По следам дикого зубра - Пальман Вячеслав Иванович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Напрасно Данута металась по Лабинской от одного военного к другому. Никто ничего не знал. Наконец, ей сказали, что Зарецкого увезли, но куда — неизвестно. Может быть, в Пятигорск, а может, в Екатеринодар. Она поняла, что для спасения мужа нужно прежде всего отыскать Кухаревича.
И помчалась в Екатеринодар. Теперь он назывался Краснодаром.
А Зарецкий прижился в Армавире. Дело его где-то застряло, о нем самом забыли. Вокруг происходила суетливая, непонятная деятельность, арестованные приходили, уходили, менялись, время шло, и жизнь шла, в ней продолжала теплиться только надежда.
Данута искала Кухаревича в Краснодаре, где хаос, разруха, учиненные бегством белых, наступлением Красной Армии, затаившимся офицерским подпольем, — вся эта зыбкая картина была на виду, на улицах и в каждом доме. Шли повальные обыски, по ночам стреляли, одни скрывались, другие пытались устроиться, третьи налаживали снабжение и работу новых учреждений. Ей называли членов Кубанского ревкома, но пробиться к ним с таким делом просто не представлялось возможным. Где Катя и Саша — никто толком не знал, пока случай не свел ее с медиками из бывшей Черноморской армии Казанского.
— Простите, вы о Екатерине Кухаревич? Так она с мужем в Геленджике, — сказали ей. — Сам он очень болен. Что-то с сердцем. Жена не без основания опасается…
Поездка в Геленджик… Вспоминая потом об этих днях, Данута содрогалась. Она не помнит, как попала в Новороссийск, где только что кончились бои, дымились сгоревшие дома и суда в порту, а на улицах еще не вылиняла черная кровь. Сколько раз ее останавливали, требовали документы, водили в какие-то комендатуры, приказывали покинуть город! Но Данута проявила волю. Она пешком отправилась в Геленджик. На ее счастье подвернулся попутный обоз с ранеными, Данута взялась помогать как сиделка и добралась, наконец, до места.
Никаких больниц в поселке не было, Данута просто ходила из дома в дом, пока, наконец, во дворе большой дачи на Толстом мысе не увидела Катю, склонившуюся над корытом с бельем. Успела крикнуть:
— Катя!..
И свалилась на каменистую землю.
Ее подняли, уложили в тень, напоили сладким чаем. Еще не поднявшись, то и дело вытирая обильные слезы, Данута поведала о своем горе.
— За что арестовали? — осторожно спросила Катя. — И главное, кто арестовал?
— Не знаю. Его случайно увидел среди арестованных один знакомый человек в Лабинской.
— Лежи, — приказала Катя. — Я сейчас.
Она вошла в дом, побыла там немного и вернулась с лицом строгим и тревожным.
— Ты можешь сама рассказать Саше? Он хочет услышать от тебя.
Данута едва узнала Сашу в этом источенном хворью человеке с лицом прозрачно-белым и страдальческим.
— Здравствуй, — просто сказал он. — И говори все, что ты знаешь. Обстоятельства, место, фамилии.
Она рассказала то немногое, что было известно ей. И о последнем прощании с Андреем.
— До Киши он, видимо, не доехал?
— Нет. Иначе оттуда сообщили бы.
— Значит, его взяли на дороге? Взяли, разумеется, как бело-зеленого, как офицера. Это опасно, Данута. Где он теперь?..
В тот же день Данута выехала на старом катерке с двумя военными в Новороссийск. Катя, провожая ее, шепнула:
— У Саши три сердечных приступа за последние две недели. Я очень боюсь… И все же надеюсь на лучшее. Торопись, милая. И для тебя дорог каждый час.
Теперь Данута знала, куда обращаться. У нее были письма. До Краснодара удалось доехать поездом за одну ночь. Утром ее принял председатель Северо-Кавказского ЧК и, выслушав, приказал разыскать в местах заключения А.М.Зарецкого. Неожиданно спросил:
— Улагая не знаете?
— Знаю. — Данута даже покраснела. — Старшего брата встречала в Петербурге. Другого, есаула Керима Улагая, знаю лучше. Когда-то он предлагал мне стать его женой. А я выбрала Зарецкого. Студента Зарецкого.
— Ну, и?..
— Не ошиблась. Была счастлива. До этого страшного дня…
— Вероятно, они враги — ваш муж и Улагай?
Она кивнула и закусила губы, чтобы не расплакаться.
— Этим делом займемся немедленно. Ждите извещения. Поиск будет проходить несколько дней. Не забудьте оставить свой адрес в приемной.
А тем временем Зарецкий трясся в зарешеченном товарном вагоне по пути в Краснодар. Распоряжение из Северо-Кавказского ЧК не застало его в Армавире, но после очередного допроса его и так решили отправить в центр, поскольку выявилось уж очень много противоречий. Да и личность Чебурнова все более вызывала сомнения у чекистов. Опасность отступала от Андрея Михайловича.
