Сокровище царя Камбиза - Уитли Деннис (книга жизни .txt) 📗
— Вы думаете, есть вероятность вернуть табличку?
— Не знаю. Но я абсолютно уверен, что О’Кив не успел расшифровать надпись. Если нам удастся выследить его и вернуть табличку прежде, чем он прочтет надпись, тогда не все потеряно. В Каире мы переведем ее и попытаемся ускользнуть в пустыню, чтобы он не узнал куда.
— Да, — согласился Гарри. — Сильвия сможет сделать перевод. Но вся беда в том, что я не представляю, как найти О’Кива. Александрия — большой город, а в нашем распоряжении лишь сегодняшний вечер. Завтра, к этому времени, он будет уже в Каире.
— В том-то и дело, — подтвердил я. — Наверняка он сейчас с Закри-беем, и вот еще что: я думал, у него свой дом в Александрии, но Амин утверждает, что это не так.
Гарри секунду глядел на меня, а затем потушил сигару.
— Как я понимаю, этот Закри-бей значительная фигура в Египте?
— Еще бы, — кивнул я.
— Вы считаете, человек его статуса был бы здесь принят в обществе европейцев?
— Несомненно. Он аристократ, и его род один из древнейших в Египте, поэтому он персона грата для большинства членов правительства и многих европейских чиновников.
— В таком случае можно кое-что попробовать. Вам доводилось слышать о неком Макферсоне?
— Вы имеете в виду торговца хлопком, как говорят, самого богатого человека в Александрии?
— Совершенно верно. Он сделал невероятную карьеру. Когда удача впервые улыбнулась ему, он жил в одной из многоэтажек. Ему потребовалось более просторное помещение, но, рассказывают, он верил, что в какой-то степени обязан успехом месту, в котором жил, поэтому не съехал со своей квартиры, а купил еще и соседнюю, сломав между ними стену. Затем он приобрел этаж наверху и этаж внизу. В конце концов сейчас там настоящий дворец, с огромным залом для приемов, библиотекой, садами на крыше и прочим. Говорят, ни одна из комнат не сохранила первоначального вида, кроме его простой спальни на третьем этаже. Макферсон и его жена — одни из самых щедрых людей в мире и развлекают гостей поистине с царским великодушием. Он мой старый друг, и мы случайно столкнулись с ним в порту, где он встречал кого-то с «Гемпшира». Сегодня у него бал-маскарад, и он настаивал, чтобы мы с Клариссой непременно присутствовали, но из-за смерти бедного сэра Уолтера мы сочли это неприличным. Однако стоит лишь позвонить и сообщить ему, что наши планы изменились, и он, я уверен, не станет возражать, если мы возьмем с собой и вас.
— Неплохо, — пробормотал я, — но не понимаю, как этот прием приблизит нас к цели.
— Неужели? — улыбнулся он. — Сразу видно, что вы не были на приемах у Макферсона. Он все делает на широкую ногу, и всякий, имеющий хоть какой-то вес в Александрии, будет там. Если внимательно слушать и смотреть, то, скорее всего, можно выяснить, где находится Закри-бей. Более того, если он такая большая величина, как вы говорите, то наверняка и сам будет там присутствовать.
— Это слишком рискованно. Кто-нибудь из друзей Макферсона с «Гемпшира» может узнать меня даже без бороды. Однако у вас с Клариссой нет причин отказываться.
— От нас будет мало проку. Ни она, ни я никогда не видели Закри-бея. Но никто не узнает вас, если вы появитесь разодетым, как сейчас.
— Что? Как сейчас? — запротестовал я. — Вы ведь не можете привести с собой на такой прием арабского гида.
— Ерунда, — рассмеялся Гарри. — Александрия — один из самых космополитичных городов в мире. Там будут греки, итальянцы, французы и цыгане, — люди всех цветов кожи, а раз это бал-маскарад, то, как минимум, дюжина из них будет одета арабами.
— В таком случае, я всецело за. В котором часу начало?
— В половине одиннадцатого, и, если я знаю Макферсонов, все закончится не раньше утра. Сейчас половина десятого, поэтому я вернусь в отель, постараюсь раздобыть костюмы себе и Клариссе, позвоню Макферсонам и немного перекушу. Мы возьмем такси и около одиннадцати подъедем за вами.
