Остров Панданго - Капица Петр Иосифович (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗

– А какова связь между островом и утесом?

– По дну пролива проложены электрокабель и телефон. Часто ходят катера.

– Предусмотрено все, как я и ожидал, – задумчиво произнес Хосе.

– Спастись отсюда собственными силами невозможно. Некоторые мечтают о помощи со стороны, но они не учитывают, что существует военно-морская база. По радио с Бородавки всегда могут вызвать военные корабли.

Реаль неожиданно улыбнулся; его зубы сверкнули при лунном свете.

– Я вижу, ты изучил все особенности, – негромко сказал он. – Это хорошо!

– Чего же хорошего? Каждый здесь задумывается о бегстве. Но убеждается, что спасения нет.

– А вот это зря! – укорил его Хосе. – Люди не из таких мест убегали. Ты сам же рассказывал мне о своем побеге со свинцовых рудников. Там тоже была стража. И все же сумели вы вырваться?

– Вокруг не было океана. И бежали мы втроем.

– Вас там было несколько тысяч, мой друг! Но не все были изобретательны и смелы. Дело, – очевидно, в другом. И здесь нужно думать и искать.

Мануэль не спал всю эту ночь. Он вспомнил давний бой в горах, свой позор под пулями и злость на соседа, заметившего, что он прячет голову в камни. Мануэль тогда рассвирепел и готов был убить насмешника, а позже… стал подражать ему.

«Хосе – крепкий парень! На ветер слов не бросает. Авось вместе с ним и удастся убежать с острова. Мы же ничего не теряем, так и так – смерть».

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПРОИСШЕСТВИЕ НА ПАНДАНГО

Каждое утро, едва начинало светать, в лагере раздавалась пронзительная сирена. Каторжники, словно от ударов хлыста, вскакивали с нар и спешили одеться. Им надо было успеть вымыться и занять очередь в столовую, так как запоздавшие оставались голодными до вечера.

После завтрака, состоявшего из тапиоковой [5] похлебки, с плодами пандануса и черного кофе с маисовой лепешкой, обитатели лагеря выстраивались на поверку. Белые – европейцы и креолы – стояли в одной шеренге, метисы с мулатами [6] – в другой, самбос [7] – в третьей.

В полосатых рядах виднелось множество людей в рваной одежде. Это были новички. Они не получали казенной униформы, пока не снашивали свою собственную одежду.

Окруженный автоматчиками, слегка прихрамывая, появился начальник лагеря – майор Чинч. За ним следовал черноусый капитан Томазо. Если майор всем своим видом – нависшими на глаза бровями, порыжевшими бакенбардами и широким носом – напоминал старого потрепанного льва, то «африканский капитан», так прозвали на острове Томазо, походил на злобную пантеру, готовую кинуться в любую минуту на кого угодно. Никто не видал его без хлыста, сплетенного из буйволовой кожи. Бил он им так, что шрамы оставались на всю жизнь.

Варош гаркнул команду; люди замерли в строю.

Из рапорта выяснилось, что за истекшие сутки ничего особенного не произошло. Четверо заключенных скончались от пеллагры, двое – от лихорадки и один повесился.

Томазо зычным голосом объявил:

– Начальник лагеря, наш добрейший майор Чинч, разрешает вам раз в месяц обращаться к нему с просьбами. Обращайтесь!

Осунувшийся человек, преждевременно превратившийся в изможденного старика, выступил из строя и невнятно прошамкал:

– Шеньор майор, я ошталшя беш шубов…

Томазо щелкнул хлыстом и заметил:

– Наши деликатесы и без зубов слопаешь. Подумаешь, жених нашелся!

– Относительно зубов – это к врачу. Да и зачем они вам? – поинтересовался Чинч, нахмурив свои брови-щетки.

– Шеньор врач выбил их ручкой от хлышта, – необдуманно сообщил старик.

– Не выбил, а удалил! На то он и врач, чтобы знать, какие зубы у тебя лишние. Жалобщик! Всыпать ему десяток палок и добавить столько же за неуважение к науке. Ну, кто там еще?

Новых просителей не отыскалось. Старший надзиратель, по кличке «Тумбейрос», так называли прежде португальских работорговцев, почтительно поклонился и сказал:

– Сеньор майор, каторжник тысяча шестьсот третий просит вашей милости… Оборвался совершенно. Послушен, дисциплинирован. Поощрили бы, для примера остальным. Эй, итальянец!