В один из летних — уже июньских или июльских — дней арестованного Зарецкого вызвали из Краснодарской тюрьмы на допрос.
Андрея Михайловича провели по пустынным улицам, он долго сидел в узкой комнате, наблюдая в маленькое окошко летнее небо. Потом его повели наверх. Зарецкий вошел в небольшой кабинет, где над столом склонился черноголовый следователь. Не глядя, он сказал: «Садитесь», отпустил конвоира, а через минуту, еще не отрываясь от бумаг, произнес:
— А теперь займемся вами.
И глянул, наконец, в лицо арестанту. Густые брови его двинулись вверх, глаза удивленно округлились. Казалось, он лишился дара речи — так был удивлен. Сказал, подымаясь:
— Если вас побрить и постричь, да хорошенько накормить и одеть в егерскую форму, то вы станете моим знакомым по фамилии Зарецкий. Или мне изменила память?..
Следователь говорил с легким акцентом. Андрей Михайлович натянуто улыбнулся.
— А если вас немного омолодить, дать в руки револьвер и пачку свежих прокламаций, то вас нетрудно было бы назвать Суреном, тем самым связным, что приезжал в Гузерипль, к егерю Кухаревичу.
— Слушайте, так это вы? И в таком положении не потерять чувство юмора! Завидное самообладание. — Сурен белозубо засмеялся. — Давайте сюда, ближе. Ну, здравствуйте! И не будем терять времени. Рассказывайте.
Зарецкий говорил около часа. Впервые так подробно. Сурен, партийный друг Кати и Саши, которого он давным-давно застал на кордоне с пачкой прокламаций, слушал, не сводя с Андрея Михайловича глубоких, черных глаз. Потом вскочил, одернул гимнастерку.
— Подожди здесь, друг.
Отсутствовал он довольно долго. А вернулся не один — с Шапошниковым, который так и бросился к Андрею, прижал его, обессиленного, к себе. Губы у него дрожали. Голос плохо повиновался от волнения.
— Наконец-то нашелся, пропащая душа!
— Вы давно здесь? — спросил Зарецкий.
— Я отсюда не вылезаю. Околачиваюсь по всем учреждениям.
— А Данута? Что с моими, где она?
— Данута тоже в городе. Она побывала у председателя ЧК.
Вошли еще трое чекистов. Андрея очень долго расспрашивали, уточняли. В Лабинскую пошла шифровка: арестовать Семена Чебурнова, срочно препроводить в Краснодар.
Часа через два в приемной Сурена появилась Данута. Села в уголке, руки бросила на колени, как тогда, при последнем расставании, и уставилась на дверь. Вышел Сурен, пожал руку, сказал:
— Только спокойно, ладно?
Она не поняла, хотела что-то спросить, но тут из-за спины Сурена вышел Зарецкий — чисто выбритый, неузнаваемо худой, с горящими от возбуждения глазами.
— Андрей! — Данута сорвалась на крик: — Андрей, Андрюша!..
Данута не заметила ни Шапошникова, ни других людей. Все они тихо вышли из приемной. Пусть отведут душу, успокоятся.
Из здания ЧК шли уже втроем: Зарецкий с женой и Христофор Георгиевич. Постояли на тротуаре, поглядели на беломраморный собор, освещенный щедрым солнцем, и неторопливо двинулись на квартиру к знакомым, где остановилась Данута.
Здесь Шапошников посидел недолго. И рассказал только о главном, что произошло в городе и дома, ни разу не упомянув о зубрах. Но Зарецкий спросил:
— А в горах что? Зубры как?
— Пока я искал тебя, удалось прояснить и с заповедником. О тебе я все время твердил как о главном хранителе зубров. Кое-что стронулось в Майкопе. Я был там, еще не ведая твоей судьбы, считал, что ты на Кише. Крячко прискакал позже. Ты спросишь, при чем тут Майкоп? Теперь там ставка уполномоченного Реввоенсовета. Был обстоятельный разговор о положении на территории Охоты. Нас поддержали. Как же фамилия комиссара?.. — Христофор Георгиевич порылся в записной книжке. — Вот, Штейнгаузен, латыш или эстонец, не знаю. Он предложил составить проект и докладную о заповеднике, наложил резолюцию. С этим я и приехал в Краснодар. Но сперва заглянул в Псебай и там узнал о тебе. Пропал… Дануты уже нет, умчалась. Я следом. Она как-то сумела прорваться к самому председателю ЧК. Мне сказали, что меры приняты, остается ждать. А время дорого. Сейчас я иду в Кубанский ревком с нашим общим делом. Направили на согласование… Отдел народного образования не против. Но предлагает свои границы для заповедника. Лесной отдел тоже не возражает, но границы дает свои. Спорам конца не видно. И это не пустяк. Речь идет о высокогорных лугах — где им быть.
