Журнал Борьба Миров № 1 1924 (Журнал приключений) - авторов Коллектив (читать книги онлайн .TXT) 📗
Но чтоб вернуться домой, ему нужны деньги. Двадцать один год тому назад он уехал бедняком, но вернуться должен богачом. Он мог заставить забыть о прошлом, лишь явившись на родину с большим состоянием — иначе его не примут в свою среду. А у него не было денег — ни гроша, потому, что все это время он жил, не нуждаясь в деньгах и забыл про их существование. Он был судьей, правителем, инженером, начальником порта и не получал никакого жалованья. В конце-концов все они ничего не стоят.
Рендалль был человек гордый и ни за что не стал бы обращаться к ним за деньгами. Да и вообще ему нужны были не деньги на проезд или тысяча долларов наградных. Человек, который возвращается к себе на родину после двадцатилетнего отсутствия должен вернуться с кругленьким капиталом, не то его встретят с таким же презрением, с каким он начинает относиться к жителям Ауру. Мысль о деньгах пробудила в нем горькие воспоминания, которые давно перестали его мучить.
С каждым часом его переживания делались все болезненнее. Когда явились торговцы копрой, ему показалось, что они смотрят на него со скрытой насмешкой, и он взвинтил цену до последней возможности, а сам сказал своим доверителям, что цена на копру упала.
Он спрятал в своей хижине шестьсот долларов звонкой монетой и сознание того, что он сделал, еще более озлобило его.
Через месяц начался сезон ловли жемчуга. Целую неделю он был занят подсчетом и оценкой жемчуга. Туземцы доверяли ему безгранично и он распоряжался плодами их трудов. Он продавал жемчуг и обменивал его на нужные им товары и табак. Жители атолла сами ныряли за жемчугом и предавали через его посредство весь улов. Таким образом прибыль оставалась в их руках. Кроме того, Рендалль указывал им, когда следует воздержаться от ловли, чтоб не истребить совершенно моллюсков, поэтому до сих пор дело шло хорошо. Перламутр тоже не плохо шел.
Рендалль принялся удерживать комиссионные. Он думал теперь, что он имеет на это право. Раньше это не шло бы ему в голову. В конце недели пять процентов комиссионных составили сто двадцать долларов. Это ему не понравилось, а потому на вторую неделю он стал удерживать десять процентов, но получил всего сто девяносто долларов. Тогда ему стало невыносимо жутко. Если дело пойдет таким ходом, он накопит нужную сумму только через годы. Чем больше он об этом думал, тем сильнее разъедало его сердце сознание несправедливости и обиды. Он — вождь и доверенное лицо; если бы не он, этот ленивый и тупоголовый народ обнищал бы и отдал бы последнее за скверный виски, за медную проволоку, за дешевые винтовки, которые взрываются и убивают доверчивых дикарей. Благодаря ему у них есть виды на будущее, им не угрожают болезни и преждевременная смерть. Они стали несколько умнее, их экономическое положение улучшилось; если бы он обложил общину в свою пользу за все эти услуги, ему следовало бы получить с них не меньше пятидесяти тысяч долларов, то есть по двадцать пять долларов с человека. Едва ли где-нибудь на свете платят такие низкие налоги, рассуждал он.
Кроме того, он считал, что в его пользу говорит разница между ним и туземцами. У них нет ни малейшего желания уехать в страны, где надо обладать деньгами, чтобы иметь возможность жить. То, чего он лишит их сейчас, они наверстают через год, два, или в крайнем случае, через три. Что для них значит время? Ведь они спят большую часть дня! Он ведь хочет взыскать с них только то, что следует с них за прошлое; ему нужно добыть деньги, пока еще есть время, пока он еще не слишком стар. Он приехал сюда, чтобы жить, а не для того, чтобы умереть здесь. С ужасом в душе понял он теперь, что даже не начинал еще жить. Надо спешить, надо действовать, не считаясь ни с чем. Он был глупцом.
На третью неделю он стал удерживать двадцать пять процентов с вырученных за жемчуг денег, но выколотил всего лишь триста четыре доллара. Ясно было, что или в лагуне начал иссякать жемчуг, или же пловцы не работают, а прохлаждаются. В очень раздраженном состоянии отправился он сам наблюдать за ходом работы.
