Том 4. Пожиратели огня (с илл.) - Жаколио Луи (е книги TXT) 📗
Дэвис был превосходный лейтенант, знающий свое дело, свято помнящий свой долг и беззаветно смелый, но это был не тот человек, который требовался для поддержания дисциплины на таком судне, как «Ремэмбер», где люди подолгу принуждены были оставаться без света, без солнца и вообще без всего, что может разнообразить жизнь на судне. При таких условиях нужен был человек строгий, но вместе с тем обходительный, который мог бы поддерживать свой авторитет не только строгостью, но и расположением подчиненных к себе.
Упомянутые двадцать четыре часа прошли, а капитан еще не вернулся. Холлоуэй и остальные механики стали ночью совещаться и, порешив не терпеть далее подобной жизни, вооружились револьверами и ножами и направились к каюте лейтенанта, который только что заснул крепким сном, посвятив часть ночи на обход судна для наблюдения за порядком.
Было около пяти часов утра.
Заговорщики подошли уже к самым дверям каюты Дэвиса, как вдруг ощутили легкое содрогание судна, как будто оно собиралось тронуться с места. Холлоуэй, шедший впереди, остановился; «Ремэмбер» снова дрогнул, и опытные моряки на этот раз безошибочно почувствовали, что судно снялось со дна и постепенно подымается на поверхность. В этот момент распахнулась дверь, и на пороге показался Дэвис.
— Что тут происходит? — Что вы здесь делаете? — строго и повелительно спросил он механиков.
— Мы пришли предупредить вас, лейтенант, что «Ремэмбер» снялся!
VI
ПЕРВЫЕ ПРИЗНАКИ ЗАРИ НАЧАЛИ ПОЯВЛЯТЬСЯ на небе, когда Джильпинг громовым голосом крикнул: «Отдать причалы!» Приказание было выполнено с таким проворством, что маленький шар, почувствовав свободу, тотчас же стал подыматься. Громкое «ура» приветствовало этот результат стараний Джильпинга.
После первого подъема на высоту всего несколько метров шар как бы судорожно вздрогнул; канаты и даже самая его ткань как будто натянулись под действием тяжести, которую им приходилось выдерживать; это продолжалось всего одну секунду, но капитан побледнел, как полотно.
Что, если канаты не выдержат или шар лопнет? Эта мысль молнией обожгла его мозг, и он чуть было не упал в обморок, но тут же принял решение: если случится несчастье, он моментально кинется в озеро и исчезнет с лица земли. Но вот шар снова стал медленно подыматься со скоростью, приблизительно один метр в секунду, постепенно уменьшающейся вследствие убыли газа; однако, по расчетам Джильпинга, все-таки должен был подняться на нужную высоту.
Вдруг Джонатан Спайерс громко и радостно вскрикнул и, вскинув руки вверх, кинулся в озеро, завидев под водой очертание своего судна. Проникнуть в него тем же путем, каким Иванович выбрался наружу, было делом одной минуты, а затем «Ремэмбер», управляемый капитаном, поднялся до ватерлинии и подошел к набережной. Верхний палубный люк раскрылся, и Джонатан Спайерс вышел на палубу, окруженный всем своим штабом. Легкий утренний ветерок донес до его слуха приветственные возгласы графа и его друзей, следивших за всеми перипетиями подъема «Ремэмбера» с лесистого холма, где он их оставил.
— А теперь, друзья, — сказал Джонатан Спайерс Джильпингу и другим, собравшимся на берегу, — спешите как можно скорее в лес к графу; оттуда вы сумеете, ничем не рискуя, присутствовать при последнем действии этой страшной драмы. Час возмездия пробил для «человека в маске»! А пока мы снова уйдем на несколько метров под воду, чтобы он не увидел нас раньше времени!
— Не нужно ли кому-нибудь из нас остаться здесь, в кустах, чтобы предупредить вас о появлении на горизонте врага условным сигналом — револьверным выстрелом или камнем, брошенным в озеро?
— Нет, с помощью двух превосходных рефлекторов я могу наблюдать за всем горизонтом. — Уходите скорее, вы только едва успеете укрыться от опасности!
