была рада обилию свежего холодного воздуха и редким порциям солнечного света, на которые так скуп прихотливый английский климат. Со здоровьем все было в порядке; густая шубка лоснилась. Все же, переиначивая известную испанскую пословицу, одна мармозетка не делает лета. Может быть, мне достался представитель данного вида на редкость спартанского склада. Поэтому, когда в Джерсийском зоопарке у нас появилась возможность экспериментировать с двумя молодыми краснорукими тамаринами, мы поместили их в большой вольер с обогреваемым укрытием, куда они могли войти в любое время. Результат был тот же, что и с моей черноухой мармозеткой. Они великолепно чувствовали себя, и выросла чудесная пара с густой, словно каракуль, шерстью.
Этот опыт вместе с множеством других наблюдений, накопленных за годы работы, был учтен, когда в 1970 году щедрое пожертвование позволило нам выстроить специальный комплекс для мармозеток и тамаринов. Наш заместитель по научной части Джереми Молинсон всегда был глубоко неравнодушен к игрунковым, поэтому ему была поручена, как он говорил, самая приятная в его жизни задача: конструировать новое здание.
Мы постановили, во-первых, что у каждой группы мармозеток будет своя клетка-вольер, обращенная на юг, чтобы предельно использовать хорошую погоду. Далее надо было решить ту же проблему, что и с человекообразными обезьянами, — разместить клетки так, чтобы их обитатели могли видеть друг друга и препираться, как бы обороняя свою территорию, но на безопасном расстоянии: не будет покусанных пальцев или хвостов, не будет стрессов. Мы поступили примерно так же, как в первом случае: фасад каждого бокса заканчивался клиновидным фонарем, и вот в этих-то соседствующих фонарях животные могли видеть друг друга, не соприкасаясь.
Ушли в заднюю часть вольера — и вовсе уединились от соседей. Внутренние секции были устроены намного сложнее, тут Джереми дал полную волю своему воображению.
Секции размером 122х91х152 сантиметра были собраны из матового пластика особой марки по специальному проекту, который предусматривал все необходимое для животных (спальный отсек, полка, устройства для лазания, инфракрасные лампы и так далее) и предельно облегчал обслуживание. Так, пластиковые полы сделали наклонными, чтобы упростить уборку. Спальные боксы запираются и вынимаются, животных можно переносить в другую клетку с минимальным риском травмировать их психику. За годы существования зоопарка мы держали и разводили тринадцать видов мармозеток и тамаринов и накопили немалый опыт. Когда пишутся эти строки, мы располагаем лучшей и самой представительной в Европе коллекцией этих очаровательных исчезающих маленьких приматов и надеемся еще больше увеличить численность и видовое разнообразие наших колоний.
Когда строишь новые помещения для животных и пытаешься улучшить старые конструкции, все время приходится экспериментировать. И ошибки почти неминуемы. Как ни старайся предупредить их на чертежной доске, что-нибудь да упустишь. Проектируя для зоопарков, неизменно учишься на ошибках; остается лишь надеяться, что ошибки будут не очень серьезными. Взять, к примеру, использование стекла. На мой взгляд, это пусть дорогой, но все же один из лучших материалов для оборудования клеток. Он создает ощущение простора (свободы, если хотите), которое, уверен, одинаково ценится и животными, и публикой. Вы рассматриваете обитателей клетки без визуальных помех в виде решеток и проволочных сеток. Правда, у стекла есть серьезные минусы помимо дороговизны; самый главный из них заключается в том, что в минуты стресса животные склонны забывать о его присутствии.
Оборудуя новое внутреннее помещение для наших южноамериканских тапиров, мы в интересах публики вставили в стену две панели из зеркального стекла. Между панелями находилась дверь для обслуживающего персонала; верхняя часть двери была забрана армированным зеркальным стеклом толщиной три четверти дюйма. Несколько лет тапиры благополучно здравствовали в своей обители, сознавая, что стекло — преграда, хотя и незримая. Но однажды Юнона, одна из самок, чего-то вдруг испугалась (поди угадай — чего), а может быть, ей приснилось, что за нею гонится ягуар. Так или иначе, она, недолго думая, прыгнула — да не на большое видовое стекло, а на армированное стекло в двери. Просто диво, как она при этом не сломала себе шею. Еще большее диво, что Юнона не умерла от глубоких порезов, прежде чем ее наконец поймали почти за километр от клетки и усмирили транквилизатором. Однако главное чудо во всей этой истории, что она была тогда на шестом месяце беременности и не успели ее раны как следует зажить, как Юнона благополучно произвела на свет отпрыска, который и весом, и здоровьем превосходил всех своих предшественников в нашем зоопарке.
Конечно, еще один минус стекла — реакция стоящего перед ним гомо сапиенс. Встречаются среди публики люди, которые при виде стекла и животного за ним хватаются за кирпич. К счастью, у нас в Джерси таких случаев пока не было. Разве что какие-нибудь веселые повесы вырезали на стекле инициалы своих подружек, чтобы доказать им, что алмаз в кольце настоящий. Когда этот трюк проделывают на купленном за границей бронированном стекле стоимостью около 600 фунтов стерлингов за лист размером 1,2х1,8 метра, невольно начинаешь плохо думать о посетителях и в миллионный раз спрашиваешь себя, стоит ли вообще применять стекло, чтобы они лучше видели животных.
К числу наиболее сложных и дорогостоящих конструкций относится наш комплекс для горилл. Он пока что себя вполне оправдал, если не считать один маленький недостаток: комплекс недостаточно велик. Всякий раз, начиная строить клетку, ты говоришь себе, что она будет достаточно вместительной, а закончил работу — либо у животных появился приплод, либо готовая конструкция далеко не так просторна, как представлялась на бумаге. Но откуда нам было знать, что наши гориллы, восхищенные новым жильем, начнут размножаться с такой скоростью и регулярностью, что никакой конвейер Форда с ними не сравнится.