Исхудалый высокий человек выступил из рядов. Из лохмотьев у него просвечивало голое тело. Стражник почти уперся в его тощий живот автоматом. Лишь так дозволялось приблизиться к начальству.

– Покорился? – спросил Чинч.

– Так точно!

– На колени, проси, как положено, – приказал Томазо. – Повторяй за мной: «Я, каторжник тысяча шестьсот три, униженно прошу дать мне униформу, которую я заслужил беспрекословным послушанием».

Заключенный медленно опустился на колени и чуть слышно повторил слова «просьбы». Майор довольно почесал бакенбарды, видя полное унижение заключенного.

– Карамба! Почему я так великодушен сегодня? – пробормотал он. – Дать этому червю новую «полосатку»! Ну, кланяйся, паршивый макаронщик!

Тумбейрос отвел итальянца в сторону, для отправки на склад после развода.

Чинч важно откашлялся и приступил к главной цели своего появления на утреннем построении. Вытащив список, он грозно произнес в наступившем молчании:

– Каторжник пятьсот тридцать восьмой!

Из шеренги вышел истощенный старик.

– Почему ленишься, медленно работаешь?

– Я стар и слаб, господин начальник.

– Стар – подыхать надобно! Дать ему десять палок и столько же добавить за возражение!

– Но ведь, я ничего обидного не сказал! – взмолился заключенный.

– Добавить еще пять за болтовню!

Не обращая больше внимания на старика, Чинч отрывисто приказал:

– Каторжник тысяча четыреста сорок третий, выйти из рядов. Наручники!

Стражник ловко защелкнул на запястья побледневшего человека наручники. Майор торжествующе подошел к нему и ударил по лицу.

– Взять на Бородавку! Ну, Гарсиа Пинес, нам известна твоя настоящая фамилия и принадлежность к компартии. Долго ты маскировался, но теперь не уйдешь от кары, приговор будет приведен в исполнение.

Пинес, уже цепко схваченный стражниками, успел лишь выкрикнуть:

– Компанейрос, меня выдал…

Один из стражников ударил его кулаком в переносицу. Пинес захлебнулся кровью. Разбивая, стражники оттащили несчастного в сторону. Все молчали в напряженной тишине.

– Развести на работы! – приказал Чинч.

Начался развод групп. Томазо, щелкая хлыстом, подгонял людей в полосатых одеждах.

– Шевелись, мертвецы, быстро!

Один из стражников заметил своему приятелю: «Африканский капитан» пребывает в превосходном настроении!»

– А как же! Стакан рому да бутылка вермута с утра… и ни в одном глазу. Он у нас весельчак!

Старший надзиратель, отправив отряды каторжников на работы в мастерские, на плантации, на рытье туннеля шахты, стал собирать группу для «промывки воды» – так назывались бессмысленные работы, которые давались политическим заключенным.

– Барак номер один! Нале-во… шагом марш! – скомандовал он.

Почти в конце длинной вереницы шел Хосе Реаль, успевший за недельное пребывание привыкнуть к режиму морской каторги. За ним шагали Мануэль и Жан. Поравнявшись с обитателями соседнего барака, ожидавшими отправки на работы, Мануэль шепнул:

– Видишь на левом фланге горбоносого парня? Мне только что сообщили наши… это он выдал Гарсиа Пинеса!

Хосе увидел кривоногого португальца, стоявшего в конце шеренги. Португалец был бледен. Вороватым взглядом он провожал стражников, уводивших человека, для которого сегодня последний раз светило солнце.

– Запомним! – произнес Хосе. – И отомстим за тебя, Пинес, – поклялся он.

День был жарким. Чинч грузно уселся на плоский камень под зеленую сень широкой листвы. В ожидании медика он закурил сигарету с золотым ободком.

Когда-то Чинч был обыкновенным армейским кадровиком, не имевшим надежд на продвижение в Южной республике. Если бы его не послали в начале 1941 года в Испанию для приемки закупленных пушек и он не попал бы на попойку фалангистов в Малаге и не познакомился там с полковником Луисом и майором Эстеваном Инфантес, формировавшим «Голубую дивизию», то судьба бы его не изменилась. Они быстро тогда поладили. Чинч получил отпуск «по семейным обстоятельствам», причем с неожиданным повышением оклада. Он принял командование одной из рот «Голубой дивизии», состоявшей из мадридских хулиганов, барселонских карманников, алжирских пропойц и прочего отребья, выпущенного из тюрем.