Сказав это, Джонатан Спайерс срезал канаты, прикреплявшие шар к «Ремэмберу», а затем с помощью людей своей команды, сбросил кольца в озеро, так как теперь они могли только стеснять судно во время маневрирования на воде и в воздухе.
Однако «человек в маске» все еще не показывался, хотя все уже было готово для его встречи: под каждым кустом и за каждым деревом скрывался нагарнукский воин, а все европейцы собрались на лесистом холме, где граф и его друзья провели ночь.
Когда Джон Джильпинг с остальными прибыл сюда на своем возлюбленном Пасифике, то был встречен с триумфом, и только появление на горизонте двух темных точек прервало ряд громких приветствий по его адресу. Эти две темные точки были «Лебедь» и «Оса», явившиеся сюда, чтобы довершить дело уничтожения, начатое вчера. Иванович удалился ночью только для того, чтобы зарядить аккумуляторы и дать нужные наставления Хомутову, которому он поручил управление «Осой». Из осторожности он направился на территорию нготаков, своих союзников, чтобы не рисковать быть схваченным врасплох: он опасался, что капитан Спайерс предпримет что-нибудь, чтобы вернуть себе хотя бы одно из своих маленьких судов, не имея возможности пользоваться большим.
Всего несколько часов тому назад он еще видел «Ремэмбер» на дне озера, и ничто не давало ему повода думать, что за это короткое время положение вещей могло хоть сколько-нибудь измениться.
Уверенный в успехе своего предприятия, Иванович отдал своему лейтенанту, то есть Хомутову, самые несложные приказания, а именно, следовать за ним и во всем подражать его действиям.
Прежде всего он намеревался окончательно уничтожить жилой дом Франс-Стэшена, а также магазины и другие строения Лебяжьего прииска, а затем, если кто-либо из обитателей уцелеет, преследовать их одного за другим, пока не останется в живых ни одного европейца. На двух человек особенно была направлена его ненависть: на графа д'Антрэга и на Джонатана Спайерса, а между тем он знал, что вместо того, чтобы бежать, эти люди будут стоять в первых рядах защитников. Он обещал своим союзникам нготакам, покончив со своими личными счетами, стереть с лица земли деревни нагарнуков и помочь им истребить их врагов, всех до последнего.
Ввиду этого нготакская армия подошла к границе своей территории, чтобы присутствовать при истреблении всех белых, за исключением кобунга, которого они просили пощадить.
Но Иванович ничего не обещал: разве он мог что-нибудь сделать, если этот кобунг будет находиться в момент разряда электричества в районе его действия?
Подойдя на расстояние полуверсты от дома Франс-Стэшена, оба воздушных судна спустились на землю, и Иванович с несомненно издевательской целью отправил к неприятелю парламентера-туземца с предложением всем белым сдаться на его милость, обещая сохранить им жизнь, за исключением троих, имена которых будущий победитель не пожелал назвать. Но посланный вернулся обратно со следующим надменным ответом: «„Человеку в маске“ дается десять минут, чтобы вернуть оба судна, похищенные им, их настоящему владельцу и объявить себя его пленником, после чего он будет расстрелян, как солдат, вместо того, чтобы быть повешенным, как лесной разбойник!»
При этих словах Иванович невольно вздрогнул: он положительно не понимал подобной смелости со стороны противников.
— Довольно! — воскликнул он, — идем на них, и не щадить никого!
Оба судна плавно поднялись над главным зданием Франс-Стэшена.
Тогда произошло нечто необычайное: граф сообщил своим друзьям явившуюся у него мысль, которая тотчас же была единодушно принята всеми.
— Человек этот трус! — сказал он. — Это мы видели из того, что он всегда выставляет кого-нибудь вместо себя там, где ему может грозить опасность! Перенесем стол и нужное количество кресел на эспланаду и расположимся там кто с книгой, кто с шахматами, кто с полевым биноклем, наблюдая за их полетом, как бы ради развлечения, как за самым обычным любопытным явлением. Я уверен, что этот трус при виде нашего хладнокровия смутится. Мы же ничем при этом не рискуем, так как капитан, который не спускает с него глаз, успеет вовремя предупредить всякую беду!
