Тарзан и Город Золота - Берроуз Эдгар Райс (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
– Почему ты не отвечаешь? – потребовал житель Катны.
– Не будь дураком, – предостерег его Тарзан. – Я помню, прошлой ночью ты говорил, что мы можем надолго задержаться в этой темнице, поэтому мы должны быть друзьями. Но мы не станем друзьями, если будем оскорблять друг друга. Давай-ка лучше позавтракаем.
Фобек что-то проворчал и засунул свою огромную лапищу в горшок, который принес черный раб. Поскольку в камере не было ни ножа, ни ложки или вилки, у Тарзана не было иного выбора, кроме как сделать то же самое, если он хотел подкрепиться. Итак, он начал пальцами брать еду из горшка. Это было мясо – грубое, жилистое и недоваренное. Сырое мясо больше бы устроило Тарзана.
Фобек набил мясом полный рот и усердно жевал, пока жилистое мясо не превратилось в массу, способную пройти через горло этого обжоры.
– Должно быть, вчера умер старый лев, – ворчал он, – очень старый лев.
– Если мы будем слишком распространяться о качествах животного, которое мы едим, – ответил Тарзан, – наша пища от этого не станет лучше.
– Вчера у меня был приличный кусок козлятины из Тенара, – сказал Фобек. – Он тоже был твердый и жилистый, но гораздо лучше этого. Я привык к хорошей еде. В храмах жрецы живут так же хорошо, как и благородные во дворцах. Воины, охраняющие храмы, неплохо подкармливаются со стола жрецов. А я служил в таком отряде. И там мне не было равных по силе. Я – самый сильный человек в Катне. Когда на нас нападают жители Тенара или когда мы идем в набег, благородные всегда восхищаются моей силой и храбростью. Я ничего не боюсь. Я убиваю мужчин голыми руками. Ты когда-нибудь видел такого человека, как я?
– Никогда, – признался человек-обезьяна.
– Да, будет неплохо, если мы станем друзьями, – продолжал Фобек, – неплохо для тебя. Все хотят дружить со мной, потому что знают, как я скручиваю шеи врагам. Я беру их вот так, за голову и за шею, – и своими огромными лапами он показал, как он берет за шею и отрывает голову. – Затем – хрясь! – и позвоночник сломан. Что ты думаешь об этом?
– Я думаю, что твои враги чувствуют себя очень неуютно, – ответил Тарзан.
– Неуютно! – взревел Фобек. – Человек! Это убивает их!
– По крайней мере, они больше не слышат того, что говоришь ты, – заметил Тарзан.
– Конечно, они не слышат, потому что они мертвы.
– Это меня не удивляет.
– Что тебя не удивляет? То, что они мертвы, или то, что они не слышат?
– Меня вообще нелегко удивить, – объяснил человек-обезьяна.
На низком лбу Фобека выгнулись брови, выражая глубочайшую мысль. Затем он почесал голову.
– О чем это мы спорим тут? – спросил он.
– Мы стараемся решить, что будет страшнее, – терпеливо объяснил ему Тарзан, – иметь тебя в качестве друга или врага.
Фобек долго смотрел на своего компаньона. Вероятно, что под этой толстой черепной коробкой шла напряженная работа мысли. Затем он встряхнул головой.
– Мы говорим совсем не о том, – зарычал он. – Я еще нигде и никогда не встречал такого глупца, как ты. Когда они называли тебя диким человеком, то имели в виду, что ты сумасшедший. А я вынужден оставаться в этой дыре с тобой, и никто не знает, сколько дней мне придется еще здесь просидеть.
– Ты всегда можешь избавиться от меня, – сказал Тарзан серьезно.
– Как я от тебя избавлюсь? – закричал Фобек.
– Ты же ведь можешь сломать мне шею. И Тарзан разыграл пантомиму, которую только что разыгрывал этот громила, демонстрируя, как он будет расправляться со своими врагами.
– Мне ничего не стоит сделать это, – взорвался Фобек, – но тогда они убьют меня. Нет, я оставлю тебя жить.
– Спасибо, – сказал Тарзан.
– По крайней мере, ты будешь жить, пока мы заперты здесь, – добавил Фобек.
Опыт подсказывал Тарзану: чем глупее и невежественнее был человек, тем выше была его самовлюбленность. Но ни разу в жизни он не встречал еще такого непроходимого глупца, как Фобек. Сидеть в одной камере с этой безмозглой тушей само по себе было уже достаточно неприятно, но вражда с ним сделала бы пребывание в темнице невыносимым, поэтому Тарзан решил терпеть болтовню Фобека.
Потеря свободы представляла для Тарзана, как и для всех существ, наделенных интеллектом, высшую степень страдания, которую они всегда стараются избежать скорее, чем физическую боль. Но свою судьбу он воспринимал такой, какая она есть, без тени протеста, решительно и стойко. Пока его тело находилось в узком пространстве, ограниченном четырьмя каменными стенами, в мыслях он снова навещал любимые места первобытного леса, бродил по широким степям и жил на свободе, окунаясь в незабываемое прошлое.
Он вспомнил дни своего детства, когда обезьяна Кала кормила его своей грудью, защищала от бед и несчастий дикой жизни. Он вспомнил ее нежность и терпение к недоразвитому детенышу, которого нужно было длительное время носить на руках, испытывая при этом затруднения, в то время как ее подруги стремительно передвигались по деревьям в поисках пищи или спасались от могучих врагов, взлетая на верхушки деревьев.
Таковы были его первые впечатления о жизни. Да и на втором году он еще не был способен быстро передвигаться по деревьям и даже по земле. Зато потом он развивался очень быстро, намного быстрее, чем избалованные дети цивилизованного мира, потому что от быстрейшего развития хитрости и силы зависела его жизнь.
С легкой улыбкой вспоминал он ярость старого Тублата, его приемного отца, когда Тарзан нарочно старался разозлить его. Старый Разбитый Нос всегда ненавидел Тарзана, потому что его затянувшееся детство не давало возможности Кале рожать детенышей. Тублат доказывал на корявом языке обезьян, что Тарзан слишком слаб и никогда не станет настолько умным и сильным, чтобы приносить пользу племени. Он хотел убить Тарзана и пытался склонить старого вождя Керчака разрешить это убийство. Когда Тарзан стал достаточно взрослым, чтобы разобраться в черных замыслах Тублата, он возненавидел его и всячески старался причинить ему боль.
Воспоминания о тех днях теперь вызывали лишь улыбку. Но его воспоминания хранили и трагедию, самую большую трагедию в его жизни – смерть Калы. Истинное понимание случившегося пришло к нему позднее, когда он уже почти стал взрослым мужчиной. Кала была с ним, когда он больше всего в ней нуждался, помогала до тех пор, пока он не стал взрослым и способным заботиться о себе сам, относиться к другим обитателям джунглей на равных. Но он навсегда лишился защиты ее могучих рук и клыков, у него нет такой защиты и сегодня. Он потерял материнскую любовь этого дикого сердца, единственную любовь матери.
Его мысли естественно обратились к другим лесным друзьям. Среди них были большие обезьяны, слон Тантор, Золотой Лев Джад-бал-джа, маленький Нкима. Бедный маленький Нкима!
После Калы, занимавшей в его голове и сердце первое место, его мысли обратились к нему. Он заболел как раз перед тем, как Тарзан отправился путешествовать на север. Стоял сезон дождей, и Тарзан не хотел усугублять его болезнь. Несмотря на громкие вопли, маленький Нкима так и остался один.
Тарзан сожалел немного, что не взял с собой Джад-бал-джа. Конечно, Золотой Лев иногда обременял компанию, особенно когда Тарзан имел дело с людьми, но это был верный друг и хороший спутник, только иногда он нарушал тишину своим громоподобным рыком.
Тарзан вспомнил тот день, когда он поймал маленького львенка, и как учил суку За кормить его своим молоком. Что это был за львенок! Настоящий лев с самого первого дня их знакомства. Тарзан вздохнул, вспомнив те дни, когда он и Золотой Лев охотились и сражались вместе.
ГЛАВА VII
Тарзан надеялся, когда его вели в темницу, что на следующее утро его допросят и выпустят или, по крайней мере, больше не будут держать в этой каменной мышеловке.
Но его не освободили утром, как он рассчитывал, более того, задержали еще на сутки, потом еще. Возможно, ему придется сделать попытку к освобождению, когда раб принесет еду, но его не оставляла надежда, что следующий день принесет ему свободу, поэтому он ждал.