В бухте острова Луанго резвились детски-беззаботные туземцы. Воздух дрожал от безудержной болтовни мужчин и женщин. В лодках и на плотах лежали обнаженные, блестящие пловцы и перебрасывались бесхитростными шутками, приготовляясь нырнуть за новой добычей. Многие лежали и отдыхали или подкрепляли свои силы пищей, которую им приносили их жены. В атолле Ауру не знали различия между трудом и забавой.
При появлении Рендалля раздались оглушительные приветственные возгласы, на которые тот не соблаговолил ответить. Туземцы притихли при виде его нахмуренного чела; он показался им особенно величественным. С присущей европейцам суровой резкостью, он стал руководить работой. Он переходил с места на место и понуждал пловцов к большему прилежанию. Это походило на игру. Они, точно лягушки, спрыгивали с каменьев и в один момент исчезали под водой. Потом снова появлялись на поверхность, весело потрясая своими корзинами, с которых ручьями стекала вода. Болтовня не прекращалась ни на минуту.
К полудню смех стал звучать реже; морщины на лице Рендалля стали заметнее. Жемчуг становился все малочисленнее и хуже качеством; игра надоела и утомила их. Следующий день они работали с большим усердием; веселья было меньше, но зато улов был удачнее. Однако усталость начала уже сказываться; даже этим опытным и искусным пловцам казалось тяжело беспрестанно нырять на глубину десяти саженей. Но Рендалль почему-то был очень настойчив и требователен, и они сами не понимали, почему им приходится трудиться свыше сил. К концу дня с полдюжины туземцев были близки к смерти от переутомления. Один утонул.
Тогда Рендалль обратился к ним с речью. Он сказал им, что никогда не требовал от них больше, чем они могли сделать; если же они не могут ловить жемчуг, то они не лучше детей или трусов. Он, Рендалль, не любит трусов и не согласен жить с ними. Есть другие страны, где люди смелее, и он, продолжал он свою речь, оставался здесь долго, слишком долго. Он добавил еще несколько фраз в том же роде, все время качая головой.
Следующий день был днем лихорадочной работы. Смеха и пения почти не было слышно; только вынырнувший из воды пловец издавал дикие крики радости, дабы обратить на себя внимание Рендалля, опорожнял свою корзину и снова исчезал под водой. Но случалось и так, что иным пытавшимся крикнуть пловцам не хватало дыхания — и они исчезали и не появлялись более. Оставшиеся оплакивали эти жертвы, как оплакивали бы погибших на поле битвы героев — но рвение их не ослабевало.
Если среди них и имеются малодушные, это еще не доказывает, что Ауру не ценит своего вождя. Рендалль побрел в свою хижину и сделал несколько долгих глотков из бутылки с виски, дабы убедить себя в том, что он не становится столь же малодушным, как его подданные. Самоубийства он не требовал, оно удручало его.
Не следует забывать однако, что чувствительность является главным образом продуктом цивилизации; она прививается к нам воспитанием подобно всяким другим предрассудкам. Обитателям Ауру не приходилось подражать спартанцам, чтобы сдержать проявление своего горя — дней через десять трагическое впечатление, произведенное этими смертями совершенно испарилось у него из памяти. А ведь Рендалль двадцать один год прожил в обществе этих туземцев. Смерть производила на него более яркое впечатление — и только; он научился быть фаталистом. Да он бы и не остался в атолле, если бы не был таковым. Он ушел сюда, а они ушли отсюда; вот и все. Не стоило приходить из-за этого в отчаяние. На островах Южного Океана человеческая жизнь оценивается очень недорого.
Гораздо важнее было то, что жемчужных раковин становилось все меньше Все, что было собрано, дало Рендаллю не более тысячи долларов прибыли. При этом он сам отчасти испортил себе дело, отчаянно торгуясь со скупщиками. Обозленные они клялись, что больше никогда не вернутся сюда. В ярости он предложил им отправляться, куда глаза глядят. Возможно, что они последовали его совету, ибо в атолле Ауру их более не видали.
