БЛАТНОЙ - Демин Михаил (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗

Возникла редкостная ситуация. Расследованием странного этого убийства блатные занялись вместе с властями.

В тесный контакт с оперуполномоченным они, конечно, не входили. Но интересы в данном случае совпадали: обе стороны изо всех сил стремились добыть истину.

Но добыть ее так никто и не смог!

Личность убийцы установить не удалось, и опер, в конце концов, закрыл дело. Блатные же не хотели, не могли успокоиться. И хотя поиски их были безрезультатны, случившееся долго еще занимало ребят, служило предметом многих бесед и раздумий.

Как- то раз на эту тему разговаривали и мы с Девкой. Случилось это перед вечером; мы сидели за шахматного доскою, разыгрывали весьма сложную партию.

Шахматами на пересылке увлекались почти все; игра эта пользовалась чрезвычайной популярностью. И вовсе не потому, что здесь собрались знатоки и умельцы, отнюдь нет. Дело в том, что шахматная игра, так же, как и домино, в отличие от карт, вовсе не считалась азартной. Она была дозволена, она не преследовалась законом, и потому лагерники - зверехитрое племя! - зачастую картежной игре предпочитали именно эту.

Играли, естественно, на «интерес». Каждая партия оценивалась в десять рублей - по картежному принципу. Да и вообще принцип этот оставался и торжествовал, несмотря ни на что! Сражения за шахматной доскою были, по сути дела, столь же азартны и заразительны, как и «стос», и «очко», и «бура».

По- настоящему играть здесь не умел никто: в теории урки разбирались слабо. Но это никого особенно не смущало. Отсутствие теоретических знаний с успехом возмещали иные качества -усидчивость, вдохновение, природный дар…

Таким вот даром обладал Девка; у него с течением времени выработался определенный, довольно четкий стиль - наступательный, с активным движением пешек, с внезапными и мощными фланговыми ударами.

Я играл неровно, разбрасывался и часто зевал. Но иногда в минутном озарении мне удавались все же неплохие комбинации, особенно с участием коней. Эти фигуры в шахматах я, признаться, любил больше всего.

Итак, примостясь у гудящей печки, мы с Девкой разыгрывали очередную партию. Преимущество было на моей стороне; я только что сделал удачный ход - снял конем тяжелую его фигуру и пробил брешь в неприятельской линии.

— Ну, ты ловок, собака, - завистливо пробормотал мой партнёр, - умеешь ходить конями.

— Конечно, - ответил я, жуя папироску. - Кому ж еще и уметь, как не мне - казаку!

— Нет, но как ты все же ухитрился?!

Девка навис над доскою, сгорбился, опустив подбородок в подставленную ладонь. Посидел так, помял пятернею лицо, затем сказал со вздохом:

— Н-да, правильно. Я же все вроде бы учел - все ходы. А самый рисковый, оказывается, вот он… О черт! Всегда он не там, где ожидаешь! Всегда, вообще, не только в шахматах…

— Что ж, - кивнул я, - на этом мир стоит.

Так вот мы философствовали небольшое время. Незаметно разговор перешел к последним событиям - к смерти Ленина. Задумчиво и осторожно передвигая на доске фигуру, Девка сказал:

— Скучная эта все же смерть - в сортире…

— Да еще - неизвестно от чьей руки, - подхватил я и добавил, погодя: - Здешний лепила точно сказал: «Истина сокрыта в дерьме».

— Какой еще лепила? - рассеянно, озирая доску, спросил Девка.

— Главный. Начальник больницы.

— А ты что, знаком с ним?

— Да нет. Просто я недавно заходил в больничку - ну и разговорился там с одним парнем. Ты его знаешь, наверное…

И тотчас же я осекся, выронил окурок. Я чуть было не проговорился, не назвал имя Реутского… А делать этого было нельзя. Никак нельзя! Стоило мне только привлечь к нему внимание - и все могло бы рухнуть, обернуться бедою. В конце концов, ушел он на этап не так уж далеко; в случае надобности уркам нетрудно было бы разыскать его и наладить с ним связь. И тогда мое лукавство сразу раскрылось бы, стало бы для всех очевидным…

— О ком ты говоришь? - поинтересовался Девка.

До сих пор он разговаривал, глядя вниз, на шахматы, теперь вдруг посмотрел на меня в упор.

Я полез, кряхтя, под стол за окурком. Достал его, повертел в пальцах и выбросил. И поспешно сказал, раскуривая новую папироску:

— А впрочем, вряд ли ты его знаешь… Это ведь так, мелкий придурок. Я с ним, в общем-то, случайно познакомился, мимоходом.

— А в больничку зачем заходил?

— Лешего хотел повидать.

— Ну и как?

— Видел, - кутаясь в дым, ответил я, - видел… Не приведи Господь! Вспоминать и то невмоготу. С души воротит.

— Он что же - все жрет?… Питается?

— Жрет. Три раза в день - регулярно. Весь какой-то черный стал, обугленный.

— Еще бы, - усмехнулся Девка. - Небось, почернеешь.

— Как он только выдерживает, - я развел руками. - Там от одного запаха загнуться можно.

— Ничего-о, - протянул лениво Девка, - выйдет на волю - отдышится.

— Ну а если не выйдет? Если его не сактируют, тогда как? Лепила этот, насколько я знаю, ему не верит, сомневается. Нарочно, негодяй, три раза в день дерьмом кормит - экспериментирует, понимаешь ли, проверяет.

— Неужто не верит? - поднял брови Девка. - Ай-яй! Тогда дело плохо.

— Вот так и получается, - сказал я, Ленина кто-то втихую устряпал… Неизвестно кто… Ну а этот дурак губит себя сам! Собственными, так сказать, руками!

Приятель мой сидел, все так же сгорбившись, вытянув шею, посматривая на меня из-под пушистых своих ресниц. И я уловил в его глазах какое-то напряжение, какую-то глубинную, смутную мысль.

— От чьей руки Ленин помер, это, конечно, неизвестно, - сказал он медленно. - Но вот кому это на руку - понять нетрудно.

— Кому же? - прищурился я.

— Тебе!

— Что-о-о? - сказал я, привставая.

— Да, да, - повторил он, - тебе! - и небрежно махнул рукою. - Ладно, не суетись. Мы одни, никто нас не слышит. Ты мне вот что объясни - только честно, по-свойски…

— Ну? - я склонился к нему, оперся кулаками о край стола.

— Объясни: зачем ты его убил?

Слова Девки ошеломили меня. Я тяжело опустился на заскрипевшую скамейку. Затем спросил сдавленным голосом:

— Ты это что - серьезно?

— Да уж серьезней некуда.