— Отлично, — согласился я. — Но не выходите из машины. Остановитесь вон у того столба, в пятидесяти ярдах отсюда, я буду ждать вас там.
С точностью, достойной похвалы, такси с Гарри и Клариссой остановилось около условленного столба. Когда я садился, водитель подозрительно взглянул на меня, но я сразу же заговорил по-английски, и он решил, что перед ним такой же сумасброд, как и Бельвили, разодевшиеся для маскарада. Гарри удалось раздобыть костюм клоуна, и с разрисованным красной и белой красками лицом он стал совершенно неузнаваем. Кларисса в короткой юбке и маске Коломбины выглядела очаровательно, но одного взгляда на огненно-рыжие вьющиеся волосы было достаточно, чтобы узнать ее.
Через десять минут наш автомобиль подъехал к дворцу Макферсона, и слово «дворец», пожалуй, лучше всего определяет странную метаморфозу многоквартирного дома.
Это был один из самых живописных приемов, которые мне когда-либо доводилось видеть. Очарованию его способствовало, помимо маскарадных костюмов, смешение рас и крови: ведь Александрия, опять-таки благодаря смешению национальностей, славится красотой своих женщин. Из шести сотен гостей Макферсонов большинство составляли европейцы, и было немало очаровательных блондинок, выглядевших еще более привлекательно рядом с меднокожими красотками, привезенными египетскими чиновниками, в то время как черноволосые египетские аристократки с огромными подведенными глазами, смотрелись, как ценные экспонаты, взятые прямо из гарема богатого паши, что было, в общем-то, недалеко от истины.
Одна из красавиц в наряде Клеопатры сразу же привлекла мое внимание. Она была невысокого роста, чуть выше пяти футов, но обладала замечательной фигурой и одним из самых удивительных лиц, какие я когда-либо встречал. На ее голове сверкал тонкий золотой обруч с королевской эмблемой змея и взлетающего стервятника. Большой, подвижный рот, кожа бронзово-золотого оттенка, необычные глаза — голубые и широко посаженные, вызывающие странное ощущение, будто на тебя смотрят расфокусированным взглядом, заставляли вспомнить о широколицых девушках, иногда рождающихся от связи китаянки и европейца, хотя у нее был маленький прямой нос, заостренный подбородок и довольно высокие скулы.
Гарри танцевал с Клариссой, а я осматривал комнаты дворца и отдал должное шампанскому, которым угощали в великолепной библиотеке, занимавшей весь шестой этаж. Затем мы отправились на поиски Макферсона, чтобы тот представил Гарри некоторым египтянам, но слишком занятый вновь прибывшими гостями, он пообещал сделать это чуть позже. Часы показывали лишь половину второго ночи, и мы решили поужинать.
Едва мы уселись, как появился Закри-бей, сопровождавший ту девушку с необычными, широко посаженными глазами, они расположились за соседним столом, спиной ко мне и Клариссе. Я поспешил лягнуть под столом Гарри, привлекая его внимание, и указал в сторону Закри-бея, чтобы он мог в следующий раз узнать его.
Закри беседовал с «Клеопатрой» по-арабски, но, судя по обрывкам разговора, они просто обменивались любезностями.
Слегка повернув голову, я увидел в зеркале на противоположной стене их отражения в профиль. Зеркало находилось в добрых двадцати футах от меня, и странно было видеть их разговаривающими на таком расстоянии, и в то же время слышать их голоса не далее фута у себя за спиной.
Минут пятнадцать я изо всех сил напрягал слух и уже начал сомневаться, что услышу что-либо ценное, когда внезапно Закри положил свою коричневую ладонь на руку «Клеопатры» и кивнул в сторону двери.
— Вон тот самый малый, — произнес он, — в наряде индейца. Он знаток в этих вещах, и все расшифрует.
Я испытывал жгучее желание повернуть голову и взглянуть на вошедшего, но мне удалось подавить этот импульс, и мои глаза остановились на лице Гарри, сидевшего напротив. Достаточно комичный с сильно загримированным под клоуна лицом и в розовом сверкающем колпаке с пучками фальшивых волос, с открывшимся от изумления ртом он выглядел совершенно нелепо. Почувствовав мой взгляд, он закрыл рот и, наклонившись через стол, прошептал:
