Неожиданная Россия. XX век (СИ) - Волынец Алексей Николаевич (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Рубль в отступлении
Война – это всегда удар по финансовой системе государства. С 22 июня 1941 года, в результате стремительного наступления агрессора, это был и удар в прямом физическом смысле слова – за первые полгода войны захвачена или уничтожена четвёртая часть всех банковских отделений и филиалов страны.
Рубль тоже нёс боевые потери. Только за лето 1941 года 8 советских фронтов из 16, по неполным данным, оставили при отступлении на захваченной нацистами территории 44 миллиона рублей, и еще 45 миллионов было сожжено, зарыто в землю, захвачено противником или утрачено. И это только потери наличных рублей, числившихся за войсковыми частями. Общие потери рублевой наличности, оставшейся на оккупированной территории, были куда больше.
В 1941 году финансовый отдел Народного комиссариата обороны каждые две недели составлял сводную ведомость о потерях наличных денег в частях действующей армии. Архивы сохранили эти документы, передающие ужас тех дней. Сводка от 1 сентября 1941 года в частности сообщает о потере 146 тысяч рублей в 605-ом артиллерийском полку 162-й стрелковой дивизии – начфин полка оставил ящик с деньгами во время отступления, при переправе через реку. Документ сообщает, что военный трибунал приговорил за это виновного к 10 годам заключения. Тот же документ сообщает о потере 600 тысяч наличных рублей в 127-й стрелковой дивизии – машина с деньгами была расстреляна немецкими танками, сопровождающие военные финансисты погибли.
С 7 октября 1941 года специальным приказом потеря наличных денег в войсковых частях была приравнена к потере боевого оружия. Так рубль официально стал вровень с винтовками и пушками.
Спасение от наступающего противника рублевой наличности и банковской документации стало делом не менее важным, чем эвакуация в тыл промышленных производств. Трагический июнь 1941 года вспоминает Григорий Боркин, тогда 10-летний сын главного бухгалтера Бобруйского городского отделения Госбанка, которого начало войны застало в пионерском лагере далеко от города:
«По тогдашним правилам главный бухгалтер, главный кассир и управляющий Госбанком должны были жить на территории банка. Когда я пришел домой, отец расплакался от радости. Он не мог оторваться от работы, чтобы съездить за мной, – банк готовился к эвакуации… Военные патрули останавливали в городе первые попавшиеся грузовые машины и отправляли эти машины в Госбанк. К 26 июня кроме банковской “эмки” в нашем распоряжении оказалось еще 5 грузовых автомобилей. В эти машины все служащие и технические работники Госбанка во главе с управляющим и главным бухгалтером грузили банковские активы. Мы с братом тоже помогали чем могли. Бумажные деньги нам не доверяли, мы таскали бумажные мешочки с мелочью, кстати, довольно тяжелые.
Мешков не хватало, поэтому деньги, облигации и прочие ценные бумаги стали складывать в противоипритные костюмы (специальные шелковые, проклеенные олифой костюмы на случай химического нападения), которых почему-то оказалось много. Туда заталкивали деньги, ценные бумаги, и эти мешки, напоминающие по очертаниям человеческие тела, грузили в машины…
В дороге произошел трагический случай. Один из милиционеров, охранявших банк, умолял управляющего отпустить его домой, чтобы забрать внучку, посадить ее в машину, на которой мы будем уезжать. Управляющий был человек весьма жесткий, и он категорически запретил ему покидать территорию банка. А у этого милиционера никого, кроме внучки, не было, а у нее – никого, кроме него, и когда 28 июня мы попали под Смоленском под бомбежку, он застрелился. Мы сидели в кузове грузовика рядышком, и, когда он начал заваливаться, я инстинктивно попытался его удержать, схватив за рубашку. После этого я сутки ехал рядом с трупом. Я почему-то запомнил сумму, которую мы эвакуировали, – 36 миллионов рублей. Это были не только деньги и облигации, но и валюта. Полных пять грузовиков…»
Почти месяц этот караван с деньгами уходил из окружений, отступая по военным дорогам под бомбежками. Спасенные из Бобруйска деньги сдали в отделение госбанка только в Калуге. Как вспоминал спустя полвека Боркин: «Надо сказать, что эпопея сдачи денег в Калуге так просто не закончилась. Из центра много раз посылали письма с требованиями немедленно отчитаться, почему итоговая сумма не совпадает на 24 рубля 17 копеек… Из-за этого управляющего Бобруйским отделением и моего отца вызвали в Москву для отчета».
Рубль в окопах
Только за первую неделю войны на фронт было мобилизовано 5 миллионов граждан СССР, и численность армии превысила 10 миллионов человек. Эту огромную массу в условиях непрерывных боёв было необходимо снабжать не только патронами и снарядами, но и деньгами. За первый месяц войны специалисты из Генштаба и Госбанка разработали систему финансовых расчетов в действующей армии.
К августу на фронте появилась сеть «полевых отделений» и «полевых касс» Госбанка СССР. К концу 1941 года таких военных банков было уже 598. Например, все финансовые расчеты по обороне столицы проводило специальное «Отделение Госбанка Московской зоны обороны».
«Полевые отделения», работавшие при воюющих армиях, перемещались вместе с линией фронта. По архивной статистике, только один из таких военных банков с 1941-го по 1943 год 39 раз менял место расположения, пройдя по военным дорогам 3,5 тысячи километров.
Зачастую вместе с войсками в окружении оказывались и полевые банки. Так, «полевая касса Госбанка № 187» в декабре 1942 года попала в окружение вместе с частью войск Калининского фронта. В штыковую атаку на прорыв из окружения начальник полевой кассы и её главный бухгалтер – старший лейтенант Иванов и лейтенант Литасов – шли с мешками денег за спиной. Наличность и финансовую документацию удалось вынести из окружения в сохранности, за что «банкиры» в лейтенантских погонах были награждены медалями «За боевые заслуги».
Напомним, что в годы войны за успехи в боях солдаты получали не только ордена и медали, но и денежные премии, выдача которых была подробно регламентирована целой системой приказов. В документах военных лет такие выплаты именовались «премиями по результатам боевой работы».
С 1941 года за каждый вылет на бомбардировку Берлина всем членам экипажа бомбардировщика платили премию по 2000 рублей. Летчик-истребитель за сбитый вражеский самолёт получал 1000 рублей премии. Все годы войны за потопленный вражеский эсминец или подлодку летчику полагалась премия в 10 тысяч рублей. Но самыми высокооплачиваемыми были летчики-испытатели – в случаях особо опасных испытаний новой или трофейной авиатехники им выплачивались премии в размере 100 тысяч рублей.
Боец воздушно-десантных частей за каждый прыжок с парашютом в боевых условиях получал премию в размере месячного оклада по званию. Тем же, кого в 1944 году для помощи местным партизанам сбрасывали на парашютах в Югославию, перед таким десантированием на почти неизбежную смерть давали месяц отпуска и авансом 25 тысяч рублей премии. Такая же сумма полагалась командиру подводной лодки за потопление вражеского линкора, а рядовым матросам подлодки после такого успеха полагалось по 500 рублей.
Накануне Курской битвы вышел отдельный приказа Наркомата обороны № 0387 «О поощрении бойцов и коман¬диров за боевую работу по уничтожению танков противника» – с подробными расценками разнообразных премий, от 200 до 1500 рублей, полагавшихся бойцам разных родов войск за подбитую вражескую технику. С 1941 по 1945 год подобные премии выплачивались бойцам «полевыми кассами Госбанка».
Еще меньше известно, что в годы войны деньги выплачивались ополченцам и даже партизанам. В 1941 году за добровольцами, вступившими в народное ополчение, сохранялся их прежний средний заработок, который выплачивался по месту работы семьям ополченцев. Помимо этого, бойцам ополчения ежемесячно полагались «полевые деньги»: рядовым – 20 рублей, командному составу – от 30 до 75 рублей.
